Ганин А.В. Закат Николаевской военной академии 1914–1922. - М., 2014. - 763 с. [вклейка 40 стр.илл.]
Монография известного военного историка, доктора исторических наук А.В.Ганина посвящена последнему периоду существования главного высшего военно-учебного заведения Российской империи — Императорской Николаевской военной академии. В эпоху Первой мировой и Гражданской войн в ней осуществлялась ускоренная подготовка офицеров на курсах военного времени. В 1918–1922 гг. академия эвакуировалась из Петрограда в Екатеринбург и Казань, затем в Томск и Владивосток, а после Гражданской войны была возвращена в Москву. В эти годы академия прошла через драматические испытания, побывала в противоборствующих лагерях, стала самостоятельной силой в военно-политической борьбе в белой Сибири. История академии, ее постоянного и переменного состава, судьбы этих людей в переломный для истории нашей страны период представляют значительный интерес. Не менее интересны деятельность связанных с этим высшим военно-учебным заведением антибольшевистских подпольных организаций и роль слушателей в попытках спасти семью последнего российского императора. Работа основана на изучении всех архивов академии, сохранившихся в России и за рубежом, материалы которых в основном впервые вводятся в научный оборот. Издание предназначено для всех интересующихся историей России в эпоху войн и революционных потрясений.
Содержание
Введение Глава 1. Императорская Николаевская военная академия накануне Первой мировой войны Глава 2. Военное время. Возобновление учебного процесса и ускоренная подготовка кадров Генерального штаба Глава 3. Выборы начальника академии Глава 4. Под большевиками (Петроград – Екатеринбург) Глава 5. Академическая одиссея (Екатеринбург – Пермь – Казань – Самара – Челябинск – Екатеринбург – Томск) Глава 6. В сибирских Афинах. Травля академии. Последний выпуск Глава 7. Дальневосточный финал (Томск – Харбин – Владивосток – остров Русский) Глава 8. Профессорско-преподавательский состав и служащие в 1914–1922 гг. Глава 9. «Недоноски»? Выпускники ускоренных курсов 1916–1919 гг. Глава 10. Научно-исследовательская, издательская и музейная деятельность академии в 1914–1922 гг. Заключение Список сокращений, аббревиатур и условных обозначений
Приложения
Приложение 1. Биографии учебно-административного состава академии периода 1918–1922 гг. Приложение 2. Документы и материалы Космин В.Д. Двадцать один год тому назад Проект организации курсов военного времени Императорской Николаевской военной академии. 8 июля 1916 г. Письмо Д.Г. Щербачева М.В. Алексееву. 26 августа 1916 г. Положение об ускоренной подготовке офицеров в Императорской Николаевской военной академии в течение настоящей войны Список чинов учебно-административного состава, приватных лекторов и руководителей практических занятий Императорской Николаевской военной академии с 1-го февраля 1917 г. Бодров А.С. В академии (воспоминание) Месснер Е.Э. Мои воспоминания Распределение выпускников подготовительных курсов 2-й очереди по категориям выпуска и должностям Положение о комитетах слушателей Николаевской военной академии. 26 января 1918 г. Письмо слушателей старшего курса в курсовой комитет академии. 2 апреля 1918 г. Зуев И.В. Первый этап тернистого пути академии Генерального штаба Задача по тактике, предложенная на письменном испытании в академии Генерального штаба. 11 мая 1918 г. Список вольнонаемных служащих Военной академии Красной рабочей и крестьянской армии. Июль 1918 г. Семчевский К.В. С академией Генерального штаба в Екатеринбурге в 1918 году Список лиц, подлежавших командированию на младший ускоренный курс академии. Лето 1918 г. Заявление слушателя капитана П.Н. Соколова председателю суда чести Военной академии. 13 августа 1918 г. Приказ штабу по формированию Народной армии (Екатеринбург) № 3. 27 августа 1918 г. Оборонец. Военная академия и ее реформа (к организации армии) Критика необходима, но нужна и добросовестность Ильменский. Академия Генерального штаба перед войной 1914–1917 гг. Кин. Мытарства старой академии Генерального штаба Белоруссов. Красное офицерство Белоруссов. Необходимое объяснение Клепиков Ф.Ф. «Красное офицерство» и «Необходимое объяснение» (размышления над статьями А.С.Белоруссова) Андогский А.И. Академия Генерального штаба в 1917–[19]18 гг. Клепиков Ф.Ф. Красная паутина (Ответ начальнику Всероссийской академии Генерального штаба, ординарному профессору, Генерального штаба ген[ерал]-майору Андогскому) Щепихин С.А. Беседа с начальником Военной академии Александром Ивановичем Андогским Проект Временного положения о причислении к Генеральному штабу и о переводе в таковой офицеров, окончивших подготовительные курсы 1-й, 2-й и 3-й очередей при Военной академии и перешедших на старший класс академии. Апрель 1919 г. Характеристики слушателей ускоренных курсов 4-й очереди академии Т....г Б.Э. Лебединая песнь Военной академии (4-я ускоренная очередь) Рычков В.В. Как они оправдываются? Доклад генерал-лейтенанта Г.Е.Катанаева по делу о прикосновенности бывшего начальника академии Генерального штаба генерал-майора А.И.Андогского и подведомственных ему чинов академии к противогосударственным (большевистским) организациям. 20 сентября 1919 г. Сатовский-Ржевский Г.Г. [Воспоминания] Список личного состава академии, эвакуируемой в Москву. 1922 г. Н.Р. [А.П. Слижиков] Андогский — советский деятель Рябиков П.Ф. Воспоминания об академии Генерального штаба Рябиков П.Ф. В Военной академии Оглавление воспоминаний генерала А.И.Андогского
Отправлено: 26.03.18 00:44. Заголовок: Понасенков Евгений Н..
Понасенков Евгений Николаевич Но дальше – больше: вскоре Соколов (который Олег) отметился тем, что пытался обмануть ВСЕХ коллег – вымаливая у липового сотрудника Администрации президента ненаписанную диссертацию, обещая прочитать доклад с обожанием Путина. А затем за простой вопрос от студента (почему тот не отвечает на то, что я словил доцентика на подлоге) – доцентик приказал своим подручным (которые служат в его ряженных) применить к студенту силу (статья Уголовного кодекса – идет следствие); он с удовольствием смотрел на заламывание студентам шеи и кричал гопнический текст «давай отсюда – вали». После подобного руку Олегу может подать только человек без ума и без чести, чьи родители, вероятно, были с грязными ногтями. Далее: почему журналист Александр Соколов вступился за однофамильца? Совершенно не потому, что тот выступал на их коллективном «Ученые против мифов» - ну, ошиблись в выборе участника (их там было полно) – и ладно. Вернемся к биологии и эволюции: дело в ЗАВИСТИ и в ДОМИНАНТНОСТИ. Александр тоже, как и я, продвигает атеистические идеи, тоже выступает против Фоменко, НО обмякший паренек в несвежем свитере, без ораторского мастерства и жеста ужасно завидует мне, моему яркому образу и успеху. И с попами у него не получается так, как у меня: я их громлю, а он мямлит. ПОДЧЕРКНУ: я всегда ПОДДЕРЖИВАЛ Александра в этих начинания в соцсетях и т.д. Я считаю, что такие журналисты-популяризаторы НУЖНЫ! И ОЧЕНЬ плохо, что из-за банальной зависти в стане материалистически мыслящих людей происходят подобные разлады. И снова НЕ я начал конфликт первым: я с удивлением узнал о демарше Александра против меня и в поддержку плагиатора, лицемера, путиниста и агрессивно ведущего себя его однофамильца. Кстати, той же доминантностью объясняется и непримиримая вражда Александра к доктору биологических наук Савельеву: ребятки, ошибки совершают ВСЕ ученые (они ЕСТЬ и у Савельева, и я о них сам уважительно упоминал), но вести подобную ВОЙНУ против ученого (Савельева) – это всего лишь желание занять его место в медийном пространстве. И напомню: я автор двух капитальных монографий, десятков научных статей, выступлений в Российской академии наук, Савельев – ученый с международным именем – а Александр Соколов – всего лишь журналист! Все должны знать свое место. Повторюсь: подобный позорный демарш Александра очень негативно отражается на отношении общества ко всем популяризаторам науки и ко всем борцам с мракобесием." Евгений Понасенков Нравится9Показать список оценившихчетыре часа назад Иван Камнев
Dobrovolec
Администратор форума
Отправлено: 26.03.18 01:23. Заголовок: Работы Евгения Понас..
Работы Евгения Понасенкова о наполеоновских войнах — враньё или правда?
При чтении работ Понасенкова, как и при ознакомлении с трудами других подобных ему разоблачителей, вспоминается фраза из повести «Собачье сердце» М.А. Булгакова: «Вы, Шариков, чепуху говорите и возмутительнее всего то, что говорите её безапелляционно и уверенно». Однако попробуем разобраться в этом без эмоций и опираясь исключительно на исторические факты.
Сначала о личности автора. Когда говорят, что Понасенков не историк, это не совсем верно. В отличие от многих представителей фолк – хистори, которые имеют техническое или естественнонаучное образование, например, Фоменко, Асов или Мухин, он обладает некоторыми профильными знаниями и навыками. В 1999 – 2004 гг. Понасенков обучался на историческом факультете МГУ и специализировался на эпохе Наполеоновских войн. Однако диплом не защищал. То есть он имеет специальное образование, хотя и неоконченное.
Понасенков не только пишет работы по войне 1812 года, но и регулярно появляется в СМИ. При просмотре его выступлений, создаётся впечатление, что поиск исторической правды, которую, безусловно, не стоит скрывать и замалчивать, не является для него главной задачей. Основные цели здесь – самолюбование и создание себе имени на основе громких разоблачений и опровержений, которые по своей сути являются умелыми спекуляциями и подтасовкой фактов. При этом Понасенков не стесняется в выражениях, называя официальную науку «куртизанкой», а академических специалистов «шулерами от истории» и «псевдопатриотическими писаками».
Надо сказать, что тема, выбранная им, является достаточно благодатной почвой для спекуляций. Война 1812 года в России не столь известна и популярна как Вторая мировая, по которой за долгое время были изданы тонны разоблачительной околоисторической макулатуры. Это открывает широкий простор для многочисленных недобросовестных авторов, желающих сколотить себе популярность на жареных фактах и громких заявлениях.
Для объективности отмечу, что вокруг войны 1812 года действительно существует значительное количество мифов и идеологических штампов. Однако многие из них уже не раз опровергались академическими историками и для специалиста не являются тайной.
Теперь переходим непосредственно к работам Понасенкова. Главные его труды, вокруг которых уже было сломано немало копий, это «Правда о войне 1812 года» и «Почему войну 1812 года никак нельзя назвать "отечественной"». Первое, что сразу бросается в глаза – название. Давно заметил, что если автор в заглавии или аннотации к своей книге использует громкие слова и разоблачительный пафос, обещая рассказать непосвящённым некую веками скрываемую от них истину и опровергнуть мифы официальной науки, то его исследование, как правило, представляет собой подгонку исторических фактов под собственную альтернативную концепцию. В случае с Понасенковым это происходит именно так.
Начнём с того, что он слабо знаком с таким методом работы как критика источников. Например, обвиняя Кутузова в педофилии, Понасенков ссылается только на «Записки графа Ланжерона», автор которых относился к фельдмаршалу крайне неприязненно и критиковал его по многим аспектам. Такая предвзятость заставляет усомниться в объективности. А ссылок на другие источники, подтверждающие данное заявление, Понасенков не приводит.
Автор утверждает, что современная концепция истории войны 1812 года создавалась в два этапа – при Николае I и в период культа личности Сталина, который таким образом стремился оправдать отступление советских войск в первые месяцы Великой Отечественной. Это лукавство. Идеологизация данных событий началась намного раньше и продолжалась непрерывно в течение более чем ста лет. Патриотический ореол вокруг войны с Наполеоном стал создаваться сразу же после окончания Заграничных походов русской армии. 30 августа 1814 года Александр I издал манифест «О учреждении крестов для Духовенства, а для воинства, дворянства и купечества медалей и о разных льготах и милостях», котором говорилось: «Для принесения Всемогущему Богу теплых и усердных молитв за избавление Державы Нашей от лютого и сильного врага, и в прославление в роды родов сего совершившегося над Нами промысла и милости Божией, Постановляем Мы ежегодное празднование в день Рождества Христова». Именно с этого момента наполеоновское вторжение становится частью национальной мифологии и остаётся таковой на протяжении XIX – начала XX века. Праздник Рождества Христова в Российской империи вплоть до падения монархии отмечался как национальный День Победы. В честь событий 1812 года строились храмы и памятники, создавались литературные и музыкальные произведения. В сознании людей дореволюционной России на протяжении десятилетий победа над французами занимала такое же место, которое в сознании современных граждан РФ занимает Великая Отечественная война.
Сталин, хотя и внёс свой вклад в мифологизацию событий 1812 года, использовав в нужном для себя ракурсе отдельные эпизоды с целью подъёма патриотического духа жителей СССР в борьбе с нацизмом, не был в полной мере творцом этих представлений. Он только использовал в необходимом ключе уже готовые штампы и образы. Единственный миф, который целиком принадлежит сталинской эпохе, это мнение о войне 1812 года как об уменьшенной копии Великой Отечественной.
Пытаясь разоблачить официальную трактовку истории наполеоновского вторжения, Понасенков сам сильно грешит оценочными категориями. По сути, на пустом месте он создаёт уже новые мифы. Один из них – взгляд на личности императоров Франции и России. Наполеон для Понасенкова это однозначно миролюбивый, передовой и честный правитель, а Александр I – коварный и вероломный агрессор. В действительности всё было не столь однозначно.
Многие слышали про переход Суворова через Альпы или битву при Аустерлице, но далеко не все задавались вопросом – каким образом русские полководцы оказались в сотнях километров от границ своего государства, если в этот момент на Россию никто не нападал. Ответ очевиден – они занимались, говоря современным языком, защитой геополитических интересов, то есть преследовали явно не оборонительные цели. Российская империя, начиная с конца XVIII века, была постоянной участницей антифранцузских коалиций и война 1812 года являлась только продолжением длительного общеевропейского противостояния, но никак не внезапным актом агрессии.
Однако, справедливости ради, стоит задаться и другим вопросом – что в это же время французы делали в Италии, Испании, Португалии и каким образом они вдруг оказались в Польше. Правильно, ответ будет таким же – вели боевые действия на чужой территории в интересах своего правительства. Если войну первой коалиции ещё можно назвать оборонительной, поскольку она возникла из – за желания европейских монархов задушить революцию в Париже, то последующие конфликты уже не могут претендовать на это. Директория, а затем Наполеон, в течение ряда лет вели борьбу исключительно за захват и удержание новых территорий.
Французский правитель отнюдь не являлся ангелом во плоти, каким его пытается представить Понасенков. По словам автора, «Наполеон был единственным выходом из кошмара революций». При этом он почему – то забывает тот факт, что в период Консулата и Первой империи Франция потеряла в разы больше своих граждан, чем при якобинском терроре и в Вандейской войне вместе взятых. Понасенков лукавит, называя Наполеона гарантом европейской стабильности. Он утверждает, что революции «начались в Европе сразу после его падения». В качестве опровержения здесь можно привести пример Италии и Испании. Революционные движения в этих странах возникли первоначально как ответ на французскую оккупацию. После свержения императора они просто сменили направление своей борьбы.
Передовое мышление совершенно не мешало Наполеону установить режим личной власти и расправляться с республиканской оппозицией в собственной стране. А декларируемое миролюбие не препятствовало ему присоединять к сфере влияния Первой империи всё новые земли в Европе, назначая в них королями своих родственников.
Другой важный тезис Понасенкова – в 1812 году Наполеон, выиграв все битвы, проиграл войну, а Кутузов, потерпев поражение во всех боях с французами, стал победителем. Это тоже неверно. Даже в начале войны, когда Великая армия быстро продвигалась на центральном направлении, французы не везде были хозяевами положения. Например, 9 – 10 июля 1812 года русские казаки и гусары у посёлка Мир в Западной Беларуси разгромили шесть уланских полков Наполеона. В плен попало 18 офицеров и 375 нижних чинов. 30 июля – 1 августа 1812 года русский генерал – лейтенант Витгенштейн одержал победу над превосходящими силами наполеоновского маршала Удино и остановил продвижение противника на Санкт – Петербург. Французы потеряли 10 тысяч убитыми и ранеными, а также 3 тысячи пленными.
Понасенков считает Бородинское сражение победой Великой армии. Однако многие историки сходятся во мнении, что это была битва с неопределённым результатом, поскольку ни одной из сторон не удалось добиться решающего успеха. Кутузов не смог удержать Москву. Но для французов взятие древней русской столицы было лишь локальной победой, которая, к тому же, стоила им больших жертв. При Бородино они потеряли, по разным оценкам, от 30 до 40 тысяч убитыми и ранеными. Наполеон не достиг основной цели всей войны – не смог разгромить русскую армию в главном сражении и заключить мир на выгодных для себя условиях. Даже овладение Москвой в итоге обернулось против него. За месяц вынужденного простоя французские войска начали морально разлагаться, всё более превращаясь в вооружённую толпу пьяниц, вандалов и мародёров. К моменту ухода Великой армии из города боеспособность наполеоновских солдат уже значительно снизилась. Кутузов в это же время сумел сохранить свои войска, которые могли бы быть полностью перемолоты, в случае если бы он решился защищать Москву до конца, и отвёл их в Тарутино. Русская армия получила длительный отдых и время для подготовки к новым сражениям. Таким образом, проиграв тактически, Кутузов выполнил более важную стратегическую задачу.
Идём далее. Битва при Малоярославце 24 октября 1812 года, которую Понасенков называет безоговорочной победой Наполеона, была лишь его тактическим успехом. Великой армии удалось после длительного тяжёлого боя овладеть городом. Но всё, что получили наполеоновские солдаты – это сгоревшие руины и кучи мёртвых тел. Французский инженер – капитан Эжен Лабом так описывал захваченный Малоярославец: «Улицы можно было различить только по многочисленным трупам, которыми они были усеяны, на каждом шагу попадались оторванные руки и ноги, валялись раздавленные проезжавшими артиллерийскими орудиями головы. От домов остались лишь только дымящиеся развалины, под горящим пеплом которых виднелись наполовину развалившиеся скелеты». Главной цели, к которой в этой битве стремился Наполеон – разбить русские войска и открыть себе дорогу на Калугу, где находились богатые запасы провианта и вооружения, Великой армии достичь не удалось. Кутузов, оставив Малоярославец, лишь отвёл свои силы на новые позиции и приготовился к обороне. Наполеон после долгих размышлений принял решение отступить. Таким образом, даже потеряв Малоярославец, русская армия добилась стратегического перелома – французы не смогли пробиться к необходимым ресурсам и были вынуждены отходить по разорённой ранее Старой Смоленской дороге.
Если говорить о последующих сражениях, например, битвах под Вязьмой, под Красным и на Березине в ноябре 1812 года, то здесь рассуждать о победе французов, как минимум, странно. Во всех этих случаях Великая армия, хотя и не была полностью разгромлена, но потерпела поражения, понеся серьёзные потери, и была вынуждена отступить. Понимая, что кампания проиграна и узнав о республиканском мятеже в Париже, Наполеон 5 декабря 1812 года покинул пределы Российской империи.
Спустя три недели остатки деморализованной и разложившейся Великой армии войск были полностью изгнаны или уничтожены. Понасенков утверждает, что французские «суммарные потери убитыми и раненными были чуть ли не меньше, чем у русских». Непонятно на чём основано это заявление. Наполеон, вторгаясь в Россию, имел 610 тысяч человек при 1370 орудиях. Вывести обратно он сумел лишь 30 тысяч бойцов и 170 пушек. Причём значительную долю погибших наполеоновских солдат составляли опытные ветераны победоносных европейских кампаний. Для продолжения войны в дальнейшем императору потребовалось призвать всех новобранцев, в том числе, и тех, чей срок службы наступал на год позже, собрать резервистов, солдат тыловых гарнизонов и матросов с кораблей французского флота. Для сравнения – в 1812 году русские войска, включая ополченцев, насчитывали 1 миллион солдат и 1600 орудий. В боях с французами их потери составили 210 тысяч человек. Сопоставляя эти цифры можно сделать вывод, что утверждение автора о потерях не является правдой.
Справедливости ради замечу, что у Понасенкова есть одна здравая мысль, хотя и в её изложении он, в свойственной ему манере, сильно преувеличивает. Это тезис об отсутствии массового патриотического подъёма в 1812 году.
Действительно, реакция подданных Российской империи на наполеоновское вторжение была неоднозначной. В западных губерниях, которые вошли в состав страны по результатам трёх разделов Речи Посполитой, французского императора встречали хлебом – солью и радостно приветствовали как освободителя от царского гнёта и восстановителя польской государственности. Массовое активное сопротивление началось лишь на Смоленщине, и то, в значительной мере, с подачи российских властей. Кстати, эти факты не отрицались и дореволюционными историками. Достаточно обратиться к работе Ф.А. Кудринского «Вильна в 1812 году» или статье М.М. Ковалевского «1812. От Ковно до Бородина» в «Вестнике Европы».
Не будем также забывать, что в российской историографии часто путают войсковых партизан и крестьянскую самооборону, сливая их в единую «всенародную войну». Если регулярные части под руководством кадровых офицеров, имея тесную связь с основными силами армии, активно действовали на коммуникациях во французском тылу, а также в качестве разведки, и причиняли тем самым значительный ущерб противнику, то слабо вооружённые отряды сельских жителей чаще всего занимались только обороной своих населённых пунктов от мелких групп наполеоновских солдат. Иными словами, для крестьян сопротивление врагу было только борьбой против «чужих», а не войной «за Веру, Царя и Отечество».
Фактом остаётся и то, что часть сельского населения центральных губерний воспринимала Наполеона как нового государя – избавителя от крепостной зависимости. В ряде мест крестьяне под воздействием слухов о грядущей свободе громили дворянские усадьбы и выдавали французам своих помещиков.
В том, что далеко не все жители Российской империи в 1812 году испытали патриотический подъём, с Понасенковым стоит согласиться. Однако здесь он снова сгущает краски, замалчивая или искажая факты.
Стремясь сделать очередное громкое заявление, Понасенков утверждает, что российские крепостные никакого противодействия Наполеону не оказывали. Он пишет: «Крестьяне скорее готовы были грабить своих, чем вставать на борьбу, неизвестно с кем, отстаивая свои оковы». Но при этом замалчиваются многочисленные факты активного сопротивления французам сельского населения Смоленской и Московской губерний, действия отрядов Герасима Курина и Ермолая Четвертакова. То, что пытается опровергнуть Понасенков, признавали даже наполеоновские офицеры, называвшие Россию «второй Испанией». Историк Е.В. Тарле приводит ещё более яркий отрывок из воспоминаний одного из французов: «Каждая деревня превращалась при нашем приближении или в костёр, или в крепость».
Подводя итог, стоит сказать, что опусы Понасенкова стоит читать только в порядке ознакомления. Исключительно для того, чтобы иметь представление об альтернативных точках зрения на Отечественную войну 1812 года, но ни в коем случае не принимать на веру его утверждения. Если же вы действительно хотите по новому, без мифов и штампов, посмотреть на события той эпохи, то рекомендую обратиться к другим авторам – Николаю Троицкому, Олегу Соколову, Виктору Безотосному. Они хотя и рассматривают Наполеоновские войны со своих позиций, но пользуются научными методами исследования и не занимаются откровенными спекуляциями, как это делает Понасенков.
Вячеслав Бабайцев
Учитель истории, куратор темы История на TheQuestion, куратор сообщества TheQuestion История https://vk.com/thqstn_history
Олег Соколов. Ученые против мифов 6. Постскриптум.
На форуме "Учёные против мифов 6" Олег Валерьевич освещал, связанные с рыцарями мифы. Про то, что они не могли самостоятельно сесть на коня, привинчивались к седлу и так далее. После форума (и во время него) было много вопросов к спикеру. На несколько из них Соколов ответил в этом видео! О пикенерах, доспехах, гигиене о многом другом.
00:52 - Про амуницию весом в 30 кг 02:59 - Турнирные доспехи 05:34 - Проблемы со здоровьем из-за ношения тяжёлых шлемов 07:07 - Рыцари лишь наёмники? 10:50 - Участвовали ли короли в боях лично? 14:49 - Деградация или улучшение стали 15:29 - Доспехи востока 16:31 - Как победили рыцарей 19:55 - Кто бил рыцарей и кого побеждали рыцари 21:34 - Английские лучники - причина заката рыцарства? 25:02 - Про гигиену рыцарей и штампы 29:24 - Про пикинеров и фаланги Македонского
Олег Соколов - к.и.н., специалист по военной истории Франции. Член научного совета Российского военно-исторического общества. Один из основоположников движения военно-исторической реконструкции в России.
Отправлено: 27.03.18 12:03. Заголовок: Да.Уже давно приобре..
Да.Уже давно приобрел!
Dobrovolec
Администратор форума
Отправлено: 30.03.18 09:25. Заголовок: Но крылатое выражени..
цитата:
Но крылатое выражение, приписываемое многим известным людям, гласит: "Бойся равнодушных! Это с их молчаливого согласия совершается все зло на земле!" Российского императора Александра I унизили, бъявив гомосексуалистом, Вами уважаемого, наверное, О. Соколова - назвали вором, российский народ - быдлом, Российскую империю - агрессором, проецируя события начала 19 века на современность, короче все вы в дерьме, а еще боитесь испачкаться! И лишь господин Понасенков, этот воинственный Хам - весь в белом... Забавно. Ну-ну, молчите дальше! Вам ссут в глаза, а вы говорите, что это божья роса... И еще: хотелось бы левой руке узнать, что сделала правая? В своём обращении бедный доцент попросил оказать посильную помощь для возможного судебного разбирательства.
цитата:
Для рецензии пришлось прочитать труд целиком.
Количество пустых ссылок запредельно (нашёл там понадёрганное и с моей статьи), в архивах он не был в принципе, но при этом реально прочитанного действительно много. Заявленного знания немецкого, польского, итальянского языков обнаружить не удалось. Насчёт французского - остаются большие вопросы, особенно когда он пытается делать вставки типа на французском.
Я читал "Майн Кампф", должен отметить Гитлер испытывает несравненно меньшую ненависть к евреям чем Понасенков к России и русским. А уж в отношении к русским Гитлер реальный русофил на фоне Понася!
Такой всепожирающей клинической ненависти ещё поискать!
Скандальная книга об Отечественной войне 1812 года
Публицист Евгений Понасенков выпустил книгу под громким названием «Первая научная история войны 1812 года». «Горький» попросил кандидата исторических наук Льва Агронова, защитившего диссертацию по историографии событий Отечественной войны, проанализировать книгу и оценить степень заявленной научности.
Евгений Понасенков. Первая научная история войны 1812 года. М.: АСТ, 2017
Автор
Труд Евгения Понасенкова делится на три основных составляющих. Первая и очень значительная, проходящая красной нитью через всю книгу, — патологическая, где автор раскрывает свое океаническое Эго, рассказывая о своих исторических заслугах, культурных достижениях, невероятных коллекциях, делится с читателем воспоминаниями и размышлениями. Вторая составляющая — публицистически-историческая. Здесь с надрывом излагается нехитрая концепция мироустройства, где Россия — абсолютное Зло и вечный Хаос, которой в лице Запада противостоит Свет и Космос. Наконец, третья — приложения, представляющие собой простое копирование чужих материалов и опубликованных, хорошо известных в науке документов и воспоминаний, служит прежде всего для увеличения объема издания.
Начнем с первой части. В аннотации, которую, судя по стилистике, писал сам Понасенков, он охарактеризован так: «Крупнейший в России специалист по эпохе Наполеона, известный ученый-историк, Евгений Понасенков, изучил десятки тысяч документов, хранящихся в архивах России и Европы, а также дневники и мемуары участников событий — и сумел создать принципиально новое описание той грандиозной кампании. Выпускник исторического факультета МГУ, автор многих научных работ, Евгений Понасенков, сегодня по праву считается интеллектуальным гуру нового поколения. К его заслугам относится и создание крупнейшей в России личной коллекции книг и предметов искусства эпохи Наполеона».
Заметим, что «крупнейший специалист по эпохе Наполеона» НЕ участвовал в создании фундаментальных научно-справочных изданий по теме: «Отечественная война 1812 года. Энциклопедия» (М.: РОССПЭН, 2004. 880 с.), «Отечественная война 1812 года и освободительный поход русской армии 1813–1814 годов» (М.: РОССПЭН, 2013. Т. 1–3), которые мобилизовали всех видных российских исследователей темы. За исключением нескольких студенческих статей 2001–2002 гг. Понасенков совершенно НЕ представлен в материалах крупнейших российских конференций, посвященных наполеоновской эпохе и Отечественной войне 1812 года.
Как свидетельство «признания за границей» автор с гордостью указывает на интервью «прославленной французской газете „Фигаро”». В действительности речь идет не об «интервью», а о статье с многозначительным названием «Кремль пересматривает историю Бородинской битвы», где в самом конце есть крошечная реплика «Эжена Понасенкова».
Если же говорить серьезно, то в историографии темы 1812 года на Понасенкова обращали внимание просто как на скандального публициста, автора спекулятивной литературы, пытающегося найти «сенсации» там, где их нет (оценка доктора исторических наук В. Н. Земцова).
Таинственные открытия
Сторонники конспирологии резонно предположат, что отсутствие научных публикаций и признания в научном сообществе — это и есть признак истинного величия исследователя. Тем более что историческое сообщество в изображении автора — это мир Зла, сборище коварных, бездарных пожирателей неких грантов, которые скрывают Правду сермяжную и лишь завидуют автору: «Помню, как-то (примерно на третьем курсе истфака) один „доктор наук” мне злобно заявил: „Ну, вы какие-то там документы обнаружили — и молчите! Чего всем нам жизнь усложнять?!”»
Остается загадкой, какие именно документы о наполеоновской эпохе «обнаружил» в 2003 году Понасенков, да еще и такие, что лишил всех покоя — от историков первобытности до современности. Нарциссизм автора достигает таких высот, что он в изобилии приводит фото обложек известных изданий с многозначительными пометами: «Из личной коллекции Е. Н.Понасенкова. Публикуется впервые».
Что же касается заявлений автора о «десятках тысяч» изученных документов, работе в десятках архивохранилищ России, Франции, Чехии, Австрии, а также тысячах прочитанных книг и статей на русском, белорусском, украинском, польском, французском, немецком, итальянском языках, то отметим, что списки якобы использованной литературы вызывают более чем обоснованные сомнения. Хотя бы потому, что использование огромной части указанной в библиографии литературы совершенно не просматривается в тексте — даже упоминания отсутствуют, а где именно использован материал оных совершенно не видно. В библиографии ряд идентичных изданий многократно продублирован в разных переводах. В пространных ссылках в конце глав огромное количество указаний на исследования, статьи и публикации, знание которых сам автор часто ничем не обнаруживает, т. е. классические пустые ссылки, обильно переписанные у других авторов. Естественно — без указаний на работы.
Хороший пример — с пафосом заявленное «лучшее в историографии» расписание Великой армии на 1812 год, приведенное в приложениях и якобы основанное на тщательном изучении архивов и сотен справочных изданий, удивительным образом соответствует расписанию Великой армии на 1812 год из хорошо известной монографии Эмана В. и Кузьмина А. «Французские генералы, участники похода на Россию» (М., 2012). Автор упирает на то, что «среди прочего важные сведения я почерпнул в фондах РГВИА, в ряде региональных архивов». При этом в списке использованных источников не указывает НИ ОДНОГО регионального архива — вероятно, из скромности.
Отдельный враг у Понасенкова — Кутузов. Автор постоянно пытается его разоблачить. Но тут никакой инновации нет, он просто пересказывает критические отзывы современников, собранные Н. А.Троицким в монографии «Фельдмаршал Кутузов. Мифы и факты» (М., 2002). Те же цитаты, те же источники, только истерический негатив а адрес Кутузова доведен Понасенковым до поистине клинического уровня.
Россия напала на Францию
Теперь перейдем к собственно содержанию исторической публицистики Понасенкова. Среди важнейших своих «научных заслуг» автор с маниакальным упорством настаивает, что именно он первым в мире показал, что влияние Континентальной блокады не было главной причиной экономического кризиса в России 1807–1812 гг., что блокада не имела тотально негативного влияния на российскую экономику и не стала главной причиной войны 1812 года. Рассмотрим «эпохальные» труды Понасенкова о Континентальной блокаде: он постоянно ссылается на свою студенческую статью 2002 года, она также воспроизведена в книжке 2004 г. и без существенных изменений приведена в новой книге. Поразительно, но почти все ссылки в статье идентичны тем, что приведены в работе В. Г. Сироткина «Наполеон и Россия» (М., 2000), то есть вышедшей за два года до первой работы Понасенкова. В целом идентичны и основные выводы.
Другое «важнейшее открытие» Понасенкова: оказывается, Российская Империя в своей внешней политике начала XIX века проявляла агрессивные стремления и в 1811–1812 гг. Александр I рассматривал планы нападения на Францию. Об «агрессивности» внешней политики всех основных участников международных отношений эпохи 1812 года прекрасно известно специалистам. О наступательных планах России в 1811–1812 гг. писали в своих фундаментальных трудах еще в конце XIX века А. Сорель, А. Вандаль (в 1910-е годы их труды были изданы на русском) и В. Г. Сироткин в 1960-е годы. Но необязательно идти так далеко: основные сведения о планах 1811–1812 гг. подробно отражены в ряде статей фундаментального издания «Отечественная война 1812 года. Энциклопедия» в 2004 г.
Разворот из книги Евгения Понасенкова
Фото: chitai-gorod.ru
Доказательства «исключительной вины» России в развязывании войны 1812 г. и даже «наглой агрессии» против наполеоновской Империи в 1812 г. у Понасенкова носят откровенно схоластический и вопиюще конъюнктурный характер. Наполеон якобы готовился к войне всего два месяца — только с апреля–мая 1812 г. Но этому противоречат общеизвестные факты — например, что приказ о создании Великой армии, предназначенной против России, был отдан еще в феврале 1811 года, а окончательное сосредоточение войск у русских границ началось с февраля 1812 года.
Орда и Свет
Историософские взгляды Понасенкова по-журналистски просты. Он приводит анализ истории России с древнейших времен до 1812 года с регулярными экскурсами в современность. Автор пространно доказывает, что России на 1812 год вообще НЕТ как явления — есть лишь дикость, воровство, преступления и обезьянье копирование всего французского и захват территорий. «Страна, выражаясь современным языком, фейк, которая жила всем чужим — стилями, модами, религиями, образами, всем бытовым скарбом элиты, всеми идеями: это пока еще несостоявшееся и несостоятельное (…) государственное образование позволяло себе вмешиваться в дела Европы».
При этом «Европа» на 1812 год у него выступает то монолитным идеальным «Евросоюзом», то расколотой на Римскую Империю (держава Наполеона) и «варваров» — Пруссию и Австрию. Куда записать Британию — непонятно. Испанцы — дикие и отсталые, сами виноваты, что не приняли Наполеона. Понасенков постоянно живописует Россию как «орду под управлением немцев». Александру I он дает убийственную характеристику, не жалея самых черных красок (как и касательно всего, что связано с Россией): бездарь во всех смыслах, завистливый, психически нездоровый, лживый, женоподобный, метущийся и безвольный, импотент и «латентный гомосексуал». Это объясняет всю внешнюю политику России. Интересно было бы посмотреть подробную психологическую характеристику Наполеона, которая также в огромной степени объясняла его политику, но ее нет.
На протяжении всей «Первой научной» автор живописует противостояние Света (Империи) и Тьмы (России). Автор договорился до того что назвал наполеоновскую Империю «социальным государством», явно путая с Францией второй половины XX века. Если говорить серьезно, то реальные изменения уровня жизни населения Франции в 1789–1815 гг. были вовсе не столь блестящими, как любят изображать. В частности среднедушевое потребление основных сельскохозяйственных продуктов во Франции (пшеницы, зерновых и мяса) НЕ изменилось за 1789–1815 гг. Француз в среднем потреблял 18 кг. мяса в год революции и столько же в 1815 году. (Leonce de l’Avergne. Economie rurale de la France depuis 1789. Paris, 1860). Для сравнения, в 2016 году среднедушевое потребление мяса в России составило 73 килограмма в год.
Рейтинг одобрения и масштабы потерь
Еще один аргумент Понасенкова — он пишет о тотальной поддержке наполеоновской армии населением Литвы и Белоруссии. В качестве аргумента он с восторгом пересказывает изданные К. А. Военским в начале XX в. выходившие при французской власти газеты 1812 года, где содержались предсказуемые восторги в адрес французов и Наполеона, всерьез выдавая это за настроения всех местных. Что как минимум наивно. Далее Понасенков разворачивает тезис о развернувшейся гражданской войне в России 1812 г., приводя зачастую фантастическую численность восставших крестьян без конкретных ссылок. Грабежи со стороны гражданских 1812 г. в условиях военного хаоса он легкомысленно определяет как войну всех против всех.
Значительное внимание автора уделено исчислению соотношения сил и потерь сторон в ходе войны 1812 г., т. к. это принципиальные вопросы для оценки всей кампании. Понасенков всеми силами старается занизить численность войск Наполеона, вошедших в Россию, и максимально завысить число вернувшихся. Одновременно невероятно раздувается численность русских войск.
Разнобой в оценках численности наполеоновских войск 1812 г. происходит из-за трудностей подсчета многочисленных войск на марше, неполного учета различных соединений (ряд авторов не учитывают численность маршевых батальонов, ряда отдельных частей, численность войск крупных артиллерийских парков, военных экипажей и пр.), элементарных писарских ошибок в ведомостях. Тем не менее сохранилась масса документов о численности войск 1812 г., поступавших непосредственно Наполеону.
Понасенков утверждает, что всех войск, вторгшихся летом в Россию, было максимум 325–330 тыс. чел. А вместе с австрийцами — около 360 тыс. Он говорит, что секретарь Наполеона А. Фэн определяет общее число вторгшихся войск в 335 тыс., хотя в действительности Фэн говорит о 360 тыс. (Понасенков не учел численности 10-го корпуса) и не учитывает войска крупных артиллерийских парков и военных экипажей (около 21 тыс. чел.), австрийцев (34 тыс.). Суммарно получим уже около 415 тыс. чел. Кроме того имеется ряд важнейших документов, указывающих заметно большую численность войск. Еще в 1823 г. был опубликован труд Ж. Шамбрэ, который использовал документы Военного министерства Франции и указал численность войск непосредственно на момент пересечения русской границы. По этим данным, численность вторгшейся летом 1812 г. армии Наполеона составила 448 083 чел. (без учета артиллерийских парков).
Более того, опубликованные в 1913 г. архивные данные о состоянии наполеоновской армии на 15 июня 1812 г. (Carnet de situation — 15-дневные отчеты поступали в Главный штаб и непосредственно Наполеону) показывают общую численность войск вторжения в 465 390 чел., а исключая численность артиллерийских парков — 444 944 чел., что вполне соотносится с данными Ж. Шамбрэ. Эти данные вполне подтверждаются ведомостью инспектора смотров Генерального штаба Великой армии П. Деннье, по которой на 1 июня 1812 г. общая численность Великой армии составила 648 080 человек (включая войска на марше и отдельные соединения), а вместе с австрийским корпусом — 678 080 человек, из них войска вторжения и войска на марше составили более 460 тыс. человек.
Численность подошедших в ходе войны подкреплений по разным подсчетам составила от 115 тыс. (М. Кукель, А. И. Попов) до 140,5 тыс. (Ж. Шамбрэ), сюда следует прибавить численность крупных артиллерийских парков, военных экипажей и пр. (21 тыс.), итого вошло в Россию в 1812 г. от 560 тыс. (нижняя граница) до 610 тыс. Понасенков же просто занижает численность подкреплений и получает итоговое число войск неприятеля за всю войну всего в 445 тыс.
Одновременно он максимально завышает число вернувшихся из похода наполеоновских войск, доводя их аж до более 160 тыс. Между тем максимальные реальные оценки лежат в пределах 100 тыс., что приближает итоговые потери противника к рекордной отметке в 500 тыс. воинов. Цель Понасенкова проста: «Что же выходит: скромная по численности европейская армия имела дело с огромной „ордой”, с настоящими „полчищами”?!»
Полчища со стороны «орды» к началу войны он определяет в 393 тыс. чел. Причем Понасенков убежден, что данные русских ведомостей, в отличие от французских, идеально точны. Что несколько расходится с его же картиной России как мира Хаоса. Понасенков приводит очередное ложное утверждение: якобы Дунайская армия (57,5 тыс. чел.) в начале войны уже двигалась к Волыни. В действительности она оставалась на месте, так как в частности опасались реакции турок, армия прибыла на Волынь только к сентябрю.
Общее число русский войск, как будто бы принявших участие в кампании 1812 г., Понасенков определяет как более 1 200 000 чел., то есть получается в ДВА–ТРИ раза более всех задействованных Наполеоном войск. Наиболее серьезное изучение вопроса С. В. Шведовым по архивным материалам показывает, что за всю войну 1812 г. Россией на театр военных действий отправлено до 720–740 тыс. чел. регулярных войск, казаков и ополчений (включая нестроевых). Из них строевых только 630–650 тыс. чел., причем непосредственно в боях приняли участие только около 480 тыс. человек. В целом по версии автора наполеоновская армия при минимуме использованных войск разбила бесчисленную «орду», почти не понеся потерь, но в итоге ушла в благославенную Европу из-за холода и варварства местного населения.
Какую-либо роль русской армии в гибели наполеоновской армии Понасенков с возмущением отрицает. Тот факт, что основные потери наполеоновская армия понесла в России вследствие небоевых причин (умершие от болезней, переутомления, голода, холода), вовсе не является уникальным. Основные потери русских войск 1812 г. также небоевые. В эпоху революционных и наполеоновских войск не менее 70% потерь европейских армий приходились на небоевые причины — в основном эпидемические болезни, переутомление. Например, в Испанской войне наполеоновская армия потеряла до 91 тыс. чел. убитыми и около 300 тыс. умершими от болезней (на морозы особых жалоб не было). Суммарные небоевые потери наполеоновской армии в 1805–1815 гг., по подсчетам исследователей, достигали 70% всех потерь, что почти совпадает со структурой потерь в Русском походе. Аналогичная картина была у всех армий эпохи.
* * *
Подводя итог, хочется отметить, что сама по себе идея написания тотальной истории эпохи войны 1812 года с учетом накопленного массива данных, безусловно, хороша и полезна. Но, увы, все историческое содержание «Первой научной» подчинено примитивной, черно-белой историософии, конъюнктурной до комизма и клинически озлобленной на не признающих Гения «ничтожеств» и «чернь», к которому автор относит население России.
Dobrovolec
Администратор форума
Отправлено: 30.03.18 17:44. Заголовок: Долгое время, бог ми..
цитата:
Долгое время, бог миловал, совершенно не сталкивался с "исторической" аудиторией Понася. Однако имел возможность в последнее время. В основном это шиза, фанаты инфоресурсов типа "Эхи Москвы", которые прекрасно всё обо всём знают и никакие источники информации кроме "Эхи" им не нужны. Напоминают сектантов, их писанину отличает развитое ЧСВ, масса грубых орфографических и стилистических ошибок, яркий интеллектуальный и культурный "кругозор".
Есть лица пограничных состояний и сочувствующие - то есть они не совсем такие и даже что-то почитывают помимо инфоресурсов типа "Эхи". Развитое ЧСВ при глубоком осознании собственной ущербности вызывает в них ярую ненависть ко всем остальным. В их писанине больше предложений, есть и деепричастия. Но все они относительно исторических и прочих познаний живут в параллельной реальности.
Dobrovolec
Администратор форума
Отправлено: 31.03.18 19:54. Заголовок: Да, ещё основная про..
цитата:
Да, ещё основная проблема сего персонажа - он ориентируется на "интеллектуальных" маргиналов, которые никоим образом не пересекаются с академической наукой. Потому любые рецензии в научных журналах его аудитории никогда не достигнут. А рецензии в литературных и ненаучных ресурсах (которые могут затронуть понасеаудиторию) не позволяют в деталях разобрать всю пропагандистскую ахинею Понася с необходимыми ссылками. Как то произошло и в моей рецензии.
На мой взгляд: 1) Спасибо за рецензию! То, что нужно. Её прочтёт внимательный и вдумчивый читатель. Когда едешь в метро и в автобусе, то не веришь, что такие существуют, но когда приходишь на кинофестиваль или в книжный магазин на встречу с автором умной книги, то обнаруживаешь, что таких людей гораздо больше, чем тебе казалось в метро и в автобусе. 2) "интеллектуальных маргиналов" не существует. Вернее, он были, но в настоящее время уже вымерли (помните в фильме "Русский дом" историю про бомжа в общественном туалете, который поддержал разговор о Кафке?). А те, кто идёт за поросёнком - к сожалению, даже не жертвы ЕГЭ (хотя я уже убедился, что это действительно зло!), а обычные и привычные лентяи, каких во все времена было хоть отбавляй. Как только им в жизни попадается задачка, которую они не могут решить - они сразу лезут в ответ, а когда его нет в задачнике - очень сильно расстраиваются и винят во всех бедах учителей, авторов книг и всё человечество. Как только появляется кто-то, кто говорит, что у него есть правильные ответы на все вопросы - бегут за ним в любом направлении, лишь бы он был рядом и наставлял на путь истинный. 3) У поросёнка нет никакой идеологии, идеи, "концепции" и так далее, да и быть не может. Буквально на днях вспоминал в разговоре роман Умберто Эко "Маятник Фуко", в котором главный герой расследовал масонский заговор, а потом оказалось, что никакого заговора не было, просто масоны заблудились в веках и растеряли все свои символы, и теперь им нужен кто-то, кто за них весь смысл их жизни восстановит. Часы вовремя не перевели, теперь расхлёбывай. Поросёнкову деньги нужны, при помощи книги он собирает адептов, чтобы собрать с них деньги. Скоро им расскажет (за вознаграждение), как правильно ходить по Риму и Неаполю. Они сначала скинутся на его лекцию, а потом все как один рванут в Рим и в Неаполь, чтобы пройтись по местам, где ступала нога поросёнка. Ржунимагу!
Комиссия по этике рассмотрела спорный инцидент с агрессивным выводом молодых людей из лектория Института Истории, задававших провокационные вопросы доценту О. В. Соколову 2 марта 2018 года. Комиссия пришла к заключению, что действия преподавателя не были этичными и могли навредить имиджу Университета. Администрация СПбГУ примет решение о дисциплинарном взыскании, принимая во внимание оценку этической комиссии. Конфликт С декабря 2017 года студенты, преподаватели Института Истории СПбГУ и зрители исторических youtube-каналов следят за конфликтом между преподавателем кафедры новистики Олегом Валерьевичем Соколовым и московским режиссером, певцом, автором книги «Первая научная история войны 1812 года» Евгением Николаевичем Понасенковым. Книга Понасенкова вышла в конце 2017 года, в декабре этого же года О. В. Соколов и ведущий исторической рубрики Клим Жуков на youtube-канале «Гоблина» устроили тотальный разбор «Первой научной истории 1812 года». Так начался интернет-конфликт, который позже перешел в стены Университета. После выхода ролика стороны конфликта устроили канонаду залпов полутора и двухчасовыми роликами, где выясняли отношения и доказывали своё авторство концепции «о роли Александра I в развязывании войны 1812 года». Появился даже провокационный материал: пранк, где О. В. Соколову звонили из «администрации президента» и просили выступить на митинге в поддержку В. В. Путина, обещая взамен докторскую степень и звание профессора.
Каждый человек, немножко связанный с исторической наукой, понимает, кто здесь настоящий ученый, а кто балабол около истории. Кто автор концепции, а кто плагиатор. Кто ищет истину, а кто зарабатывает деньги на скандале. Это очевидные вопросы. Они не требуют ответа. Однако ситуация перешла из виртуального спора об авторстве в конфликт с оскорблениями в лицо, рукоприкладством, применением физической силы, заявлениями в полицию и комиссию по этике СПбГУ.
2 марта в лектории Института Истории проходила открытая лекция О. В. Соколова «Битвы наполеоновской эпохи глазами Луи-Франсуа Лежена, художника и воина». На лекцию пришел студент 4 курса Университета путей сообщения Антон Кужим с друзьями. После лекции Кужим стал задавать провокационные вопросы О. В. Соколову и обвинять его в том, что Олег Валерьевич не имеет морального права читать публичные лекции. В лектории поднялся ропот. Сабир Еникеев (прим. «ИТ» — поднаучный О. В. Соколова) с товарищем вывели Антона из помещения агрессивным способом. Все произошедшее было запечатлено на видео, которое позже было выложено на youtubeканале Е. Н. Понасенкова. Конфликт вышел за рамки виртуального мира и перешел в СМИ. Появились публикации в «Московском Комсомольце» и на «Фонтанке.ру». Бывший студент Института Истории Василий Кунин написал открытое письмо на имя директора Института Истории СПбГУ А. Х. Даудова и попросил «разобраться с безобразной выходкой доцента Соколова и примкнувшим к нему студентам» (Прим. «ИТ» — цитата из открытого письма В. Кунина). А. Х. Даудов направил служебную записку в этическую комиссию с просьбой дать оценку поведению О. В. Соколова и Сабира Еникеева в лектории во время открытой лекции. Если бы события произошли вне стен Университета и не получили бы огласки в СМИ, скорее всего, никакого разбирательства не случилось. Комиссия по этике — собрание из почётных профессоров СПбГУ, которые решают вопросы и н т е р п р е т а ц и и нравственных норм в стенах Университета. Комиссия формируется для решения вопросов о признании какого-либо поступка любого универсанта соответствующим или не соответствующим этическим правилам. Признание поступка недопустимым влечёт дисциплинарное наказание вплоть до увольнения или отчисления. Но наказание назначает не комиссия, а должностные лица Университета (Студенческий совет — для студентов). Администрация СПбГУ обязательно принимает во внимание решение, вынесенное этической комиссией. Комиссия Заседание комиссии по этике прошло 4 апреля в ректорском флигеле. На нём присутствовали О. В. Соколов, Сабир Еникеев, А. Х. Даудов и члены комиссии. Корреспондентам «Истфак Times» удалось пообщаться с каждым из них и также с почетным профессором СПбГУ, главой комиссии по этике Г. Г. Богомазовым. Сначала О. В. Соколов с А. Х. Даудовым излагали своё видение ситуации на открытой лекции. По их мнению, произошедшее было сознательной и злобной провокацией, которую готовили специально для срыва лекции.
Также О. В. Соколов рассказал нам, что ему звонили перед лекцией и угрожали.
Он считает, что этой провокацией злоумышленники добились того, чего они хотели. Также он думает, что молодые люди, пришедшие на лекцию, могли быть неплохими ребятами, но одурманенными Понасенковым, потому что тот создаёт «секту». Они вставали и выкрикивали оскорбления. Это делалось специально для резкой реакции. Два человека создали провокационную ситуацию, а третий снял происходящее на телефон. Понасенковцы преследовали конкретный сценарий — создать скандал, и чем больше, тем лучше. «Вы действительно считаете, что это были люди, которые чем- то интересовались и хотели что-то узнать? Я 30 лет провожу открытые лекции, ко мне приходило много различных людей, которые задавали разные вопросы, но никогда в моей жизни не возникало подобной ситуации!» — О. В. Соколов переходил на эмоции во время нашего разговора. Также мы расспросили про итоги комиссии. Преподаватель заверил нас, что в этой ситуации этическая комиссия полностью его поддержала: «Я считаю, что любой нормальный человек не может быть в этой ситуации против меня. Против меня может быть только ненормальный. Ситуация аналогична с тем, что к вам подошли на улице и плюнули в физиономию, а вы взяли и ударили этого человека. Потом на вас накинулись и стали называть негодяем или бандитом. В этой ситуации против меня может быть только негодяй, который специально делает гадости против меня. Любой нормальный человек, у которого есть душа, сердце, не может быть против меня».
О.В. Соколов уже подал в суд и считает, что г-н Понасенков получит по первое число. «Юридическая баталия будет очень серьёзная, у него есть деньги и покровители. Будем сражаться. В любом случае я уверен, что мы защищаем правду, честь и справедливость», — рассказал нам Олег Соколов. Абдулла Хамидович Даудов считает, что проблема носит этический характер, поэтому он обратился в комиссию по этике. Он рассказал, что не может быть одновременно судьей, адвокатом или прокурором. По его мнению, уважаемый университетский орган (Прим. «ИТ» — комиссия по этике) должен дать свою оценку ситуации. «Подождем как Университет, почетные профессора, люди, имеющие очень большой жизненный опыт, оценят. Это очень почетный орган, который вынесет решение. Я жду это решение», — рассказал нашему корреспонденту директор Института Истории СПбГУ А. Х. Даудов.
Студент 4 курса Сабир Еникеев поделился с «Истфак Times» своими впечатлениями от комиссии: «Сначала высказался Абдулла Хамидович, изложил суть дела более подробно. Впрочем, там коротко и так были уже ознакомлены с вопросом. Потом высказывался Соколов. После этого уже в моих словах особой необходимости не было, так как я бы уже ничего нового не сказал. Но что мне понравилось: собственно, 2 марта не рассматривали в отрыве от всего спора Понасенкова с Соколовым. Комиссия приняла во внимание и личность этого пустозвона, и тот факт, что он является студентом- недоучкой, и неадекватное поведение его адептов. Особенно приняли во внимание то, что Соколову до лекции поступали угрозы по телефону, угрозы сорвать лекцию. Конечно, сказали, что мы отреагировали несколько не так сдержанно, как бы того хотелось. Сказали, что следовало быть чуть-чуть поаккуратней. Но в общем и целом комиссия в полном составе встала на нашу сторону». На сегодняшний день ещё нет опубликованных протоколов заседания, а комиссия ещё официально не представила своё решение. Однако нам удалось связаться с её главой — Геннадием Григорьевичем Богомазовым, профессором кафедры истории экономики и экономической мысли, почетным профессором СПбГУ. Г. Г. Богомазов рассказал нам, что комиссия не может поддержать О. В. Соколова и заявить, что он повел себя правильно, потому что лектор-преподаватель — это особый статус. Почетный профессор считает, что Олег Валерьевич должен был сдержаться, но, к сожалению, у него не получилось. Комиссия исходит из того, что в случае прочтения любой лекции, научного доклада, или публикации, ученые Университета представляют не только себя, но и факультет или Институт, а также СПбГУ в целом. «Нельзя говорить "вон" или "вали отсюда". Нельзя так срываться, мало ли, что мы думаем, приходится себя сдерживать. Свобода каждого ограничивается свободой другого. Я понимаю, что человек подготовленный к провокации, он уже напряжен. И тут мальчишка начинает его оскорблять. Понятно его возмущение. Он мог очень просто выйти из положения, сказав: “Молодой человек, в таком тоне, в разговоре с вами участвовать я не собираюсь” и выйти. Всё. Никакого конфликта. А он ещё сказал: “Господа объясните молодому человеку”. Можно сказать, что призвал дать сдачи. Мы в своем решении не можем не отметить, что с этической точки зрения доцент Соколов повел себя не очень правильно. C одной стороны, я его понимаю и сочувствую, потому что у всех бывают проколы и ошибки. Я могу объяснить, почему это произошло, но это не умаляет степени его проступка. Мы представляем не себя, а Университет. Конечно, тут надо держать марку и понимать, что ты не просто человек, пришедший прочитать лекцию, а что ты несешь ответственность за тот университет, в котором ты работаешь. Не сдержался — досадно и обидно. Но не отметить, что он допустил серьёзную ошибку на лекции нельзя. Мы не принимаем административных решений. Мы пишем, нарушил этические нормы или нет. Нарушил. Тут другое не скажешь. Мы понимаем почему, но нельзя было нарушать при всех обстоятельствах», — выразил позицию комиссии Г. Г. Богомазов в разговоре с нашим корреспондентом. Мы поинтересовались, как универсанты должны реагировать на провокации. «Желательно никак не реагировать. «Хвалу и клевету премли равнодушно, и не оспаривай глупца» (Прим. «ИТ» — А. С. Пушкин), — рассказал нашему корреспонденту Г. Г. Богомазов.
Итог Комиссия по этике СПбГУ, состоящая из почетных и уважаемых профессоров, считает, что нельзя признать действия О. В. Соколова этичными. Члены комиссии понимают, чем они были вызваны, и как люди могут понять Олега Валерьевича. Однако комиссия также принимает в расчёт то, что пострадал имидж Университета. Этическая комиссия не принимает административных мер. Члены комиссии не решают, кого миловать, а кого наказывать. Окончательное решение будет принято администрацией Университета с опорой на мнение комиссии почетных профессоров. Окончательным решением может стать выговор, порицание или снятие с должности. Текст: Фёдор Данилов
Автор Сергей Мамонтов Формат издания 135x205 Количество страниц 448 Год выпуска 2018 ISBN 978-5-17-107091-5
Описание Сергей Иванович Мамонтов - участник Гражданской войны в 1917-1920 гг. на стороне Белого движения, конный артиллерист, закончивший войну поручиком в Галлиполи. Он оставил записки о войне под названием "Походы и кони". Впервые читатель имеет возможность познакомиться с воспоминаниями о драматических событиях Гражданской войны, основанными на дневниковых записях юнкера, прапорщика, а затем поручика, прошедшего страдный путь офицера Добровольческой армии.
С. И. Мамонтов ПОХОДЫ И КОНИ Москва Издательство АСТ
Все очень быстро забывается. Мне же повезло — у меня сохранился дневник, и я ос- тался жив. Поэтому считаю своей обязанностью изоб- разить все, что видел. Может быть, это пригодится будущему историку. С. Мамонтов
ДО ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ Военное училище Первый урок верховой езды Половина нашего отделения выстроена в “маленьком манеже” (он громадный) для первого урока верховой езды. Нас шестнадцать человек. Мы волнуемся, потому что дума- ем, что верховая езда — это главный предмет. Перед нами прохаживается наш отделенный офицер — штабс-капитан Жагмен. В глубине манежа солдаты держат орудийных лошадей. Вначале обучение происходит на громадных и грубых упряжных лошадях, и это оказалось очень хорошо. После обучения на этих мастодонтах, стро- евые лошади были для нас игрушками. — Кто умеет ездить верхом — три шага вперед — гово- рит Жагмен. Некоторые юнкера из вольноопределяющихся, побы- вавшие уже в батареях, выступили вперед. Остальные из студентов. Я был уверен, что умею ездить, и, превозмогая застенчивость, шагнул вперед. Мне думалось, что нас пос- тавят в пример другим и дадут шпоры, которые мы еще не имели права носить.
Но Жагмен взглянул на нас со скукой, повернулся к ун- тер-офицеру и сказал: — Этим вы дадите худших лошадей и поставите в кон- це колонны. Их будет трудней всего переучить. Все мое вдохновение слетело, и, шлепаясь на строевой рыси, без стремян, на грубейшем мастодонте, я понял, что ездить не умею. Долгие месяцы обучение состояло в ненавистной стро- евой рыси без стремян. Нужно научиться держаться коле- нями и не отделяться от седла, придав корпусу гибкость. Вначале мы зло трепыхались в седле, все почки отобьешь, мучаясь сами и мучая лошадь. После езды ноги были коле- сом, и старшие юнкера трунили над нашей походкой. Но постепенно мы привыкли и даже могли без стремян ездить облегченной рысью. Мы стали чувствовать себя “до- ма” в седле и мечтали о галопе и препятствиях. Но Жагмен упорно продолжал строевую рысь без стремян. Только поз- дней я оценил его превосходную систему. Когда впервые он скомандовал: “Галопом ма-а-рш!” (ис- полнительная команда растягивается, чтобы лошадь имела время переменить аллюр), поднялся невообразимый ка- вардак. Только немногие всадники продолжали идти вдоль стены манежа. Большинство же юнкеров потеряли управ- ление лошадьми и скакали во всех направлениях. Жагмен посреди манежа защищал свою жизнь, раздавая длинным бичом удары по лошадям и по юнкерам. Я шел галопом вдоль стены, когда юнкер Венцель на громадном коне врезался перпендикулярно в моего коня и отбросил нас на стенку. Стукнувшись о стену, я снова по- пал в седло и был удивлен, что это столкновение не причи- нило никакого вреда ни мне, ни моей лошади. Вообще не припомню в нашем отделении несчастных случаев за все время обучения. Конечно, вскоре мы научились не балдеть на галопе и спокойно брать барьер без стремян. Было одно исключение. Юнкер Смирнов бледнел каж- дый раз, когда слышал команду: «Перемена направления на
барьер. Ма-а-рш!». У барьера он неизменно бросал повод и обеими руками вцеплялся в луку. Конь прыгал, а Смирнов, раскинув руки и ноги, как самолет, летел над конем и зары- вался лицом в песок манежа. Ни уговоры, ни наказания не могли его отучить хвататься за луку. Хоть мы его жалели, но с нетерпением ждали этого зрелища, потому что это было смешно. Для него верховая езда была мукой. Мы любили вольтижировку. Лошадь гоняли на корде. На ней была подпруга с двумя рукоятками. Юнкера по очере- ди подбегали к лошади изнутри круга, хватались за рукоят- ки, отталкивались от земли и садились на лошадь. Вновь спрыгивали, отталкивались и садились. Так несколько раз. Потом перепрыгивали через лошадь и, что трудней, извне снова садились на ее спину. И уступали место следующему юнкеру. Вначале ничего не получалось. Но стоило уловить темп — все делалось само собой одним галопом лошади. Очень интересна была типология — наука сложения и болезней лошади. Приводили вороную лошадь, и лектор рисовал мелом на ней ее внутренности. Он начинал свои лекции (конечно, нарочно) с фразы: — Лошадь делится на три неравные половины. Голова, туловище и ноги. Тут мы кое-чему научились. Наука была очень хорошо поставлена. Особенно блес- тящ был профессор артиллерии полковник Гельбих. С ин- тересом мы слушали теорию вероятности. В училище были две батареи и два курса. Старший, 9-й ускоренный курс, состоял из кадет и был очень дисци- плинированный. Нашего, младшего, 10-го курса немного побаивались, потому что мы были студентами. Но мы ока- зались тоже дисциплинированы, и юнкера сумели во время революции сохранить порядок и всех офицеров, обуздать склонных к расхлябанности солдат и сохранить даже наши лагеря в Дудергофе. Не все училища показали такую спайку. Цука* у нас почти не было, хоть мы относились с почте- нием к старшим юнкерам. Когда мы стали старшими, то я раз цукнул молодого юнкера, не уступившего места в трамвае раненому офицеру. Я был младшим фейерверке- ром с двумя лычками, то есть портупей-юнкером. В каждой батарее было по 10 отделений по 32 человека, которые составляли по четыре взвода в батарее. Два стар- ших и два младших. Всего юнкеров было 640 человек, 150 солдат и человек 35 офицеров. Я попал во вторую батарею, в 8-е отделение, номер 258. Строились обе батареи в белом зале — огромном и кра- сивом помещении, выходившем на Забалканский про- спект, сад выходил на Фонтанку. Первая батарея шла размеренным шагом, мы же, вто- рая, семенили. Позднее, чтобы “товарищи” не завладели зданием, мы, юнкера, спали в белом зале. Кормили нас хорошо и прекрасно учили. Я сохранил самые теплые чувства к училищу. Революция Поступил я в Училище 21-го февраля 1917 года. 28-го фев- раля сидел я на подоконнике в белом зале и зубрил, с полным отчаянием, тезоименитства всего дома Романовых. Это дол- жен был быть первый экзамен, и я боялся получить плохую отметку. Я даже точно не знал своих собственных именин, а семья Романовых была многочисленна, и дело казалось мне безнадежным. Запомнить все даты просто немыслимо. А по- лучить хорошую отметку на первом экзамене было важно — ведь по ней будут судить остальные профессора. Было часов 5 вечера. Вдруг по улице проехал какой-то странный грузовик... еще один, полный расхлябанными солдатами. Очень странно. Публика на тротуарах тоже на них смотрела. Подошел юнкер и вполголоса сказал, что в городе беспорядки. Через некоторое время другой ска- зал, что казаки вместо разгона братаются с демонстранта- ми. Потом появились на улице люди с красными бантами. Кое-где в городе стали слышны выстрелы
Первое чувство было беспокойство. Неужели револю- ция? О ней давно говорили, но все же она случилась не- ожиданно. Зубрить тезоименитства я уже не мог. Мелькну- ла мысль: если революция, то этого экзамена ведь не будет. Из-за этого я стал ожидать революцию. Как мелки и эго- истичны человеческие побуждения! Мой сосед по кровати юнкер Радзиевич, грузин, ока- зался большевиком, но объяснить мне сущность больше- визма не мог. Был дубоват. Как-то так случилось, что его послали представлять Училище в Думе. Но он говорил сов- сем не то, что думали юнкера. Юнкера его выгнали из Училища. На второй или третий день революции вооруженная и возбужденная толпа потребовала роспуска юнкеров. Помню трясущегося начальника Училища генерала Бу- тыркина, а я вышел со счастливой улыбкой, потому что получил неожиданный отпуск. Но моя улыбка и мой вос- торг вскоре исчезли. Революция хороша лишь в книгах, много позже, но не на улице, когда она происходит. Тут грабили, громили магазины, избивали все одного, совер- шенно неизвестно за что. На улицу вышли подонки, чернь и солдатня, потерявшие человеческий образ. Все искали, чем бы попользоваться, украсть, а то и просто ог- рабить. Народ, крестьяне, в революции не участвовали. И на каждом углу демагогические речи. Просто какой-то понос речей с бесстыднейшим враньем и подлой лестью. Грязь, вонь, глупость, злость и безграничное хамство. Все худшие чувства вылились потоком наружу, как только ис- чез с угла городовой и появилась безнаказанность. По- том говорили, что революцию сделали наполовину со- циалисты, по глупости, и наполовину агенты центральных держав, с которыми мы были в войне. Немцам русская революция обошлась дорого. Но и союзники давали на нее деньги. Мы стояли на углу улицы, когда окна над нами разле- телись. Толпа разбежалась, а мы, юнкера, ничего не по- нимая, продолжали стоять. Это была пулеметная очередь.
Другие думали, что мы храбрецы, а мы были всего только дураками. Я пошел к дяде Федору Николаевичу Мамонтову и про- вел у него на квартире три дня. Конечно, больше на улице, чтобы все видеть. Повидал я многое: убийства, грабежи, поджоги и хамство. Ничего красивого и героического не видел. В книгах, думается, все красивое придумано. Вернулся я в Училище гораздо меньшим революционе- ром, чем вышел из него три дня назад. Какая прекрасная вещь порядок. Его только начинаешь ценить, когда его нет. Все же эти три дня принесли мне немалую пользу — ника- кая пропаганда меня больше не прошибет. Я видел рево- люцию воочию и во всей ее “красоте”. Случилось так, что я никогда никому не присягал. Ни царю, ни Временному правительству, ни большевикам. Другим приходилось присягать всем трем. Я никогда не принадлежал к политической партии и не голосовал. Нет вещи гаже политики. А не присягал я вот почему. В день присяги меня назна- чили караульным начальником к денежному ящику, в отда- ленной части Училища. У меня были три юнкера часовых. Пришел адъютант начальника Училища, сказал пароль и велел увести часового. — Мне надо тут работать, — сказал он. Мы находились в соседней комнате. Я заметил, что про- шло немало времени, а адъютант меня все не зовет. Пошел взглянуть и ахнул. Дверь канцелярии раскрыта, в комнате никого, и дверь денежного ящика распахнута. Я взял двух часовых и поставил их в раскрытых две- рях, запретив входить в комнату и впускать кого-нибудь. Сам же стремглав помчался к дежурному офицеру, моему прямому начальству, доложил и так же бегом к моим ча- совым. Я был обеспокоен: не пропали ли деньги или до- кументы из денежного ящика. Вскоре явился адъютант и запер денежный ящик. Никакой истории, слава Богу, не было. А для присяги нас четырех просто забыли. А мы и не протестовали. Генерал Мамонтов Первым экзаменом была фортификация. Было важно получить хороший балл. — Мамонтов... Мамонтов... Вы не родственник инспек- тору артиллерии генералу Мамонтову? — спросил меня ка- питан-экзаменатор. Я знал, что не родственник, но генерал, да еще инспек- тор артиллерии мог оказать протекцию в Училище.1 Так точно, господин капитан, — ответил я без запинки. Как он вам приходится? Двоюродным дядей, господин ка- питан. А где его старший сын? Где он мог быть, сын генерала? На фронте, господин капитан. А второй сын? Капли пота выступили на моем лбу. Вдруг спросит, как их зовут. Что я отвечу? — Тоже на фронте, господин капитан. Пот все сильней выступал на лбу. Я стоял “смирно” и отереть его не мог. — А третий сын? Господи, да сколько же их? Пот стал капать с носа. — Не знаю, господин капитан. Увидя капающий пот, капитан прекратил расспросы и приступил к экзамену. Я получил 12 — высший балл. На Пасху я получил отпуск на несколько дней в Москву. На Арбатской площади я услыхал военную музыку. Хоро- нили кого-то на лафете орудия. Меня интересовало, как прикрепляется гроб к орудию. Ведь раз я стал артиллерис- том, то и меня будут хоронить на лафете. Я прихвостился к идущим за гробом и помаленьку стал продвигаться впе- ред. Но рассмотреть было трудно, потому что гроб был за- вален венками. Вот уж я в первом ряду, рядом со вдовой. Нарочно роняю перчатку и, поднимая ее, стараюсь взгля- нуть снизу, на чем же стоит гроб? В это время ветер разво- рачивает ленту венка, и я читаю: Генералу Мамонтову. Не верю глазам. Мелькает мысль, не на свои ли похороны по- пал каким-то оккультным образом? Смотрю внимательно на вдову и на окружающих — никого не узнаю. Замедляю шаг и в задних рядах спрашиваю кого-то: Скажите, пожалуйста, кого хоронят? Генерала Мамонто- ва, инспектора артиллерии из Гродно. Тогда я вспомнил экзамен фортификации, зашел впе- ред и встал на тротуаре во фронт и отдал честь генералу, оказавшему мне невольную протекцию. Неудавшийся переворот Вскоре выяснилась полная бездарность министров Временного правительства. Они говорили речи и бездейс- твовали. Далеко им было до прежних министров, которых они так ругали. Великая Россия поручила свою судьбу ма- ленькому болтливому присяжному поверенному Керенс- кому. Разруха увеличивалась. На этом фоне ничтожеств вдруг появился генерал Корнилов, бежавший из плена. Все надежды обратились к нему. Его назначили начальником Петроградского военного округа. 13-го марта 1917 года я был дневальным и с шашкой на боку и в фуражке шел по бесконечным коридорам Учили- ща. Мне навстречу шел офицер. Это не был офицер Учили- ща. Он был в защитном полушубке и в серой папахе. Серд- це мое дрогнуло — я узнал по фотографиям генерала Корнилова. Я встал во фронт. — Вы в наряде, юнкер? Так точно, Ваше Превосходительство! (А не “господин генерал”.) Скажите юнкерам уйти из орудийной каморы, мне она нужна. Две комнаты с моделями орудий служили курильней и всегда были полны юнкерами. Мелькнула мысль: значит, он окончил наше Училище, раз знает об орудийной камо- ре. Я влетел туда вихрем
— Выходите все. Генерал Корнилов тут и хочет камору для себя. Все расхохотались, приняв это за шутку. — Не валяйте дурака. Он тут в коридоре, посмотрите сами. Некоторые посмотрели и вышли, другие же продолжа- ли гоготать. Но Корнилов вошел, и они вскочили в поло- жении “смирно”. — Останьтесь перед дверью и отгоняйте любопытных. Я жду офицеров. Примчался начальник Училища генерал Бутыркин, за- стегивая мундир. Я хотел было ему рапортовать, но он от- махнулся и повторил приказание Корнилова. Офицеры стали прибывать один за другим. Генералы и полковники. Было их человек 25—30. Было ясно, что в нашей каморе происходит какое-то важное совещание. Там даже стульев не было, сидеть можно было на лафетах и на подоконни- ках. Совещание длилось минут двадцать, затем так же разо- шлись по одному, по два. Вышел и Корнилов, не обратив на меня внимания. Я заглянул в камору, она была пуста. На следующий день, 14-го марта 1917 года, с утра, стар- ший курс запряг обе наши батареи, мы же, 10-й курс, шли пешком в строю. Все вышли на улицу. В то время дефилиро- вать по городу было модно, и это никого не удивило. Но проходя мимо Владимирского пехотного училища, мы увидели, что юнкера с винтовками на плечах вышли из Училища и пошли за нами. А когда мы подходили к Пав- ловскому пехотному училищу, то увидели все Училище, построенное уже на улице. Оно дожидалось нашего при- хода и тотчас же двинулось дальше. Тут мы навострили уши — это неспроста. Образовалась очень внушительная колонна из трех Училищ: Павловское, наше и Владимирс- кое. Мы вышли на обширную Дворцовую площадь перед Зимним дворцом. Тут уже были выстроены несколько юн- керских Училищ. Мы пристроились. Все новые колонны юнкеров подходили и выстраивались. Под конец тут были собраны все военные училища Петрограда и окрестнос- тей. Во всех Училищах были знакомые, и мы вскоре узна- ли, что все вооружены и с патронами. По нашим расчетам нас было 14 000 человек, лучших в то время войск в Рос- сии: дисциплинированных, молодых, храбрых и не рас- суждающих. Корнилову удалось собрать такую силу в центр города, и собрать тайно ото всех. Сомнений не было: будет переворот. Мы были в восторге. В Петрограде нет силы, способной оказать нам сопротивление. Полки потеряли дисциплину, порядок и офицеров, а многие, вероятно, к нам присоединятся. Мы были настроены воинственно. Но драгоценное время шло, а Корнилов все не являлся. Преимущество неожиданности терялось. Красные ус- пели принять меры, а мы изнывали от бездействия. Пыл наш падал. Как мы потом узнали, против нас в Зимнем дворце Ке- ренский уговаривал Корнилова ничего не делать и... угово- рил. Единственным, кто показал нерешительность, оказал- ся сам Корнилов. Такой благоприятный момент был им непростительно упущен. Наконец Корнилов показался на балконе Зимнего двор- ца. Мы встрепенулись. Он пропустил нас как на смотру и вместо приказа действовать, заговорил... Речи мы не слушали, всем уже осточертели речи. Нас разрозненными колоннами провели по городу для демонстрации. (Разрозненными, чтобы легче с нами спра- виться, если мы чего устроим.) Шли мы плохо, хотелось есть, рыхлый снег промочил ноги, а главное, было досадное чувство провороненного переворота. Воинственности больше не было. Поздно ве- чером вернулись в Училище голодные, мокрые и злые. * * * Корнилова, конечно, удалили из Петрограда. Юнкерс- кие училища взяли под красный надзор, чтобы они не мог- ли больше собраться воедино. Когда в сентябре Корнилов двинул против Петрограда конный корпус генерала Кры- мова, было уже поздно. Казаки замитинговали, а училища не могли прийти на помощь, да и состав юнкеров был уже не тот. Генерал Крымов застрелился. Корнилов был аресто- ван в Быхове. Он бежал на юг, организовал и возглавил Бе- лое Движение на Дону. Он был хорошим генералом и ор- ганизатором. Корнилов был убит под Екатеринодаром. Зная его, непонятно, как мог он проявить слабость 14- го марта 1917 года. В большом манеже Старший курс, 9-й, пошел в лагеря в Дудергоф, чтобы не дать “товарищам” занять их. Нас, 10-й, перевели из малого в большой манеж для верховой езды. Тут мы получили хо- рошо выезженных строевых лошадей, седла со стремена- ми, оголовье с трензелем и мундштуком (в малом были только трензели). Должен сказать, что я так привык в малом манеже ез- дить без стремян, что они мне были не нужны и мешали крепко сидеть в седле. Сколько раз Жагмен мне кричал: — Юнкер, возьмите стремена! Только тогда я замечал, что стремена где-то болтаются. Очевидно, что тогда я ездил прилично, потому что Жагмен поместил юнкера Нарейко во главе колонны, а меня замы- кающим. Нарейко был природным кавалеристом. Он шел первым, и вся колонна равнялась по нему. После поворота я оказывался во главе колонны на несколько минут. Манеж был громадный, с очень сильным резонансом, и случалось, что, находясь в конце колонны, я не мог разо- брать слова команды. Тогда я предоставлял моей лошади исполнять движение вместо меня. Лошади прекрасно зна- ли команды и обладали тонким слухом и, если им не ме- шать, выполняли движения куда лучше юнкеров.
Игорь Ластунов
постоянный участник
Отправлено: 07.05.18 00:37. Заголовок: Понасенков Евгений Н..
Понасенков Евгений Николаевич вчера в 19:04 Действия Так называемая "кандидатская" Cоколова (за 60 лет он на...л лишь на кандидатскую) найдена - это набор глупостей + огромные куски переводов из французских монографий БЕЗ УКАЗАНИЯ подлинных авторов. Сам Cоколов ни одной статьи на тему диссертации не написал - ЗАТО нагло посмел указать в сносках ЧУЖУЮ статью как свою - Мединский отдыхает (также из группы в ВК): "выяснилось: в автореферате кандидатской диссертации месье Соколова в разделе апробация результатов исследования значится лишь одна статья в очередном французском научно-популярном журнале "Tradition", автором которой НЕ является доцент Соколов. Авторы статьи "Le regiment "Pavlovsky" en 1811" ("Павловский (лейб-гвардии полк) в 1811 году") - Сергей Летин, Жерар Горохов и Жан-Луи Вио. Кстати, также возникает вопрос, какое отношение эта статья (как и вторая на русском про Ульмский маневр 1805 года) имеет к исследуемой проблематике "Офицерский корпус французской армии при старом порядке и в период революции 1789-1799"? Сами студенты СПбГУ продолжают разоблачать мошенника соколова - оказывается, он сам и не работает в архивах - для этого найден, политкорректно выражаясь, литературный афроамериканец: "Доцент Соколов, а также его ученица Анастасия Ещенко постоянно заявляют, что они работают в архивах и чуть ли ни изучили досконально все архивохранилища (как в России, так и во Франции). Однако выяснилось, что доцент Соколов сам архивной эвристикой не занимается (т.е. сам не ищет документы по описям и фондам). Вместо него эту работу выполняет Мишель Руко (архивист в Service historique de la Défense). Именно он искал для месье документы и делал соответствующие выписки для книги о Первой Итальянской кампании". На закуску - перед описанием кошмарных преступлений питерского доцента-плагиатора. Еще за много лет до меня, в плагиате соколова обвинил известный петербургский военный историк П.В. Суслов. Соколов, оказывается, даже свой простой справочник (а это все же не аналитические концепции, типа тех, что он своровал у меня) не мог написать сам и без бреда. В группе в ВК, где разбирается поганые поступки соколова, оцифровали ту статью: https://vk.com/doc99192433_465215234?hash=41de69d7b80..Как я и обещал (я слово всегда держу), вора и подлеца соколова я не отпущу без наказания. Теперь я перевел запись бандитского происшествия на французский язык - там репутация значит больше, чем в России. Далее. Комиссия по этике СПбГУ на собрании вынесла решение, что Cоколов нанес ущерб репутации вуза! Я, конечно, доведу эту историю до суда (как бы тварь не пыталась противодействовать). НО!!! за последние дни, пока я был в Италии, на меня и на моих юристов вышли люди, которые сообщили нам о ТАКИХ ПРЕСТУПЛЕНИЯХ этого ..., перед которыми украденные им у меня концепции и ДАЖЕ бандитизм на лекции меркнут полностью. Я понимал, что имею дело с тем, у кого шизофреническое поведение, но проблема оказалась гораздо глубже и кошмарнее. В скором времени вы будете последовательно об этом узнавать.
Dobrovolec
Администратор форума
Отправлено: 07.05.18 15:56. Заголовок: Понасенков не унима..
Понасенков не унимается...что же, он пожалеет об этом...
Представники ТОВ «Ужнет» презентували унікальну книгу Євгенія Понасенкова
Сьогодні на факультет історії та міжнародних відносин представники ТОВ «Ужнет» – в.о.директора Вікторія Самойлова та технічний директор Сергій Охременко, презентували унікальну книгу Євгенія Понасенкова, справжню історію війни 1812 року «Первая научная история войны 1812 года».
Відомий вчений-істрик, фахівець з історії Наполеона, Євген Понасенков вивчив десятки тисяч документів, що зберігаються в архівах Європи та Росії, а також щоденники та мемуари учасників подій, що дало створити принципово новий опис цієї грандіозної кампанії, дослідити економічні, дипломатичні та культурні аспекти наслідків подій що відбулися.
Игорь Ластунов
постоянный участник
Отправлено: 07.05.18 20:50. Заголовок: Понасенков не унимае..
Понасенков не унимается и товарищ Соколов об этом еще не раз пожалеет!!! Политическая и экономическая проституция,плагиат и использование студентов в качестве "литературных негров" и "сборщиков материала",угрозы,оскорбления и избиения студентов!!!!Товарищ Соколов при помощи провокатора Клима Жукова, ЯВНО НЕ НА ТОГО НАРВАЛСЯ!!!
Dobrovolec
Администратор форума
Отправлено: 07.05.18 22:01. Заголовок: А это наверно такое ..
цитата:
А это наверно такое же вранье, как и предыдущие "обвинения", так сказать? А платить за поиск архивных документов - это конечно страшное преступление. Тру историк должен все лично, ручками, иначе не считается. Тьфу, клоун дешевый.
Провокатаор на лекции не был студентом истфака, а железнодорожного института, из голубой мафии, полный профан, историю от фолк-хистори отличить не может, a туда же...
цитата:
Чем ръянее поросёнок будет копать под Сира, тем больше будет производить беспорядка и вони. И тем большее число нормальных людей он будет раздражать. Мне кажется Сиру нужно озвучить, что его конфликт со штопорохвостым не личный, а основывается на глубоком неприятии им, как Учёным, фальсификации истории, кем бы то ни было ! Да, да !! Ну а поросёнок в данном вопросе просто больше всех насвинячил. Отсюда и острота конфликта. Так сказать, рыцарь без страха и упрёка разит копиём весь тлен и мерзость животных побуждений (ну там - тщеславие, невежество, зависть, чванство, хамство, ложь, ну и прочие разные отклонения). Ну а дальше - сбор средств под это святое дело. Лично я - перечислю. Иначе поросёнок пойдёт вразнос и может крупно насвинячить.
Батшев М.В., Куницын А.А. Рец.: Понасенков Е.Н. Первая научная история войны 1812 года – Москва: АСТ, 2017. – 800 с. – (Скандалы истории)
Батшев Максим Владимирович - научный сотрудник Отдела документации наследия и информационных технологий Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачева
Куницын Александр Александрович - аспирант института истории и политики МПГУ
В конце 2017 года на книжных прилавках появилась книга с громким названием «Первая научная история Отечественной войны 1812 года». Её автор Евгений Понасенков дал несколько интервью в различных СМИ и устроил громкую рекламную кампанию своего произведения в социальных сетях. Подобной громкой рекламной кампании не имели даже те немногочисленные новые издания, которые вышли непосредственно к 200-летию Отечественной войны.
Активная рекламная кампания заставила обратить внимание на книгу многих читателей, которые раньше не удостаивали произведения данного автора своим вниманием. Повышенный читательский интерес к книге о важном периоде в истории нашей страны, который вместе с тем не часто в последнее время оказывается в сфере интересов массового читателя, вынудил и нас ознакомиться с трудом Понасенкова.
Рецензируемая книга насчитывает 22 главы вместе с предисловием. Отметим только сразу, что слово «глава» в названии тех частей, на которые разбит текст книги, отсутствует, а каждая из них не пронумерована и имеет собственное название. Мы позволим себе использовать слово «глава» в нашем рассказе о книге, как термин всем понятный и привычный.
Обратим внимание на выходные данные издания. Не буду повторять уже сказанного в ходе имевшего место в социальных сетях обсуждения рецензентов работы, указанных в начале издания. Скажем про не часто встречающийся в книжных изданиях копирайт – «концепция макета обложки», который автор закрепил за собой. Также особо бережно Понасенков относится к изобразительным материалам своего издания – публикация и распространение иллюстраций возможны только с письменного согласия его автора. В конце книги мы видим набранное курсивом сообщение от издательства: «публикуется в авторской редакции». Вероятно, таким образом, издательство постаралось несколько дистанцироваться от данного произведения, или же автор, профинансировав выход книги, сделал это с условием избежать вмешательства издательских редакторов в текст. Впрочем, лучше прекратить заниматься предположениями, а перейти к тексту.
Главный наш совет к читателям данной книги – просто пропускать места с напыщенными рассказами автора о его участии в многочисленных телевизионных передачах. Они, на наш взгляд, совершенно отвлекают от содержания книги.
В заключении предисловия, названного Понасенковым «от автора», он упоминает о «десятках опубликованных в научных изданиях ВАК статей» (С.12). Обратимся к авторской библиографии, представленной на страницах 734-737. В ней есть разделы: книги, научные статьи, научно-популярные и публицистические статьи, интервью, Евгений Понасенков о войне 1812 года в ресурсах Интернета. Раздел «научные статьи» насчитывает 13 названий. Из них 5 названий – это публикации автора в сборниках тезисов докладов, издаваемых различными музеями, имеются также 3 публикации в сборниках материалов студенческих конференций МГУ, одна статья в журнале «РОДИНА» (единственный журнал, действительно относящийся к списку ВАК – К.А., В.М.), 2 публикации в зарубежных изданиях. По одной статье опубликовано в Бюллетене Научного совета Российской Академии Наук «История международных отношений и внешней политики России» и в журнале исторического факультета МГУ «Экономическая история: Обозрение». Очень хотелось бы спросить у автора, где же обещанные десятки статей?
Первая глава «Научной истории» с названием «Историография» намекает, что перед нами не сборник статей талантливого публициста, а научное исследование. Вместе с тем данный раздел щедро снабжён авторскими воспоминаниями о студенческих годах и поставленных им на различных театральных сценах спектаклях, что, как нам представляется, несколько снижает его научную ценность. Потому постараемся оставить эти пассажи в стороне и остановиться только на собственно историографии.
Автор пишет, что первым исследователем войны 1812 г. был Дмитрий Иванович Ахшарумов, который выпустил в 1819 г. «Описание войны 1812 года» (С.15). Понасенков приписывает себе лавры первооткрывателя этой работы: «Как это не удивительно, но мои коллеги почему-то не сочли должным изучить сие первое из созданных русскоязычных описаний войны 1812 года. Я же нашёл его и внимательно прочитал» (С.15). Не хотелось бы разочаровывать автора, но работа Ахшарумова давно известна в историографии 1812 года. Достаточно обратиться к ставшей уже классической работе А.Г. Тартаковского «1812 год и русская мемуаристика» (М., 1980). В ней на стр. 152-156 подробно рассказана история создания Ахшарумовым его книги. Воссозданная Тартаковским история написания этой книги позволяет ответить и на другой вопрос, поставленный в историографической главе у Понасенкова – почему русские генералы не писали книг о кампании 1812 года? Ответ на него довольно прост, как нам представляется. Им не надо было этого делать. Для описания хода войны и прославления подвигов отдельных военачальников существовали походная типография под началом Кайсарова и целая группа офицеров-литераторов, служивших в качестве адъютантов у высшего генералитета. Эти офицеры, и в том числе Д.И. Ахшарумов, и создали впоследствии первые произведения о войне 1812 года.
Ещё одним любопытным моментом в той же связи является то обстоятельство, что упомянутая книга Тартаковского всё же присутствует в списке литературы, приведённом автором в конце работы. Отмеченное нами очевидное несоответствие авторских построений проработанной им же историографии заставляет предположить, что её включение в библиографический список было произведено автоматически, без ознакомления с содержанием книги.
В своем историографическом разделе Понасенков часто цитирует русского дореволюционного историка А.С. Трачевского, который много писал о внутренней политике императора Наполеона I. Чем вызвано доверие к трудам именно этого специалиста, автор не посчитал нужным объяснить. В дальнейшем Понасенков включает в историографический обзор только тех авторов, которые негативно оценивали императора Александра I и всю его политику. Подбор и анализ последующей историографии раскрывает также и ещё одну цель – показать, что при Бородино русская армия потерпела поражение, но стараниями пропагандистов от истории был создан миф о ее победе в этой битве. Много внимания Понасенковым уделяется в этом контексте Е.В. Тарле. Относительно него автор замечает, что в его самой известной книге, биографии Наполеона, вообще отсутствуют какие бы то ни было ссылки на источники и литературу. В дальнейшем, говоря о Тарле, он пишет о «культе и незаслуженной популярности работ сталинского историка» (С.34). После этого обильно цитируется монография Б.С. Кагановича о Тарле, в которой были скрупулёзно прослежены различия между разными прижизненными изданиями Е.В. Тарле.
Работе автора явно вредит излишняя публицистичность, которой он злоупотребляет при рассказе о своих научных контактах с академическим сообществом. Описывая своё выступление на Научном совете Российской академии наук (Так в тексте – М.Б., А.К. ), он сравнивает это со спортивным забегом, и дальнейшее его изложение сделало бы честь публицистическому тексту, но не монографии. Приведём типичный пример такой публицистичности: «Кстати о беге и спорте: по заявлению министра образования и науки РФ, религиоведа, а в прошлом школьного преподавателя пения, О.Ю. Васильевой (1960, Бугульма, СССР), только в 2016 году на уроках физкультуры погибли 211 детей. Стоит подчеркнуть, что от Наполеона или, предположим, солдат НАТО ни один русский ребёнок не пострадал» (С.62). Авторское самолюбование столь же буйно расцветает на следующей странице: «Для того, чтобы объединить все эти разрозненные течения, изучающие войну 1812 года, я созвал ещё в октябре 2002 года Первую всероссийскую межвузовскую конференцию» (С.63). Как мог студент 3-4-го курсов исторического факультета по своей инициативе один созвать межрегиональную конференцию – для нас большая загадка.
В начале второй главы своего труда, которая носит название «Российская империя – предыстория», автор пишет о расшифрованном недавно геноме неандертальца; какое это имеет отношение к «первой научной истории войны 1812 года» – понять затруднительно. Возможно, столь обширный заход объясняется отсутствием у автора диплома об окончании исторического факультета и, соответственно, отсутствием навыков и умения прорабатывать и организовывать большие массивы информации. Правда, иногда хорошими профессиональными историками становились и люди с другим базовым, но при этом не менее фундаментальным образованием.
Одной из любимых идей автора, проходящих через всю книгу, является утверждение о том, что в 1812 году в России полыхала настоящая крестьянская война. Согласно гипотезе автора, в крестьянской войне готовы были принять участие и казаки, в том числе и казачьи полки, находившиеся в составе действующей армии под командованием М.И. Платова. Упоминая их командира, он приводит обширный фрагмент из письма Ф.В. Ростопчина к императору Александру I: «Я старался узнать образ мыслей Платова. Я жил рядом с ним. Он суетен, болтлив и отчасти пьяница. Я заключил, что теперь не следует раздражать этого человека. По неудовольствию Кутузов преследует его, а тот носится с вредными замыслами, говорит, что Бонапарт сделал ему и казакам предложение, что при дурном обороте дел, он знает, как ему поступить, что казаки за ним пойдут и пр.» (С.105). Слепо доверяя свидетельствам Ростопчина, автор упускает из виду его характер и его положение в 1812 году. Московский генерал-губернатор, пользовавшийся одно время безграничным доверием императора, считал себя единственным честным человеком и патриотом России и периодически писал императору доносы на всех не угодивших ему генералов и сановников. Но вернёмся к приведённой выше цитате. Приведя её, Понасенков замечает: «Этот документ почему-то не любят использовать мои коллеги (или не знают о нём?)» (Там же). В данном случае, как нам представляется, автор опять демонстрирует своё незнание историографии. Достаточно обратиться к вышедшей недавно биографии Ф.В. Ростопчина (Портной Л.М. Граф Ростопчин. История незаурядного генерал-губернатора Москвы. М., 2017. С. 345), где мы находим эту же цитату, которая прекрасно известна исследователям.
Описывая Россию начала XIX века, Понасенков много внимания уделяет личности императора Александра I. В описании императора преобладают исключительно негативные характеристики и оценки, даваемые им современниками. Положительные оценки императора автором просто игнорируются. Особенно пристально им рассматривается его сексуальная жизнь. По мнению Понасенкова, император Александр на самом деле не интересовался женщинами, а лишь делал вид, что они его интересуют. Отсутствие интереса к противоположному полу, по мнению автора, было связано с проблемами с потенцией. История же о романе императора с Нарышкиной отметается из-за отсутствия «репрезентативных документов» об этой связи, а про роман с фрейлиной княжной Туркестановой и вовсе не упоминается.
Мы уже привели выше примеры незнания автором историографии по теме его работы. В главе о России в 1812 году, в параграфе под названием «Украина, Литва и степь» он демонстрирует не менее глубокие познания в археографии. Так, на с. 156 приведена заметка из газеты «Литовский курьер», в которой рассказывается о некой украинской женщине, которая пришла к князю Чарторыйскому с просьбой дать ей оружие, чтобы она могла сражаться с русскими. Этой заметке предшествует самодовольный комментарий: «Сейчас я впервые опубликую интереснейший документ эпохи» (выделено в тексте книги С.156). Однако странная какая-то «первая публикация» получается. Если обратиться к ссылке, то оказывается, что эта заметка уже была напечатана в издании «Сборник императорского русского исторического общества. Т. 128. Акты, документы и материалы для политической и бытовой истории 1812 года. Собранные и изданные К.А. Военским. Спб., 1909 Т.I. С. 275.» Так что данная публикация в книге Понасенкова никак не может быть названа первой публикацией. Добавим к этому, что Понасенкову было лень указывать полное название сборника документов и в его сноске он значится так: «Военский К.А. Акты, документы и материалы для истории 1812 года» (С.173).
Характеризуя Россию в начале XIX века, автор относит к современникам эпохи 1812 года В.Г. Белинского (С.163), забывая, что тот родился в 1811 году. Как годовалый младенец мог быть человеком эпохи 1812 года?
Мы уже отмечали пробелы в общепрофессиональных знаниях у автора. Очередное подтверждение этому встречается в главе «Австрия между Россией и Францией»: «В настоящее время мы располагаем значительным комплексом первоисточников по теме, опубликованных как в России, так и за рубежом, а также находящихся в архивах» (С. 177). Все-таки авторы вузовских учебников по источниковедению нас учили тому, что в архивах хранятся не первоисточники. Архивы хранят документы, которые в процессе исследовательской деятельности становятся (или не становятся) историческими источниками. Собственно говоря, это начальный курс источниковедения. Основы профессии. Позволим себе предположить, что эта очень важная в профессиональном смысле информация прошла мимо Понасенкова во время его незавершившейся учёбы.
Впрочем, не лучше обстоят дела у автора и с другими научными дисциплинами. Стараясь блеснуть перед читателями своими глубинными «познаниями», он относит доминантность, зависть и ущемленное самолюбие, которые «известны еще палеоневрологам» (С.210), к характерным чертам приматов. Палеоневрология изучает строение мозга по отливу внутренней полости черепа – эндокрану, и в этом смысле создает лишь материальную основу для изучения поведения древних гоминид, которым занимаются представители других наук, таких как палеопсихология, этология приматов и др. Автор также забывает азы школьного курса биологии: к отряду приматов принадлежат как «блистательный правитель и демиург» Наполеон Бонапарт, так и лично сам Понасенков. Это заявление заставляет усомниться и в научном понимании автором таких вещей как макроистория, мегаистория, метаистория, антропологии, семиотика и феноменология, при помощи которых он настоятельно пытается «возвыситься над днем, месяцем, годом» в нашу «эру полетов в космос и пересадки внутренних органов» (С.298-299).
В начале четвертой главы «Причины войны, подготовка и планы сторон» Понасенков вновь демонстрирует профессиональную некомпетентность. Теперь уже в области методологии. По его словам, необходимость видеть главное, суть явления – «важнейшая особенность, средство, и даже отчасти цель научного исторического анализа» (С. 209). За многочисленными метафорами автор скрывает свое непонимание различий между базовыми общенаучными понятиями «цель» и «методы». Вероятно, те исследователи, для которых эти понятия не являются непреодолимой стеной, по мнению Понасенкова, и «проигрывают этот интеллектуальный бой с кокетливо скрывающей свои секреты Историей», а то и вовсе являются фальсификаторами (там же).
Вероятно, свой метод, увы, не новый в современной исторической науке, автор прекрасно показывает на примере цитирования работы Н.П. Михневича, «который уверенно писал, что в 1805-1807 гг. русские воевали в Европе: “не за свои интересы”» (с. 210). Четыре слова, так нужные Понасенкову, были грубо вырваны им из контекста. Михневич в своем труде не анализировал кампании русской армии 1805-1807 гг. и лишь одной фразой отметил различия в характере прошедших русско-французских войн и войны 1812 г. Позволим себе привести цитату Михневича полностью. «Наполеон готовился, как он говорил, ко второй Польской войне, а вышла первая Русская война, в которой с полным напряжением сил приняли участие и армия, и народ. В двух же предыдущих войнах с Наполеоном, в кампаниях 1805 и в 1806/07 г., участвовала только часть армии, да и боролась она скорее за чужие, а не за свои интересы; поэтому и настроение армии, и отношение русского народа к этим войнам было далеко не таким, как в 1812 г.» ( Михневич Н.П. Отечественная война 1812 г.//История русской армии: В 7 т. Т. 2. — СПб. 2003, c.84-85). Целиком эта цитата полностью опровергает всю концепцию Понасенкова, но его это явно не смущает.
«Анализируя» причины войны, Понасенков заявляет, что экономические особенности процесса присоединения к блокаде Англии, прусские реваншисты, демарши Англии, борьба элит в России и пр. – всё это «не должно нас обманывать и уводить от подлинной, глубинной пружины (выделено в тексте книги – С.211), готовой разжаться и устроить новую страшную агрессию». То есть автор, заявляющий об истинной научности своей работы, в то же время предлагает нам игнорировать целый ряд важных исторических сюжетов и проблем. Потому что все это, по его мнению, не важно. А единственная истинная причина – «изначальная конфликтность Александра» (выделено в тексте книги – С.212), а также последовавшее за этим его унижение вследствие Аустерлица.
В главе присутствует очередной самодовольный комментарий, который должен подчеркнуть необычайную прозорливость автора: «Я процитирую важный документ, который почему-то практически не попадал в область внимания моих коллег». Он цитирует письмо императрицы Елизаветы Алексеевны к своей матери по недавнему изданию «Елизавета и Александр. Хроника по письмам императрицы Елизаветы Алексеевны. 1792–1826» (М., 2013). Однако это письмо, и вероятно, Понасенков об этом не знает, было опубликовано и в журнале «Русский архив» (М., 1909. Вып. 9-12. С. 427-428). В другом, конечно же, переводе, но содержание остается прежним. Вообще это письмо хорошо известно исследователям. Его частично цитирует Анри Труайя в своей работе «Александр I, или Северный Сфинкс» (М., 1997. С.97), впервые увидевшей свет во Франции еще за год до рождения Понасенкова. Цитирует это письмо, правда со ссылкой на работу Труайя, и «злостный плагиатор трудов Понасенкова» О.В. Соколов в монографии «Битва двух империй. 1805—1812» (М., 2012. С. 134). Но если для Труайя изменения в поведении императора Александра объясняются в первую очередь его личными переживаниями, зависят от полученного нового личного опыта, связанного прежде всего с предательством австрийцев, то у Понасенкова это переживание совсем другого рода – от унижения Наполеоном, месть за которое и станет причиной будущих русско-французских конфликтов. Тут хочется спросить у автора: если Александр так тяжело переживал унижение, то почему он не захотел отомстить и австрийцам за предательство в 1805 г., когда ему предоставлялся такой шанс, например, в 1809 г.? И почему не обрушил всю ярость своего «палеодоминирования» на вспомогательный корпус Шварценберга в 1812 г.?
Вторая часть главы посвящена проекту женитьбы Наполеона на сестре русского императора. Понасенков указывает на несостоятельность мифа о том, что возможная свадьба была сорвана из-за нежелания Марии Федоровны, не готовой склониться перед волей сына и государственными интересами и выдать дочь замуж за французского выскочку и исчадие революции. При этом опять же в трактовке автора мотивом отказаться от династического союза с Францией выступает «ущербность и жажда реванша Александра, чей организм требовал сублимации отсутствия половой жизни и требовал войны» (с.214).
Понасенков старается составить, крайне неудачные на наш взгляд, психологические портреты глав государств и противопоставить их: 43-летний Наполеон, у которого красавица-жена и любимый сын, и обидчивый, бездетный (о количестве внебрачных детей автор при этом скромно умалчивает), якобы страдающий от импотенции «неудачник» Александр (там же). Получается, что Наполеон, погруженный в семейные дела, вовсе не искал войны с Россией, а, наоборот, жаждал с ней крепкого союза, чтобы навредить своему главному противнику – Англии, спонсору антифранцузских коалиций, с которой, кстати, он тоже не желал воевать (с.215).
Наполеон Понасенкова – это демиург, полубог, который по щедроте душевной и своему политическому гению постоянно протягивает русскому императору, которым оказался ущербный завистливый «примат», руку дружбы и мира. Наполеон Понасенкова – это не только великий военный деятель, но и аналитик с элементами оракула! «В 1811 г., – пишет Понасенков, – Наполеон заявил: “Я полагаю, что Россия объявит мне войну в 1812 г.” Так и произошло: весной 1812 г. Российская империя объявила войну Франции» (с. 218).
Стоп! Все эти мегаистория и метаистория, семиотика и феноменология, возвысившие Понасенкова над днем, месяцем и годом, вероятно, перенесли его в абсолютно другую реальность. А как же воззвание Наполеона к солдатам от 22 июня 1812 г., где император обвинил Россию в нарушении Тильзитского соглашения и назвал нападение на нее второй польской войной? Как же переход Немана и начало наступательной войны? Бросив эту фразу, автор даже не считает нужным хоть как-то ее прокомментировать. Он сразу переключает внимание на противостояние Франции и Англии и на последствия континентальной блокады для Лондона.
После идет рассказ о поездке Наполеона в Дрезден в мае 1812 г., где собрались германские монархи, и где он тратит почти две недели на светское общение, «чтобы продемонстрировать Александру единство союзников Наполеона, что могло бы остановить агрессивные намерения русского царя» (с.219). Эта фраза вступает в логическое противоречие с вышесказанным: страницей ранее Россия уже объявила войну весной, а здесь во второй половине мая (в самом конце весны) Наполеон лишь принимает меры против намерений Александра. Не будем углубляться в историю встречи монархов. Никакой речи о демонстрации единства, конечно же, не шло. Наполеон уже был готов вступить на территорию России и ему требовалось лишь обеспечить надежный тыл, чтобы не ожидать от Австрии и Пруссии, питавших к нему определенное неприятие, удара в спину. И вообще, по мнению автора, открывающего нам доселе неизвестный факт, коварные замыслы Александра якобы сорвали планы Наполеона о поездке в Италию – в Рим (выделено в тексте книги – С.222), с целью «символическим путешествием закрепить исторические свершения». Единственная ссылка здесь – на труд Е.Д. Федотовой, посвященный биографии замечательного итальянского скульптора Антонио Канова. Другим фактом, подтверждающим эту информацию, для автора стала подготовка мебели из дворцов Наполеона к отправке в Италию. Наверно, после открытия столь неоспоримого факта, все русские туристы должны быть особо благодарны Евгению Понасенкову, что лишь благодаря его заботе смотрители музея Наполеона в Риме показывают эту мебель россиянам сразу по их прибытии, о чем автор тоже не забыл рассказать (с. 223).
Далее автор рассматривает шпионаж стран накануне войны. Со стороны России это было, считает он, подлостью, которую терпел французский император, а французский шпионаж был малоэффективен лишь потому, что Наполеон не озаботился разведкой, потому что не планировал воевать с Россией (С.225). Понасенков рассматривает введение в 1811 г. в России изучения Закона Божьего как подготовку народа к «религиозному терроризму», попытку царя «найти любые идеологические клещи, которыми можно вытянуть из невежественного населения энергию на совершенно ненужную войну» (там же). Трудно представить, что менее чем за год такая пропаганда, в условиях затруднительной коммуникации, могла дать столь быстрый результат. Но, опять же, автор лишь как кость бросает читателям факт, зачем-то приплетая сюда еще недавний скандал с фильмом «Матильда», не имеющий вообще никакой связи с обсуждаемой темой, и не пытается провести никакого исследования. Мол, и так все понятно, и затем продолжает свое бессвязное повествование.
И вот, наконец-то, мы видим объяснение тезиса, почему Россия объявила Наполеону войну весной 1812 г.! По мнению автора, с юридической точки зрения война на территории Российской империи началась задолго до перехода Наполеоном Немана (выделено в тексте книги – С.227). А именно 28 апреля, с введением в западных губерниях чрезвычайного (что в то время означало: военного) положения. Однако исследователь не дает никакой ссылки на этот указ, а лишь отсылает к работе А.Е. Тараса «Трагедия Беларуси» (Минск, 2012), где мы тоже не находим никаких ссылок на первоисточник. Конечно же, именно с юридической точки зрения указ для внутреннего исполнения подданными империи никак не может автоматически обозначать начало войны с внешним противником, а лишь начало к её подготовке. Приводя так любимые автором аналогии, нельзя сказать, что ежегодный приказ президента РФ «О призыве граждан Российской Федерации, пребывающих в запасе, на военные сборы» является объявлением войны всему миру.
Говоря об идейных истоках войны, Понасенков противопоставляет свободную в своем выборе Францию и «страну рабов, страну господ» – Россию. К тому же, как отмечает автор, несмотря на весьма невысокое мнение французов о России как о стране, «где боятся прогресса и просвещения», Наполеон лично публикует в газетах лестные статьи о России, чтобы поднять ее в глазах общественного мнения. Французский император был убежден, что при правильной системе управления Россия вполне может стать «фактором баланса европейских сил» (с.229-230). Правда, все эти статьи императора относятся к далеким 1800-1801 гг., когда политический расклад на международной арене еще не был в пользу Франции, и молодой первый консул Бонапарт активно искал поддержки России в лице Павла I, которому особенно льстили подобные публикации.
В следующей части перед читателями раскрываются планы русского командования. Сразу же Понасенков сетует, что Николай I действительно уничтожил много документов, могущих пролить свет на вину России в агрессивном развязывании войны против Франции в 1812 г. (выделено в тексте книги – С.241) и способных тем самым очернить императорскую семью и разрушить миф о войне как «Отечественной». Автор обвиняет Россию в подготовке агрессивной войны начиная с 1810 г., ссылаясь на многочисленные записки генералов о планах на возможную войну (с.245). Однако план М.Б. Барклая де Толли, одобренный Александром I и принятый в 1810 г., носил сугубо оборонительный характер, предусматривая сдерживание противника на западных границах (Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива. Отд. I. Т I. Ч. 2. СПб., 1900. С. 3–5). Эта записка является не продуктом агрессивных устремлений самого генерала, а только следствием исполнения им своих прямых обязанностей на посту военного министра, отвечавшего за стратегическую и тактическую подготовку страны к любому возможному конфликту. Понасенков должен знать этот документ, потому что этот сборник документов представлен в библиографии.
Dobrovolec
Администратор форума
Отправлено: 13.05.18 18:23. Заголовок: В качестве весомого ..
В качестве весомого аргумента в пользу проводимой точки зрения содержится ссылка на «похороненную автором в столе» неопубликованную ранее диссертацию советского историка В.В. Пугачева, которую Понасенкову удалось заполучить лишь благодаря Ч. Дарвину и провидению (с.244-245). Однако отвечает ли элементарным принципам научности отсылка к неопубликованным материалам, доступ к которым есть только у одного человека? Понасенков не считает нужным приведение каких-то значительных выдержек из работы.
Отдельно стоит отметить обилие иллюстраций в книге. Их количество огромно, но большинство не несет никакой смысловой нагрузки для содержания труда. Здесь есть и открытки, и фотографии французских пуговиц, даже эполеты Понятовского. Все эти иллюстрации были размещены, что нам представляется очень вероятным, лишь с одной целью – показать размер личной коллекции Понасенкова, его обладание артефактами эпохи и связанными с ней вещами более позднего времени. Вероятно, по мнению автора, это должно придать больше научности его труду. Часть иллюстраций, по его уверению, публикуется впервые, как, например, изображение «французы вспоминают свои приключения в России» (с. 352). Однако тут же автор упоминает, что это иллюстрация из книги Монтгомери Б. Гиббса 1895 г. Если эта иллюстрация была уже опубликована, и в наш век продвинутых технологий книга Гиббса доступна для просмотра (благо она находится в свободном доступе), то причина, по которой Понасенков уверяет своих читателей в оригинальности ее публикации – остается загадкой.
Далее автор ставит русским генералам в упрек, что они не атаковали французов во время переправы через Неман, полагая, что в этот момент они могли иметь двух-, а то и трехкратное преимущество (с. 268). Автор уверен, что его «предшественники совершенно запутались в терминах» (выделено в тексте книги), пытаясь разумно оценивать то неразумное, что совершалось царем (с.265). Он предполагает, что психическая неадекватность Александра I (что Понасенков предлагает принять как факт), и следующая за этим невозможность точной расшифровки его мыслей, дают повод усомниться в том, что император знал и понимал, что такое «наступление» и «отступление» (там же), и это вкупе с личной конфронтацией генералов и привело к сумятице на первом этапе войны.
В седьмой части книги Понасенков проявляет знание математического анализа, он рассказывает про новейшую алгоритмическую систему предсказания рецидивизма (выделено в тексте книги), которую автор называет непредвзятой «машиной», борющейся с нынешней тотально «политкорректной» западной системой. На самом деле это Искусственный Интеллект, который, по мнению многих специалистов, нельзя создать полностью объективным в силу субъективности самого его создателя – человека. С помощью нехитрой математической программы (предположительно калькулятора) Понасенков предлагает подсчитать, сколько раз Россия ходила войной на Францию со времен похода Суворова. Зачем ему понадобилась специальная программа, чтобы досчитать до трех (а при Александре и вовсе до двух), остается непонятным, а тем более неясно, зачем он упоминал про специальный алгоритм предсказания, которым не пользовался. Однако это сложное псевдоматематическое исследование приводит его к неожиданному выводу, что был вероятен рецидив агрессии со стороны Александра I (с.270).
Следующая глава работы, озаглавленная как «От Немана до Москвы: начало гражданской войны в России», начинается с сетования автора, что «чуть ли не главный бич исторической науки (на пути ее становления в этом качестве): описательность – вместо анализа, примитивное рефлекторное перечисление трафаретных событий – вместо понимания сути явления, феномена» (с.298). Именно поэтому последующие страницы труда наполнены описанием архитектурных стилей, статуй и пр. Далее Понасенков обращается к междисциплинарному подходу и отмечает достижения нейрофизиологов, а также к своим познаниям в областях морфологии мозга (с.303). Вывод его прост – Наполеон гений, и это «суровый диктат научной реальности». Однако весьма маловероятно, что автор обладает результатами электроэнцефалографии или снимками МРТ мозга Наполеона, чтобы делать такие неопровержимые научные доказательства гениальности французского императора. Его подтверждения – лишь слова И.В. Гете о Наполеоне.
Труд изобилует использованием большого числа мемуарных источников, но в каждом цитировании проглядывает полная избирательность и отсутствие даже намека на попытку их критического анализа автором.
За многочисленными красивыми фразами о несостоятельности других историков Понасенков скрывает, как нам представляется, свои дилетантизм и некомпетентность. Он объявляет себя одним из первых, кто обратился к такой теме, как численность противоборствующих армий. При этом он бесцеремонно игнорирует почти 200 лет исследовательской традиции этого вопроса, которыми занимались такие специалисты как Богданович, Бескровный, Тарле, Соколов, Шведов и др., возлагая на себя венок данного исследовательского ноу-хау (с.307).
Говоря о характере армии Наполеона, автор указывает, что именно в этот момент «Европа впервые в Истории была единой» (выделено в тексте книги – с.318). Но о каком единстве идет речь, если чуть ранее Понасенков писал, что 44.8% составляли иностранцы, которые еще совсем недавно воевали в составе антифранцузских коалиций, а Пруссия и Австрия уже в 1812-1813 гг. перейдут на сторону России? (с.316).
В описаниях боевых действий Понасенков так же не оригинален. Бестолковые русские генералы, возглавляемые неадекватным русским царем, вели «скифскую» войну, которая в первую очередь вредила жителям России (с.355). Вследствие этого, по мнению автора, война имела Анти-отечественный характер и была направлена против своего же народа (с.363). Гений Бонапарта выиграл абсолютно все сражения в 1812 г., вопреки огромным небоевым потерям (с.334). Оценивая Бородинское сражение, Понасенков пишет, что «фактически поражение русских было предрешено» (выделено в тексте книги – с.387), а результат – полная безоговорочная победа французской армии (с. 401). Ссылаясь на письма офицеров французской армии, автор приходит к выводу о «полном разгроме и разложении русской армии после Бородина», за которой последовала катастрофа – капитуляция Москвы (там же). В контексте этих рассуждений не совсем ясны причины последующего бесславного окончания всей наполеоновской российской кампании 1812 г.
В своей работе Понасенков использует «один из любимых методологических приемов исследования прошлого – сопоставление исторического явления в развитии» (с.330). Однако вроде бы похвальное желание автора следовать принципу историзма оборачивается его же полным игнорированием – постоянным и зачастую весьма неуместным сравнением войны 1812 г. с Великой Отечественной войной 1941-1945 гг.
Следующая глава «Наполеон в Москве: продолжение гражданской войны» начинается с обширного и бесполезного для содержания работы художественного описания Москвы 1812 г. Но это не мешает Понасенкову чуть ниже обвинить других исследователей в графомании (с. 480).
Стоит отметить любопытный момент, касающийся характера ссылок автора на архивные документы. «Отправляемся в архив ЦИАМ – и берем в руки документы, которые до сего момента не цитировал ни один из авторов исследований о войне 1812 года!» (выделено в тексте книги – с.444). Однако приведенные им документы были опубликованы в сборнике: Москва и Отечественная война 1812 г.: В 2 кн. / Авт.-сост. Д.И. Горшков. М.: Издательство Главного архивного управления города Москвы, 2011. – Кн. 1. С. 531-532. Примечательно, что цитирование документов автор производит в том же порядке, в котором они приведены в сборнике. Это дает повод предположить, что господин Понасенков даже не держал эти документы в руках, и, вероятно, даже не бывал в архиве. То же самое касается и других архивных документов, приведенных в труде.
В главе «От Москвы до перемирия 4 июня 1813 года – и гражданская война в России» автор дает оценку сражения под Малоярославцем. Сравнив силы и потери после боя, он приходит к заключению, что победа однозначно осталась за французами (с.518), а Наполеон продолжил свой маневр к Смоленску. На основе мемуаров Понасенков сообщает, что сражение при Красном – великолепно выполненная маршалами и генералами Наполеона оперативно-стратегическая задача: они не позволили русской армии преградить путь (с.533). Как о блестящей победе французского оружия он говорит и о тяжелой переправе через Березину. «Наполеон покидал Россию не побежденным, ибо во всех сражениях, в которых руководил войсками Великой армии, он стяжал тактический и стратегический успех, еще раз подтвердив свои дарования полководца на берегах Березины» (выделено в тексте книги – с.554). Неуспех русской кампании Наполеона Понасенков возлагает лишь на тот факт, что русский император был готов жертвовать чем угодно ради удовлетворения собственного честолюбия, что обернулось в конце концов катастрофой для самой России (с. 559).
Единственным победителем войны 1812 г. Понасенков называет Англию, а точнее британских олигархов, неплохо нажившихся на поставках в Россию оружия (с. 593-594). Для России же она обернулась поражением и нравственным позором (с. 599).
Следующая глава «О целях и характере антифранцузских коалиций конца XVIII-начала XIX вв.» представляет собой краткий обзор европейского конфликта начиная с 1792 г. Автор указывает, что Франция объявила войну Австрии и Пруссии в ответ на вмешательства в свои внутренние дела, следовательно, война имела исключительно оборонительный характер (с.635). Франция, будь то революционная или Наполеоновская, несла просвещение и антифеодальное устройство, которые ее соперники не могли оценить, либо вовсе им противились (с.641).
Глава «Наполеон и Александр I: Европа между здравым смыслом и мракобесием» представляет собой попытку сравнить видение Европы двумя императорами. Нарушая принципы историзма, Понасенков анализирует проекты того времени «с позиции нашего опыта, живущих через 200 лет после описываемых событий» (с.248). Он приходит к мысли, что именно из-за консерватизма взглядов Александра I Европа пошла по кровавому и долгому пути революций и страшных войн.
P.S. Мы не стали делать разбор всей книги. Нам представляется, что из проанализированных нами глав, которые уже составили почти целый печатный лист, читатель вполне может составить представление о всей работе.
Игорь Ластунов
постоянный участник
Отправлено: 19.05.18 12:29. Заголовок: 11:35 , 18 мая 2018 ..
11:35 , 18 мая 2018 Ричард Маркович АВТОР Андрей Зубов доктор исторических наук Умер Ричард Пайпс. Великий историк России — для меня последние 12 лет он был и близким, мудрым другом.
Мы познакомились на Московской Школе Политических Исследований, созданной Еленой Михайловной Немировской — замечательном начинании, которое научило быть европейскими политиками, учеными, журналистами тысячи молодых мужчин и женщин из стран бывшего СССР. Понять Европу и мир — любя Россию — вот негласный девиз Школы. И профессор Пайпс был одним из главных ее лекторов, осуществлявший этот девиз с редкой интеллектуальной силой и бесконечным шармом. Школу путинские власти убили, объявив иностранным агентом. Но мне посчастливилось много раз выступать там и однажды я встретил в Голицыне Пайпса. Его русский язык был так свободен, что в английском для меня не было никакой нужды.
Я тогда работал над «Историей России. ХХ век», конечно же пользовался знаменитыми книгами Гарвардского профессора — «Россия при старом режиме» и «Русская революция» — и задавать ему вопросы «в живую» было редким счастьем. Мы не могли наговориться. Я пригласил великого Пайпса домой и не мог поверить что «живой классик» переступит порог моей московской квартиры. Но встреча оказалась удивительно простой и милой. Пайпс был обворожителен своими светскими манерами, той очаровательной, ждущей улыбкой, какой он встречал каждую фразу собеседника.
Потом мы встречались часто, переписывались еженедельно, обсуждали и вопросы политики. и историческую теорию. Мы дарили друг другу книги, и в новое издание Истории России Ричард Пайпс написал свои разделы.
В 2010 году Сергей Караганов пригласил его на Валдайский форум, который проходил на корабле, плывущем из Петербурга в Кижи и обратно. Пайпс на форуме представлял нашу «Историю России» разноязычному собранию профессионалов. У меня сохранились случайно несколько любительских фотографий той презентации.
В 2011 году я попросил Пайпса прочесть лекцию для студентов МГИМО. Тучи русской жизни сгущались и выбить разрешение на лекцию было непросто. Помню, проректор по науке проф.Подберезкин стоял насмерть — «Пайпс — русофоб, ему не место в МГИМО». Но тогда еще существовали остатки академической и университетской свободы — и в конце концов лекцию разрешили. Большой ректорский зал был переполнен. Эта лекция стала триумфом Пайпса в России.
Потом мы со студентами пригласили Ричарда Марковича, а именно так велел он себя называть, на чай на кафедру философии. И тут уже расспросам и рассказам не было конца. Пайпс рассказывал, как его семья чудом спаслась из оккупированной нацистами Польши, как он учился русской истории в Гарварде у замечательного русского эмигранта профессора Карповича, а потом наследовал его кафедру. Рассказывал и о своей политической деятельности в администрации Рейгана. И о возвращении к любимой науке.
Когда у меня дома ужинали видные ученые, я обычно приглашал и двух-трех «любимых» студентов, чтобы привыкали и к стилю общения, и к высокой науке «запросто». Помню как-то раз во время такого ужина с Пайпсом мы заговорили о нравственных критериях исторической науки и Ричард Маркович решительно сказал — что нет ценности выше человека и только счастье человека — критерий истории. Один из моих аспирантов, верующий православный юноша, воскликнул — «But you are a christian, dear professor!» на что Пайпс, как всегда тонко и приветливо улыбнувшись, ответил по-русски — «Нет, я просто старый еврей».
В Гарварде он иногда ходил по субботам в синагогу, считал себя либеральным иудеем. Что-то соблюдал из кашрут. Но его главными мицвами были любовь и уважение к человеку.
Прочтя внимательно, от корки до корки, первое издание «Истории России», он среди прочих замечаний написал мне — а почему Вы ничего не сказали о Николае Щепкине, этом великом русском гражданине? Со стыдом я полез в гугл и понял, что Щепкин — один из героев антибольшевицкой борьбы в Москве, расстрелянный большевиками в сентябре 1919. Раздел о нем в новое издание написал Пайпс, как и дополнения в раздел о Ленине, как и рассказ о суде над меньшевиками в 1920-м.
Чего у Ричарда Марковича не было ни на грош — так это симпатии к Ленину, Троцкому и коммунистам. Здесь он был непримирим. Либеральные политические ценности были для него абсолютны. Именно поэтому многие западные «советологи» относились к нему с неприязнью. Ведь они потому и выбрали свое поле научной деятельности, что в чем-то Советский Союз им был люб. А Пайпс как ученый был воспитан иначе.
Профессор Михаил Карпович привил ему, молодому польскому еврею из бывшей австрийской части Польши — Тешина — любовь к громадной и не очень дружелюбной к евреям стране, которую погубили большевики. И он отдал всю жизнь, чтобы узнать самому и передать другим открывшуюся ему красоту русской души и познанные им причины русских трагедий. Он как интеллектуал делал всё возможное, чтобы сделать Россию лучше, чтобы освободить ее от гнета советчины — и сотни его учеников в России — лучшее свидетельство тому, что он трудился не зря.
Бог дал Вам долгую и плодотворную жизнь, дорогой Ричард Маркович, и Вы осуществили , сколь я могу чувствовать это, Его план о себе. Спасибо Вам за Ваш труд и за нашу дружбу.
Игорь Ластунов
постоянный участник
Отправлено: 23.05.18 23:20. Заголовок: Понасенков Евгений Н..
Понасенков Евгений Николаевич сегодня в 16:00 Действия Большего ада я никогда не читал. Я прошу ВСЕХ вас – всех и каждого - перепостить этот материал. Пока даже не знаю, как сформулировать все ощущение мерзости от того, что я только что узнал («спасибо» студентам СПбГУ за настроение...). Но считаю необходимым сейчас же заявить открытое обращение лично к ректору СПбГУ Н.М. Кропачеву и министру науки и высшего образования М.М. Котюкову: я убежден, что упомянутый в материале «человек» не имеет права преподавать в СПбГУ и вообще в государственных вузах нашей страны. Вскоре я составлю текст общественной петиции на имя Президента РФ, а также соответствующих ведомств. Я прошу всех вас: не оставайтесь равнодушными к происходящему!!! Делайте индивидуальные обращения! Для меня очевидно: Соколов опасен для окружающих – особенно для студентов. Отдельно хочется спросить у военных реконструкторов: считаете ли вы возможным прислуживать интересам упомянутого типа? Такой же вопрос и «Гоблину» - достойно ли его пиарить? Или вам подобное тоже нравится?! http://spb.mk.ru/incident/2018/05/23/ugrozhal-chto-iz..Угрожал, что изуродует меня». Студентка рассказала, что преподаватель СПбГУ жестоко избил ее Мы публикуем текст заявления в правоохранительные органы от потерпевшей (имя и фамилия жертвы изменены).Публикация материалов об избиении студентов на открытой лекции доцента СПбГУ Олега Соколова вызвала серьезный резонанс. «МК» в Питере» уже рассказывал об этой истории. В начале марта студент задал Олегу Соколову неудобный вопрос. В ответ преподаватель попросил вывести юношу из аудитории. К студенту тут же подбежали несколько человек, ударили его по спине и голове, а потом, схватив за шею, вытащили в коридор. Соколов при этом говорил: «Давай отсюда, вали!».В распоряжении редакции оказались документы, которые многое объясняют в агрессивном поведении преподавателя. Речь идет о выдвинутом в адрес Соколова обвинении в истязании студентки, которое произошло несколько лет назад. Дело тогда до суда так не дошло. Мы публикуем текст заявления в правоохранительные органы от потерпевшей (имя и фамилия жертвы изменены).
Стоит заметить, что в тот период упомянутый Олег Соколов уволился из СПбГУ и некоторое время жил в основном в Москве (указанный дом находится напротив музея-панорамы «Бородинская битва»), где являлся консультантом коллекционера предметов эпохи Наполеона Виктора Батурина (брата жены бывшего мэра Москвы Юрия Лужкова; Батурин в недалеком будущем сядет в тюрьму, а Соколов вернется в Петербург).едакция связалась с потерпевшей. Девушка, еле сдерживая слезы, сообщила нашему корреспонденту:
— Я была тогда студенткой, почти ребенком, без связей, без денег, а у него в друзьях Батурин и много еще кто. У меня просто не было сил и возможностей двигать это дело. Вы не можете понять, какой ад я пережила. Врагу такого не пожелать. Мне сегодня больно это вспоминать…
Подобное в комментариях не требуется. Со своей стороны мы желаем лишь одного: чтобы подобного кошмара не повторилось с кем-либо вновь. Как говорится, предупрежден — значит, защищен.
«В 43 отделение милиции
Петроградского района СПб
от Ивановой Е. В.
Заявление
Я, Иванова Е. В., находилась в городе Москве 29.11.2008 года, где была избита своим любовником Соколовым О. В. на его съемной квартире по адресу: Кутузовский проспект, д. 43...
Утром 29.11.2008 я прилетела в Москву, чтобы забрать вещи в квартире, Соколов О. В. позвонил мне и, узнав о моем намерении уйти от него, стал оскорблять меня и обзывать нецензурными словами. После этого я решила остаться у друзей и не забирать вещи, а оставить их насовсем у Соколова О. В. Вечером того же дня мне поступил от него звонок, где он спокойным и дружелюбным голосом предложил встретиться, обещав помочь с вещами и проводить в аэропорт. Его тон убедил меня, что опасность мне не грозит, и в районе 8–9 вечера 29.11.2008 я приехала по вышеуказанному адресу. Соколов О. В. ждал меня на улице, у входа в подъезд, совершенно спокойный. Он помог мне выйти из машины, и мы поднялись на лифте в его квартиру. Когда мы оказались в квартире, он запер дверь и стал помогать мне снимать шубу. Помогая снимать шубу, Соколов О. В. схватил меня сзади за руки и стал связывать веревкой, которую, как я поняла, он приготовил заранее. Я стала сопротивляться и просить объяснить, что происходит. Соколов О. В. Ударил меня по лицу и в живот, после чего привязал к стулу мои руки и ноги.
Я оказалась абсолютно беспомощной, неспособной оказать сопротивление. Соколов О. В. вышел в соседнюю комнату, пока я оставалась привязанной к стулу в прихожей. Из комнаты он вернулся с утюгом и на моих глазах включил его в розетку. Когда утюг нагрелся, он поднес его к моему лицу, так что я ощущала его исходящий от него жар, и стал угрожать, что изуродует меня на всю жизнь. После чего стал методично избивать меня по лицу, голове, наносил удары в грудь и живот. На все мои мольбы остановиться и одуматься, он только еще сильнее бил меня и угрожал, что убьет, а труп закопает на ближайшей стройке, где меня вряд ли найдут. В течение часа или более того, Соколов О. В. избивал меня, наносил удары как было описано выше, поднимал за волосы и за уши вместе со стулом.
В какой-то момент мне удалось высвободить ноги, и я кинулась в соседнюю комнату, Соколов О. В. кинулся за мной, повалил на землю. Когда я упала на живот, стал бить ногой по стулу, к которому я была привязана. После чего, Соколов О. В. накинул мне кожаный шнур на горло и стал душить. Когда я стала задыхаться и терять сознание, Соколов О. В. наконец отпустил меня.
Предполагаю, что Соколов О. В. совершил заранее спланированное покушение на убийство. Подготовленная веревка, выбранное место избиения (прихожая, которая изолирована от шума), говорит о том, что Соколов О. В. не находился в состоянии аффекта.
01.12.2008 в травмпункте Первого медицинского университета им. Павлова у меня были зафиксированы многочисленные следы побоев, кровоизлияния в связки, сотрясение головного мозга. Справка из травмпункта прилагается к заявлению.
Прошу, на основании изложенного, провести проверку в отношении Соколова О. В., принять установленные законом меры и возбудить уголовное дело по соответствующей статье УК РФ.
Иванова Е. В.
01.12.2008 г.».
КСТАТИ
Удар за вопрос
Скандал вокруг доцента Института истории СПбГУ и основателя движения военно-исторической Реконструкции в России Олега Соколова начался с того, что известный историк и телеведущий Евгений Понасенков в монографии «Первая научная история войны 1812 года» (целых 860 страниц) обвинил его в плагиате. Соколов в ответ раскритиковал книгу Понасенкова. 2 марта скандал вышел за пределы интернета. После открытой лекции Олега Соколова «Битвы наполеоновской эпохи глазами Луи-Франсуа Лежена, художника и воина» студент 4-го курса Петербургского университета путей сообщения Антон Кужим прилюдно спросил у историка, как он относится к обвинениям его в плагиате.
— Соколов начал беспорядочно выкрикивать оскорбления в адрес Понасенкова, после чего приказал мне убраться из зала, — рассказывал «МК» в Питере» Антон Кужим. — Я даже вещей собрать не успел, как на меня и моего друга напали с разных сторон здоровые амбалы.
Некоторые слушатели лекции поддерживали избиение и кричали: «Дай ему в глаз», «У нас разговор простой».
Сразу же после лекции Антон Кужим зафиксировал факт побоев в травмпункте и написал заявление в полицию. Евгений Понасенков, узнав о произошедшем, уже отправил студентам своего юриста и заявил, что «рад был узнать о существовании таких принципиальных и смелых людей».
Ущерб имиджу
Недавно на сайте СПбГУ было опубликовано официальное решение университетской комиссии по этике (заседание прошло 4 апреля) в отношении избиения студентов на лекции Олега Соколова. Вот его итог: «Признать, что доцент Соколов О. В., как лектор, допустил нарушение норм этики взаимоотношений со слушателями и нанес, тем самым, ущерб имиджу Института истории и Санкт-Петербургского государственного университета в целом».
чушь полнейшая...Соколов отверг ее, вот она и злобствует...таких вокруг ОВС всегда было много...
Это явная заказуха. Суд же скоро. Сир подал на Понaсенкова. Вот он и гадит ему перед судом в желтой прессе. На большее не способен...
цитата:
Дело Соколов - Порносенков отложили на 20.06.2018.
В связи с неявкой ответчика и его представителей? Ожидаемо.
.. и тут, совершенно случайно, появляется публикация в МК. Как своевременно! Бывают же такие совпадения.
Игорь Ластунов
постоянный участник
Отправлено: 24.05.18 14:23. Заголовок: И кто же интересно &..
И кто же интересно "заказал"Сира? Темные силы из Госдепа?! Просто Сиру не повезло.Нарвался не на того ОППОНЕНТА!
Dobrovolec
Администратор форума
Отправлено: 24.05.18 14:33. Заголовок: Понасенков и начал л..
Понасенков и начал лить грязь в желтой прессе ( скорее всего, по линии голубой мафии). К исторической науке это уже не имеет никакого отношения ( да Понасенков никогда и не имел как фрик и фолк-хисторик). Хотя да, «никогда не спорьте с идиотами. Вы опуститесь до их уровня, где они вас задавят своим опытом», теперь Соколов поймет и это...
Номер дела 02-3041/2018 Стороны Истец: Соколов О. В. Ответчик: Понасенков Е. Н. Дата регистрации 30.03.2018 Cудья Лысенко С.В. Категория дела 192 - О защите чести, достоинства, деловой репутации к гражданам и юридическим лицам Текущее состояние Отложено до 20.06.2018 14:00 (Иные причины)
Dobrovolec
Администратор форума
Отправлено: 29.05.18 15:48. Заголовок: для того гея гораздо..
цитата:
для того гея гораздо страшнее осмеяние и позор сначала публично в России, затем во Франции и др. странах. Резун был умнее - не лез на конфликты, а молча эксплуатировал свою аудиторию
Игорь Ластунов
постоянный участник
Отправлено: 29.05.18 19:27. Заголовок: Этот "гей-истори..
Этот "гей-историк" или "фейк-фрик историк",обзываться можно как угодно,дожмет и размажет по стенке "Сира" -Соколова.Зря "Сир"подписался на авантюру Клима Жукова и Гоблина -Пучкова?! Виктор Суворов действительно был умнее,он создал самую правдивую и лучшую версию событий 1941 года.Но Понасенков обещал продолжить его теорию и доказать полную правдивость его идей.С его энергией и напористостью он добьется своего!!!
Dobrovolec
Администратор форума
Отправлено: 07.06.18 08:01. Заголовок: Россия на переломе: ..
Россия на переломе: войны, революции, реформы. XX век: Сб. статей / отв. ред. М.В. Ходяков; отв. сост. А.А. Иванов. СПб.: Лема, 2018. 480 с.
Сборник подготовлен к 50-летию кафедры новейшей истории России Института истории (Исторического факультета) Санкт-Петербургского государственного университета. Среди авторов — преподаватели, аспиранты, выпускники кафедры, представляющие различные научные, образовательные, музейные и архивные учреждения. #сборники_статей #спбгу #войны #революция #реформы #история_россии
Отправлено: 07.06.18 08:21. Заголовок: Персоны Список лиц, ..
Персоны Список лиц, чьи произведения разными источниками (не обязательно научными и историческими) причисляются к жанру фолк-хистори.
Имя Образование/вехи биографии Примеры произведений Сайт Источ- ники Аджи (Аджиев) Мурад Экономист «Мы — из рода половецкого!», «Полынь половецкого поля» и др. [4] [39][40] [11] Акунин Борис Писатель, литературовед, переводчик, японист Ретро-детективы, «История Российского государства» [5] [18][41] [42][43] Асов Александр писатель Издание «Велесовой книги» и комментарии к ней, «Песни птицы Гамаюн» [6] [44] Бунич Игорь Военный переводчик «Золото партии», «Операция „Гроза“. Кровавые игры диктаторов» и др. — [4] Бушков Александр Писатель, автор детективов и фэнтэзи «Россия, которой не было: загадки, версии, гипотезы» и др. [7] [8][10] [11][43][45] Кандыба Виктор Гипнотизёр «Запрещённая история», «Загадки и тайны тысячелетий» и др. [8] [8][10] [11][40] Кеслер Ярослав Химик и музыкант «Русская цивилизация», «Другая история Московского царства», «Другая история Российской империи» и др. [9] [43][46] [47][48] Кожинов Вадим Литературовед, критик «„Черносотенцы“ и революция», «История Руси и русского слова» и др. [10] [19][49] Купцов Андрей Писатель «Странная история оружия». [11] [50][50][51] Мухин Юрий Инженер-металлург «Убийство Сталина и Берия», «Тайны еврейских расистов», «Катынский детектив» и др. [12] [52][53] [54][55] Петухов Юрий Писатель-фантаст «Русы древнего Востока», «Русская Хазария», «Норманны. Русы Севера.» и др. [13] [56][57][58] Проскурин Пётр Писатель, коммунист «Число зверя» [14] [18][43] Радзинский Эдвард Драматург «Сталин», «Николай II: жизнь и смерть», «Распутин: жизнь и смерть», «Наполеон: жизнь после смерти» и др. [15] [4][19] [18][40] Виктор Суворов (Владимир Богданович Резун) Экс-сотрудник ГРУ, эмигрант «Ледокол» [16] [4][9] [45][59][60] Фоменко Анатолий, Носовский Глеб Математики «Новая хронология» [17] [8][19] [11][43][59] Чудинов Валерий Физик, философ «Тайные руны древней Руси», «Вернём этрусков Руси» и др. [18] [61][62] Шахмагонов Николай Полковник запаса, сын Фёдора Шахмагонова «Екатерина Великая и Потёмкин в любви и супружестве, в борьбе за Кубань и Крым», «Наш Суворов» и др. [19] [10][19][40] Широпаев Алексей Художник-реставратор «Тюрьма народа: русский взгляд на Россию» и др. [20] [63] Щербаков Владимир[64] Писатель-фантаст «Всё об Атлантиде», «Встречи с Богоматерью», «Тайны Эры Водолея» и др. — [10][11] [19][43] В список включены персоны, удовлетворяющие критериям значимости, о которых в источниках говорится как о причастных к фолк-хистори.
Леонид
Отправлено: 07.06.18 11:47. Заголовок: Сборник питерский по..
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 50
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума