Отправлено: 31.03.15 08:51. Заголовок: Книжные новинки (продолжение)

Ганин А.В. Закат Николаевской военной академии 1914–1922. - М., 2014. - 763 с. [вклейка 40 стр.илл.]



Монография известного военного историка, доктора исторических наук А.В.Ганина посвящена последнему периоду существования главного высшего военно-учебного заведения Российской империи — Императорской Николаевской военной академии. В эпоху Первой мировой и Гражданской войн в ней осуществлялась ускоренная подготовка офицеров на курсах военного времени. В 1918–1922 гг. академия эвакуировалась из Петрограда в Екатеринбург и Казань, затем в Томск и Владивосток, а после Гражданской войны была возвращена в Москву. В эти годы академия прошла через драматические испытания, побывала в противоборствующих лагерях, стала самостоятельной силой в военно-политической борьбе в белой Сибири. История академии, ее постоянного и переменного состава, судьбы этих людей в переломный для истории нашей страны период представляют значительный интерес. Не менее интересны деятельность связанных с этим высшим военно-учебным заведением антибольшевистских подпольных организаций и роль слушателей в попытках спасти семью последнего российского императора. Работа основана на изучении всех архивов академии, сохранившихся в России и за рубежом, материалы которых в основном впервые вводятся в научный оборот. Издание предназначено для всех интересующихся историей России в эпоху войн и революционных потрясений.

Содержание

Введение
Глава 1. Императорская Николаевская военная академия накануне Первой мировой войны
Глава 2. Военное время. Возобновление учебного процесса и ускоренная подготовка кадров Генерального штаба
Глава 3. Выборы начальника академии
Глава 4. Под большевиками (Петроград – Екатеринбург)
Глава 5. Академическая одиссея (Екатеринбург – Пермь – Казань – Самара – Челябинск – Екатеринбург – Томск)
Глава 6. В сибирских Афинах. Травля академии. Последний выпуск
Глава 7. Дальневосточный финал (Томск – Харбин – Владивосток – остров Русский)
Глава 8. Профессорско-преподавательский состав и служащие в 1914–1922 гг.
Глава 9. «Недоноски»? Выпускники ускоренных курсов 1916–1919 гг.
Глава 10. Научно-исследовательская, издательская и музейная деятельность академии в 1914–1922 гг.
Заключение
Список сокращений, аббревиатур и условных обозначений

Приложения

Приложение 1. Биографии учебно-административного состава академии периода 1918–1922 гг.
Приложение 2. Документы и материалы
Космин В.Д. Двадцать один год тому назад
Проект организации курсов военного времени Императорской Николаевской военной академии. 8 июля 1916 г.
Письмо Д.Г. Щербачева М.В. Алексееву. 26 августа 1916 г.
Положение об ускоренной подготовке офицеров в Императорской Николаевской военной академии в течение настоящей войны
Список чинов учебно-административного состава, приватных лекторов и руководителей практических занятий Императорской Николаевской военной академии с 1-го февраля 1917 г.
Бодров А.С. В академии (воспоминание)
Месснер Е.Э. Мои воспоминания
Распределение выпускников подготовительных курсов 2-й очереди по категориям выпуска и должностям
Положение о комитетах слушателей Николаевской военной академии. 26 января 1918 г.
Письмо слушателей старшего курса в курсовой комитет академии. 2 апреля 1918 г.
Зуев И.В. Первый этап тернистого пути академии Генерального штаба
Задача по тактике, предложенная на письменном испытании в академии Генерального штаба. 11 мая 1918 г.
Список вольнонаемных служащих Военной академии Красной рабочей и крестьянской армии. Июль 1918 г.
Семчевский К.В. С академией Генерального штаба в Екатеринбурге в 1918 году
Список лиц, подлежавших командированию на младший ускоренный курс академии. Лето 1918 г.
Заявление слушателя капитана П.Н. Соколова председателю суда чести Военной академии. 13 августа 1918 г.
Приказ штабу по формированию Народной армии (Екатеринбург) № 3. 27 августа 1918 г.
Оборонец. Военная академия и ее реформа (к организации армии)
Критика необходима, но нужна и добросовестность
Ильменский. Академия Генерального штаба перед войной 1914–1917 гг.
Кин. Мытарства старой академии Генерального штаба
Белоруссов. Красное офицерство
Белоруссов. Необходимое объяснение
Клепиков Ф.Ф. «Красное офицерство» и «Необходимое объяснение» (размышления над статьями А.С.Белоруссова)
Андогский А.И. Академия Генерального штаба в 1917–[19]18 гг.
Клепиков Ф.Ф. Красная паутина (Ответ начальнику Всероссийской академии Генерального штаба, ординарному профессору, Генерального штаба ген[ерал]-майору Андогскому)
Щепихин С.А. Беседа с начальником Военной академии Александром Ивановичем Андогским
Проект Временного положения о причислении к Генеральному штабу и о переводе в таковой офицеров, окончивших подготовительные курсы 1-й, 2-й и 3-й очередей при Военной академии и перешедших на старший класс академии. Апрель 1919 г.
Характеристики слушателей ускоренных курсов 4-й очереди академии
Т....г Б.Э. Лебединая песнь Военной академии (4-я ускоренная очередь)
Рычков В.В. Как они оправдываются?
Доклад генерал-лейтенанта Г.Е.Катанаева по делу о прикосновенности бывшего начальника академии Генерального штаба генерал-майора А.И.Андогского и подведомственных ему чинов академии к противогосударственным (большевистским) организациям. 20 сентября 1919 г.
Сатовский-Ржевский Г.Г. [Воспоминания]
Список личного состава академии, эвакуируемой в Москву. 1922 г.
Н.Р. [А.П. Слижиков] Андогский — советский деятель
Рябиков П.Ф. Воспоминания об академии Генерального штаба
Рябиков П.Ф. В Военной академии
Оглавление воспоминаний генерала А.И.Андогского

 Отправлено: 07.03.20 11:11. Заголовок: Назаренко К. Б. - Фл..

Назаренко К. Б. - Флот, революция и власть в России. 1917-1921. - 2011.djvu

 Отправлено: 14.04.20 10:47. Заголовок: КОНСТАНТИН ЕМЕЛЬЯНОВ..

КОНСТАНТИН ЕМЕЛЬЯНОВ
ЛЮДИ В АДУ
(К 20-летию гибели Николаевска-на-Амуре
с предисловием Я. Ловича)
Под научной редакцией к.п.н. Т.А.Губайдулиной и к.и.н.
А.А.Хисамутдинова (предисловие и комментарий на русском)
Перевод на английский Э.М.Люри-Визвелл (предисловие и комментарий на английском)

Консультант библиограф Гавайского университета П.Полански
(США)
Рецензент старший преподаватель кафедры английского языка Восточного института ДВГУ В.В.Горбенко
Емельянов К.А. Люди в аду: (К 20-летию гибели Николаевска-наАмуре с предисл. Я. Ловича): Учебное пособие / Предисл., комментарий, пер. с англ. Э.М.Люри-Визвел; Науч. ред. Т.А.Губайдулиной и
А.А.Хисамутдинова (Предисл. и комментарий на рус.). – Владивосток:
Изд-во ВГУЭСа, 2004. - с.: ил. – На рус. и англ.
ISBN
Настоящее учебное пособие представляет собой переиздание книги
К.А.Емельянова, которая рассказывает о трагических событиях, происшедших на Нижнем Амуре в 1919 - 1920 гг. Книга включает в себя перевод текста на английский язык.
Издание предназначено для изучающих английский язык и широкого круга читателей, интересующихся историей русского Дальнего Востока.

ОБЩИЙ ОБЗОР СОБЫТИЙ В Г. НИКОЛАЕВСКЕ-НААМУРЕ
В июле 1919 года Николаевск жил вполне спокойной и мирной
жизнью. Торгово-промышленная деятельность проявляла необычную
для Николаевска напряженность. Увеличивались с недели на неделю
обороты и вклады в существующих в Николаевске банках. Рыбопромышленность привлекала в город новых предпринимателей и массы
рабочих. Государственные учреждения постепенно оправлялись от разгрома, причиненного большевизмом 1918 года.
Земское и городское самоуправления от политических разговоров
переходили на разрешение хозяйственных вопросов земской и городской самодеятельности. Намечались новые пути для работы. Кооперативные общества развертывали свою деятельность в отрасли как производственной, так и распределительной кооперации. Все говорило за то,
что угар большевизма если не прошел, то, во всяком случае, население
города перешло пока что к разрешению практических задач, выдвигаемых жизнью.
В числе рабочих, пришедших для найма на рыбные промыслы, явились, как об этом гласили агентурные сведения контрразведки, большевистские агитаторы. Они пытались организовать на рыбалках, находящихся ниже Николаевска, партизанские отряды, но это им не удалось,
так как рабочие, получая высокую заработную плату, находили для себя
невыгодным и небезопасным бросать работу и идти на неопределенное будущее, хорошо учитывая, что при малейшем волнении экспедиционный отряд японцев, стоящий в Николаевске, будет увеличен.
Обстрел пароходов
Во второй половине июля 1919 года около Малмыжа70 и Вятска71
начались обстрелы пароходов, совершающих рейсы между Николаевским и Хабаровском. Обстрелы производились, по сведениям контрразведки, партизанами, явившимися частью из Императорской гавани72
,
частью из Сучанской долины73 в числе приблизительно 25 человек.
Крестьяне вышеуказанных селений активного участия не принимали,
хотя и относились вполне сочувственно к деятельности партизан, ожидая для выступления более подходящего случая.
Для защиты пассажиров пароходы сопровождались русскими воинскими командами, численностью в 20 – 25 человек. Более активных действий большевики летом не проявляли, скрываясь в окружающей деревни тайге и получая продукты питания от крестьян.
В июне из Николаевской тюрьмы бежали известные своей деятельностью в 1918 году при большевиках Бебенин и Слепов74. Убежав из
тюрьмы, они связи с отрядами, действующими около Вятска и Малмыжа, не имели и скрывались в районе Дальжинских приисков.
В сентябре партизаны свою активную деятельность около Малмыжа и Вятска усилили: почти ни один пароход не проходил без обстрела.
К этому времени в городе, в связи с неудачами Омского правительства и
увеличивающейся деятельностью большевиком в районе Малмыжа и
Вятска начало нарастать опасение большевиков, и некоторые из состоятельных горожан покинули Николаевск, уехав в Хабаровск и Владивосток. Последние пароходы уходили переполненными.
Для безопасности города русскими властями были приняты меры
к полному выселению из него беспокойного элемента в виде пришлых
на рыбалки рабочих. Выселяемые из Николаевска пришлые рабочие
высаживались с парохода в попутных деревнях и селениях, расположенных около селений Малмыжа, Вятска и Верхнего Тамбовска...

 Отправлено: 25.05.20 01:44. Заголовок: Валентин Александров..

Валентин Александрович Рунов. Донское казачество в ...www.ukazka.ru › catalog › book-donskoe-kazachestvo-v-grazhdansk...
Книга: Донское казачество в Гражданской войне Автор: Валентин Александрович Рунов. Объём : 352 страниц. Цена : 355.00 рублей. Господа офицеры!Может кто-то сталкивался с данной книгой и может высказать свое впечатление??

 Отправлено: 25.05.20 03:41. Заголовок: https://i.postimg.cc..

 Отправлено: 25.05.20 07:30. Заголовок: Игорь Ластунов пишет..

Игорь Ластунов пишет:

цитата:

Валентин Александрович Рунов. Донское казачество в ...www.ukazka.ru › catalog › book-donskoe-kazachestvo-v-grazhdansk... Книга: Донское казачество в Гражданской войне Автор: Валентин Александрович Рунов. Объём : 352 страниц. Цена : 355.00 рублей. Господа офицеры!Может кто-то сталкивался с данной книгой и может высказать свое впечатление??

По-моему обычная общеописательная книга серии "обо всём и не о чём". По ссылке приведены содержание, отдельные страницы книги (ссылки на источники в тексте отсутствуют):
https://www.labirint.ru/books/667246/
А здесь можно посмотреть на книги данного автора (круг творческих интересов - от Афганистана до Сталинграда...):
https://www.labirint.ru/authors/59526/

 Отправлено: 25.05.20 12:30. Заголовок: Спасибо Алексей!СЕЙЧ..

Спасибо Алексей!СЕЙЧАС ПРОЧИТАЛ В ИНТЕРНЕТЕ КНИГУ РУНОВА О ФРУНЗЕ.ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НИЧЕГО НОВОГО,ОДНИ ОБЩИЕ РАССУЖДЕНИЯ.

 Отправлено: 07.06.20 00:19. Заголовок: 06. 06.2020 года исп..

06. 06.2020 года исполнился 221 год со дня рождения ВЕЛИКОГО РУССКОГО ПОЭТА АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВИЧА ПУШКИНА!!!!

 Отправлено: 13.06.20 17:40. Заголовок: Белогвардейцы Юрий ..

Белогвардейцы Юрий Маслов.Год издания 1993.


Читать:https://libking.ru/books/sci-/sci-history/36131-yuriy-maslov-belogvardeytsy.html

 Отправлено: 14.06.20 15:53. Заголовок: У меня эта книга где..

У меня эта книга где-то завалялась на книжных полках.На мой взгляд чисто "детская литература"???!!!

 Отправлено: 14.06.20 15:56. Заголовок: А вот книга о Власов..

А вот книга о Власове заинтересовала.Постараюсь в течении дня прочитать.

 Отправлено: 14.06.20 22:17. Заголовок: Прочитал книгу "..

Прочитал книгу "про Власова".Довольно интересно.Автор прав в том,что Власов (национальная независимая Россия)был не нужен никому,ни Гитлеру,на англо-американцам,ни тем более Сталину.Книга естественно не "научная",много эмоций и мало документов.Но довольно правдиво раскрывает облик и внутренний мир А.А.Власова.Людям помешанным на квасном патриотизме не рекомендуется!!!!

 Отправлено: 16.06.20 19:58. Заголовок: Игорь Ластунов пишет..

Игорь Ластунов пишет:

цитата:

На мой взгляд чисто "детская литература"???!!!

Трагедию командира 2-го Уланского полка и его бывшего комроты разве можно отнести к "детгиз"?

 Отправлено: 17.06.20 01:11. Заголовок: Много эмоций.Трагеди..

Много эмоций.Трагедию пережила ВСЯ РОССИЯ!!!

 Отправлено: 17.06.20 01:52. Заголовок: Хотя на мой взгляд г..

Хотя на мой взгляд гораздо интереснее о А.А.Власове написал Владимир Батшев. «Власов», в четырёх томах.

«Мосты» – «Литературный европеец», Франкфурт-на-Майне,

2002 – 2004

 Отправлено: 17.06.20 01:56. Заголовок: Впервые в сети, редк..

Впервые в сети, редкая книга.

Владимир Семёнович Батшев "Власов. Опыт литературного исследования", том 1., изд. "Литературный европеец", "Мосты", Франкфурт-на-Майне, 2005 г., издание 2-е, исправленное и дополненное.

Ссылка - https://mega.nz/#!imZ3gC7Q
По поводу получения ключа обращаться в личку автору поста.

В книге впервые на основе российских и зарубежных архивов, воспоминаний многочисленных участников показана гражданская война в СССР в 1941-45 годах. Фундаментальная работа о Русской освободительной армии ген. А. Власова и в целом об антисоветском движении в годы Второй мировой. Автор книги Владимир Семёнович Батшев (р. 1947) - писатель, участник диссидентского подполья 1960-80-х гг., в 1966 приговорен к пяти годам ссылки, окончил сценарный факультет ВГИК, публиковался только под псевдонимом, с 1995 г. живет в Германии, автор более 15 книг. Книга основана на архивных материалах, зарубежных публикациях, а также интервью с десятками участников событий (военнослужащие РОА, члены НТС и др.). Сотни фотографий, документов, плакатов и листовок, статьи из власовских газет и пр. Объем четырех томов - более 2300 стр. Владимир Батшев неоднократно и всегда безуспешно пытался издать эту книгу в России.
Владимир Рудинский. «Наша страна», Буэнос-Айрес

Батшев не дает оценок - он только приводит факты, документы, цитирует источники, оценку же должен дать сам читатель. Этот метод, впервые примененный Солженицыным в «Архипелаге ГУЛаг», позволяет избавиться от советских оценок этого периода, показывает прошлое глазами современников. Батшеву удается создать впечатляющую картину сопротивления русского народа сталинской тирании.
Вольфганг Казак. “Новый журнал” Нью-Йорк

Книга Батшева не только о самом генерале Власове, жизнь которого, полна удивительных зигзагов и трагизма. Но и — это очень важно — вообще об освободительном движении народов России во время Второй мировой войны, о борьбе народов Советского Союза против коммунистов. Автор поставил перед собой трудную задачу: пересмотреть некоторые мифы о войне и об участии народа в этой войне.
"Русская мысль", Париж

Могла ли начавшаяся война с внешним противником при известных обстоятельствах превратиться в войну гражданскую? Сам автор отвечает на это утвердительно. Вся книга представляет собой собрание аргументов в пользу этой версии.
Юрий Рябинин. «Литературная Россия», Москва

 Отправлено: 17.06.20 02:09. Заголовок: Армия генерала Батше..

Армия генерала Батшева
Опубликовано: 26.08.2015
«Власов» В. Батшева глазами российского читателя

Прениям о генерале А. Власове не видно конца в обозримом будущем. По крайней мере, в российском власововедении. Если взять литературу о Власове, изданную на нашей Родине, то это сплошь публицистика, кружащаяся по заколдованному месту нерушимого догмата: предатель, и точка. На этой почве родилась целая мифология, кочующая из книги в книгу, и даже в совсем свежей книге претендующего на солидность О. Смыслова повторен один из самых грязных мифов о покупке для него 16-летней девочки, когда он был в командировке в Китае. А еще злословят, что генерал был «холуем и лакеем немцев», что служил в трибунале Киевского военного округа в период политических репрессий 1937-38 гг., что бросал войска на поле боя летом 1941 г., а зимой устранился от командования 20-й ударной армией, сбежав в больницу, что был агентом советской военной разведки и лично Сталина, что его показания в июле 1942 г. помогли немцам прорваться к Сталинграду, что эмиграция отказала ему в поддержке, что его закатали в ковер 12 мая 1945 г., чтобы избежать выдачи «красным». И еще много мифов больших и малых.

Владимир ЯРАНЦЕВ
Автор Владимир ЯРАНЦЕВ
К. Александров даже посвятил этому книгу, где попытался перечислить и систематизировать подобные мифы, в итоге изумившись: «Чем можно объяснить такое невероятное количество мистификаций?» И сам же нашел ответ: «Некомпетентность и низкий уровень исторических знаний». Публицистам, которые так усердствуют на ниве власовской темы, не нужна богатая и обширная «источниковая и историографическая база», а Ю. Квицинский и ли П. Мультатули, приводит пример К. Александров, в своих публикациях так вообще обходятся без них. Лишь О. Смыслов и Н. Коняев оказались добросовестнее, но и у них уклон остался прежним – обвинительным. Велика все-таки магия изначального императива, рожденного советской пропагандистской машиной, тасующей лишь две версии: «предатель» и «изменник», «изменник» и «предатель».

Может, поэтому серьезных исследований о Власове до сих пор нет. А то, что есть, даже по объему на таковые не тянут: едва за 200 страниц текста переваливают, все ведь с ним, злодеем, ясно. В 90-е гг. на заявленную тему писали И. Левин и А. Бахвалов, которые «против», или Б. Сушинский, который «за» (такие книги о Власове мне вынесли в нашей городской научной библиотеке) – все это почти что брошюры. Н. Коняев избрал жанр «досье», опрокинув на читателя горы разнородных материалов, на которых трудно сосредоточиться «обычному» читателю, кроме разве что переписки генерала с его женщинами. О. Смыслов, как будто, серьезно документирует свою тоже нетолстую книгу, но это целиком бумаги военные, из соответствующего архива, интересные в основном военным историкам. При этом уклон остается тем же – обвинительным. Исследование И. Гофмана «Власов против Сталина», столь разгневавшее наших публицистов, хоть и «за», но все-таки тоже специализированное, сужая рамки «Трагедией РОА 1944-45 гг.». Благое дело К. Александрова против антивласовской мифологии не вылилось, однако, в увесистый фолиант, не дотянув и до 300 страниц. Зато он указал на важную проблему отечественного власововедения – отсутствие работы с «иностранными источниками и литературой»

Здесь-то и зарыта собака: стоит к этим источникам обратиться и большая часть мифов, безусловно, развеется. Но выгодно ли это нашим публицистам? Засохнут ведь тогда их «золотые перья» разоблачителей. Неудивительно поэтому, что «слона»-то – огромной книги В. Батшева «Власов», изданной более 10 лет назад, они и не приметили. О. Смыслов, правда, знакомство с книгой обнаруживает, но частичное, выборочное, отрицая за Власовым звание «спасителя Москвы». Но по таким мелким репликам-уколам в адрес автора «Власова» представление о книге, конечно, не составить.

1.

Vlasov1A3И вот «Власов» на нашей книжной полке. Первое впечатление: от этой книги веет чем-то заграничным, далеким, неизвестным. Она и оформлена как-то не «по-нашему»: аккуратно-пухлые тома в мягких глянцевых обложках с портретами главного героя во всю их величину, качественная плотная белоснежная бумага с «иностранным» запахом. А что уж говорить о содержании – кондового россиянина да еще с советским прошлым оно способно ужаснуть. Ибо имя «Власов» вот уже 70 лет, как проклято и убито, говоря словами В. Астафьева, а в этой книге он герой с большой буквы. И если бы один Власов «воевал» с таким ошарашенным читателем. А то ведь «генералом» В. Батшевым поднята на «войну» такая «армия», такое количество имеющихся у него материалов, десятки «досье», биографий, мемуаров, редких архивных документов, что трудно не признать себя побежденным.

И все-таки советско-российский читатель еще долго не сдается, как Красная армия под Москвой – такова сила предубеждения и внедренных былой пропагандой штампов. Впрочем, штампов ли? Зная о войне по фильмам, книгам, песням, книгам, в послесталинские времена рожденный человек утверждал свою правду о 1941-1945 гг. благодаря таланту советских актеров, писателей, музыкантов, художников. Ну как не поверить М. Бернесу и Е. Самойлову, Н. Крючкову и Б. Андрееву; В. Соловьеву-Седому и К. Симонову, Ю. Бондареву и Г. Бакланову. Игра актеров, слово прозаиков и поэтов, музыка песен были так натурально живы и подкупающе искренни, что им можно было только верить. Благо, что искренность эта совпадала с официальной позицией коммунистической власти: «Наше дело правое», а война – «Великая Отечественная». А еще были рассказы ветеранов, безальтернативные газеты, журналы, ТВ-передачи и священный день 9 Мая, с которым тоже не поспоришь. Действительно, память погибшего отца, деда, дяди и т.д. не позволено оскорблять. Даже тем, что погибший воевал «неправильно», ради сохранения и укрепления неправедной власти, когда лучше было бы быть на другой стороне. Сказать такое родным героя, кажется чем-то морально ущербным, глубоко циничным, подлым. И в этом вся трагедия той войны, о которой говорить в России правду, значит переступать мораль, и в то же время эту правду сказать необходимо, как бы горько, жестоко, страшно это ни было. Такую ношу взваливает на себя Владимир Батшев, написав о «предателе» Власове не просто книгу, а 4-томник, эпопею, энциклопедию, где Власов вырастает в целое явление, символ войны, не придуманной «патриотами», а настоящей, какой она была.

Об этом говорит вся жизнь и судьба генерала, имевшего все шансы стать столь же прославленным, что и Жуков, Конев, Рокоссовский, но выбравший путь воистину крестный, с несмываемым до сих пор клеймом «черного», наичернейшего, какой только может быть, «предателя». Что А. Власов, один из всей когорты полководцев войны, совершил подвиг, может быть, самый главный, встав в ряды противников сталинской Красной армии и коммунистического СССР, говорит его биография. Биография таланта-самородка, которых так много рождает глубинная крестьянская Россия. В. Батшев рассказывает о ней, начиная с сухих «анкетных» фактов: тогда-то поступил в училище, тогда-то вошел в должность, там-то себя проявил, показал, отличился, поднялся на очередную ступень своей впечатляюще быстрой карьеры. И вот уже, едва минула первая сотня страниц 1-го тома, мы узнаем, что Власов достойнее других показал себя при обороне Киева, а еще через сто с небольшим, что именно он сыграл решающую роль в первой и главной победе красных войск в декабре 1941 года под Москвой, став, пишет В. Батшев, спасителем столицы. Удивительный, исключительный во всей военной истории и биографии 41-летнего генерала, который можно сравнить с биографиями выдающихся гениев военного искусства. Особенно на фоне других, сомнительных гениев, как Жуков, что не так давно показал в своей книге В. Суворов.

И вот на что обращаешь внимание: В. Батшев пишет об этом пике карьеры тогда еще «красного» Власова без приторно-обильных славословий, которые можно было бы ожидать от автора такой «провласовской» книги. Ей, этой патоке просто неоткуда взяться – писатель строит свое повествование методом неуклонного расширения его пространства, вплоть до воссоздания как можно более широкой картины жизни советского народа, его армии и неприятеля с июня 1941 г. Эта «геометрическая прогрессия» книги состоит из поочередного подключения к ходу повествования участников событий тех лет по обе стороны баррикад, документов и богатейшего иллюстративного материала. При этом если документы интереснее советские, показывающие всю меру ярости, истерики, растерянности советского военачальства, то иллюстрации – немецкие, так как фото, листовки, плакаты, газеты наш рядовой читатель видит здесь практически впервые. И эта наглядность добавляет книге достоверности и убедительности: да, летом-осенью 1941 г. люди в СССР, военные и гражданские, готовы были массово переходить на сторону Гитлера (культурной нации немцев!), который тогда еще мог стать освободителем, отрекшись от своей бредовой «расовой теории», спасителем, а не карателем России. Он и его армада еще не совершили тех преступлений, о которых все узнают после 1945 г. Та же вера в освободительную миссию гитлеровских войск вдохновляла и жителей оккупированных территорий: новые немецкие власти, несомненно, учитывали это, распространяя свои агитки, тиражируя оккупационные газеты, бросая семена антибольшевистской идеологии на подготовленную почву.

Трудно, невозможно всю эту лавину фактов «пригладить» в один «ровный» текст. И вряд ли у В. Батшева была такая задача: загадка Власова решается именно так – мозаикой глав и главок, фрагментов мемуаров участников и свидетелей событий, особым шрифтом выделенных документов, которые, словно набегая друг на друга, перебивая друг друга, наперебой и взахлеб, множат свидетельства «за» Власова и «против» жестокого, коварного, лживого сталинского режима. В. Батшев пытается структурировать этот необъятный материал, разбивая его на главы внутри части. Но получаются они явно несоразмерными, выдавая увлеченность автора той или иной темой. И если глава «Народное ополчение Москвы» в 1-м томе книги написана просто интересно, то «16 октября 1941 г.» – одна из лучших глав тома, когда автор не заметил, как она разрослась на 9 главок и почти 50 страниц. А рядом с ней стоит «Тыл фронта», всего на несколько страниц.

Вся эта «бухгалтерия» В. Батшева, очевидно, не особо и занимает. Главное в книге – все-таки страсть и пафос неприятия власти Советов со всех точек зрения, во всех ее проявлениях. Отсюда такие жанровые «вставки», как, например, «Баллада о школьнице и писателе», о всем жителям СССР известной с малых лет как героиня-мученица Зоя Космодемьянская. Но предстает она здесь как психически неполноценная «поджигательница деревенских изб», где жили немцы. Одновременно выясняется, что в психбольнице «школьница» лежала вместе с писателем А. Гайдаром, который и вдохновил будущую героиню / поджигательницу на подвиг. Но никакого подвига, по В. Батшеву, не было, кроме патологии двух неадекватных людей, тем более что автор «Судьбы барабанщика» жил еще категориями Гражданской войны, когда сам в таком же «школьном» возрасте командовал армией, не гнушаясь расстреливать сибирских крестьян.

Все это, несомненно, шокирует: тоном и стилем («писатель (Гайдар) пугал, настораживал, давил» и «настолько надоел, что… его пристрелили», едва он вышел из больницы, школьницу (Космодемьянскую) «по законам военного времени повесили», скупо сообщает автор), беспощадностью к именам, которые значились в святцах в СССР. Но если есть аргументы и факты, то, может быть, так и надо, по-военному прямолинейно уничтожать, а не просто развенчивать (к чему здесь вообще такие «интеллигентские» слова!) мифологию государства, только и державшегося, что на ГУЛАГах и соцреализмах? Тут можно и нужно спорить, тем более что «уничтожение» Космодемьянской и Гайдара происходит здесь в жанре не баллады, а злейшего памфлета, и тут явно не хватает любимой рубрики автора «Документы».

По крайней мере, читатель (по-прежнему имею в виду только российского читателя) уже здесь, в середине 1-го тома, понимает, что ждать от автора и его книги снисхождения ему не стоит. Ее пафос и смысл – в «шоковой терапии». Все имеющиеся у В. Батшева средства и возможности (документы и пафос) направлены на то, чтобы перевернуть представления замифологизированного (зазомбированного) читателя из России о Великой Отечественной войне как не великой и не отечественной. И тогда оправдывать героя этой книги Власова нет нужды: все за него скажут история и люди, свидетели и участники, чей многочисленный хор голосов придает книге характер обвинительный, как на Нюрнбергском процессе.

Но именно эти люди с их воспоминаниями, которым В. Батшев охотно дает слово в своей книге, придают «Власову» тот литературный характер, который обозначен в подзаголовке: «опыт литературного исследования». Понимать это надо не в плане «литературности», т.е. красоты слога и изобретательности в сюжете и образах с толикой вымысла, необходимых для читательского успеха. Литературность во «Власове» иного рода – это реализм восприятия событий сквозь призму отдельного человека. Это вызов тоталитаризму, который всегда лжет. Правда – в мыслях, словах отдельного человека. Еще более человеческую, почти лирическую ноту придает этой мозаике воспоминаний то, что большинство из них написаны эмигрантами, любовь к России которых на чужбине объективно сильнее тех, кто живет на Родине. С успешным для немцев началом войны Германии с Россией надежды на освобождение родины от большевизма превратились в желание любым путем попасть на освобожденные территории – в Смоленск, Минск, Киев, и принять участие в налаживании новой жизни. Эти страницы 1-го тома с «эмигрантским» блоком рассказов «от первого лица» (Г. Околович, Г. Гандзюк, А. Ширинкина, Ю. Жедилягин и др.) напоминают авантюрно-приключенческий роман, но полны неподдельной любви к своему делу и к вновь обретенной Родине. И, конечно, трагедии: германские власти боялись любых форм активности русских – военной, гражданской, агитационной, часто и назойливо проверяли и перепроверяли, арестовывали, а с разворотом войны на Запад и отступлением армии, отступили и они. И В. Батшев с гневом и горечью пишет: «Я не могу сравнить героические поступки молодежи НТС с деятельностью современных российских последователей. Те – богатыри, не вы…».

Далее голос автор достигает того пафоса, с которым он разоблачал советские мифы, и на этот раз – «самолюбие и неблагодарность сегодняшних НТСовцев», никак не откликнувшихся «на эту книгу, где увековечена память погибших и ушедших из жизни соратников. И, можно сказать, что с прямой речью воспоминаний этих героев и соратников сливается голос и самого писателя: так бы и он действовал, писал, вспоминал, если бы видел те события своими глазами. Потому-то и весь «Власов» не пестрое собрание разнородных, случайно подобранных материалов, а единое повествование, которое автор ведет, управляет им, нигде не теряя ориентира – фигуры, личности, образа А.А. Власова. Неслучайно в главах, «лично» ему посвященных, В. Батшев практически переходит на художественную прозу, описывая эпизоды, будто в восприятии Власова, «в прямой трансляции». Иначе, наверное, трудно было бы писать о поворотных месяцах в его судьбе, феврале-июне 1942 г., когда генерала вызвал Сталин и приказал ему «навести порядок» на Северо-Западном фронте, прорвать блокаду Ленинграда со стороны болот. В. Батшев здесь словно проникает в сознание своего героя, смотрит и думает вместе с ним: «Андрей Андреевич удивлен», «пытался угадать», «обратил внимание», «Эге! – подумал Андрей Андреевич. – Это становится интересным…» Такое погружение во Власова, попытка идентификации с ним только и может позволить безошибочно угадать и даже точно знать, что в роковые дни окружения в волховских болотах Власов ни минуты не думал о предательстве, измене, а принял единственно верное решение.

2.

Генерал Андрей ВласовНо вряд ли можно «изнутри» описать то положение, в котором оказался бывший советский генерал, который и лакеем гитлеровцев не стал – таких карикатурных предателей советские масс-медиа штамповали десятками в каждом фильме, книге, картине, пока не вбили в головы каждого пожизненно – но и от сотрудничества с немцами не отказывался. Не претендуя на психологизм, В. Батшев показывает Власова «внешне», в гуще событий середины 1942-1943 гг., составляющих содержание 2-го тома книги. Хотя уникальность нахождения Власова по ту сторону баррикад просто-таки подталкивает к обобщениям исторического, философского, психологического характера. Как бы то ни было, Власов – живой пример человека «третьего пути», на который Россия то и дело покушается свернуть на протяжении всей свое истории. Власов – чисто русское воплощение такого человека из такой евразийской страны. Ибо Россия – это ни Восток, ни Запад, а некий «Востоко-Запад», как окрестил ее Н. Бердяев, чье имя мы еще вспомним в этой статье. Пока же заметим, что такая «промежуточность» России рождает, по выражению автора «Судьбы России», ее «антиномичность» и «жуткую противоречивость». Так что Россию вправе назвать «самой безгосударственной, самой анархической страной в мире», а самый распространенный тип русских – «тип странника», пишет Н. Бердяев.

Все это справедливо и по отношению к Власову в его неутомимой деятельности по созданию Русской освободительной армии (РОА), упиравшейся в стену категорического отказа Гитлера санкционировать это. Не опуская руки, продолжать работать по принципу «не мытьем, так катаньем», согласно тактике «малых дел» (это и школа пропагандистов в Дабендорфе, и поездки в прифронтовые области, и письма, воззвания и т.д.), зная о том, что цель недостижима, что все напрасно, тщетно – не есть ли это тот романтизм, который в крайнем своем проявлении граничит с высоким безумием и даже абсурдом? Да, Власов произносил вполне «программные» речи, писал воззвания, находившие горячий отклик по обе стороны фронта. Самое известное – Смоленское, о борьбе со Сталиным и большевизмом, а не с народом, который рано или поздно должен примкнуть к Власову и РОА, чтобы в новой России ликвидировать «принудительный труд» и колхозы, восстановить свободные торговлю, творчество, личную свободу и т.д. Но от сотрудничества с гитлеровской властью и национал-социализмом, которые к 1943 г. уже достаточно запятнали себя уничтожением мирного населения, уже никуда не деться и никогда не отмыться. Сам Власов, «не стесняясь, откровенно, – как пишет В. Батшев, – говорил германским друзьям «о немецких безобразиях, о тяжелом положении военнопленных, об издевательствах на оккупированных территориях и над остовцами» (с. 115). И «главное преступление гитлеризма», добавляет автор книги, в создании «лагерей военнопленных, где погибали миллионы русских людей, миллионы врагов коммунизма, настоящих и потенциальных» (с. 213).

Ужаснуться бы Власову от такого «сотрудничества», отшатнуться и бежать из Германии. Но рядом оказались «гитлеровцы» инакомыслящие, которые надеялись, если не переубедить фюрера, то ликвидировать его и его клику. «Заговор душ», пишет В. Батшев, в который с Власовым вступили начальник отдела пропаганды ОКВ (Верховное главнокомандование Вермахта) полковник Мартин, его сотрудники лейтенант Дюрксен, член НТС А. Казанцев и капитан В. Штрик-Штрикфельдт, были близки кругу высших офицеров-заговорщиков Рейха во главе с К. Штауффенбергом и заставляли Власова действовать дальше. И бесконечно обнадеживал непрекращавшийся поток перебежчиков из Красной армии, горевших желанием вступить в армию антибольшевистскую, власовскую. А еще были теплые встречи с народом оккупированных / освобожденных территорий, для которых Власов был знаменем, символом, надеждой, пусть и туманной.

Противоречия кричащие, ситуация алогичная, почти тупиковая. Остававшийся формально военнопленным (за очередную «провинность» – неосторожную фразу о том, что он радушно примет немецких гостей в Петербурге после общей победы над Сталиным, он попал под домашний арест), антибольшевик, говоривший о преступлениях Гитлера, не нацист, не германофил и не русофоб, он не избавился еще и от советских привычек. Так в Смоленском обращении Власов дважды употребляет, хоть и в обратном смысле, чекистский штамп «враги народа», а идея превращения войны с немцами в войну гражданскую подсознательно взята у В. Ленина. Даже внешний вид, «форма», которую он носил в Германии, подчеркивает эту противоречивость Власова, его странный, непонятный статус в стане врагов-друзей: «Черные брюки (с лампасами) и темно-коричневый мундир без знаков отличия и такая же шинель с красными отворотами» «из ткани, которую достал Штрикфельдт» (с. 205). Невольно почему-то вспоминается другой генерал – Чарнота из пьесы М. Булгакова «Бег», торговавший на константинопольском базаре «резиновыми чертями и какими-то прыгающими фигурками», щеголявшего по городу «в черкеске, но без серебряного пояса и без кинжала, в кальсонах лимонного цвета». Если отнять неистребимый (иногда излишний) булгаковский комизм, то и Власов ведь был в чем-то таким Чарнотой, т.е. в положении бесправного эмигранта, только не «белого», но и уже не «красного».

Есть, кстати, в книге и небольшая глава «Власов и эмигранты», где о встрече с героем книги вспоминает И.Л. Новосильцев. Характерно, что при всей симпатии к Власову автор мемуаров не считал Андрея Андреевича фигурой исключительной. «Русское Освободительное Движение, – пишет И. Новосильцев, – зародилось до того, как он (Власов) попал в плен, оно было народно-стихийным», и в этом «моральное оправдание Власова». Как присоединившийся к Движению и давший ему «свое имя», считает И. Новосильцев, Власов имел право на компромисс с немцами, как московские князья, которые ездили в Орду», как Александр Невский (с. 150-151).Этот компромисс, вероятно, тяготил Власова, превращал его жизнь в муку, тем более что ни «московским князем», ни Александром Невским он не был. Единственная «должность», «звание», статус, делавшее его существование реальным, а не символическим (лишь «имя» для уже существовавшего Движения), было большевистское клеймо предателя. Это и заставило Сталина признать существование Власова в качестве опасного противника, врага, подлежащего незамедлительному уничтожению.

Поручалось это дело партизанам, воевавшим с власовцами, которые были в составе немецких частей и оборонительных отрядов сел и городов, а также диверсионным группам, проникавшим в Берлин. Убеждая читателя в отсутствии отличий спецотрядов НКВД от партизанских отрядов, В. Батшев не только не уводит повествование в сторону (Власов – их главная цель), но и развенчивает один из крупных советских мифов той поры. Видно, что это (война с мифами плюс рассказ о Власове в самом широком контексте) стало для автора «фирменным» приемом. И, как всегда, разоблачение партизанщины и ее вождей (например, С. Ковпака – «Человека-Никто») превращается в страстный памфлет и одновременно в документальный триллер. Будь то рассказ об «автономном районе» в Локте Брянской области и его главе Б. Каминском или о «независимом районе старовера Зуева». Узнает читатель точку зрения автора на Катынь и Винницу, массовые захоронения расстрелянных в которых трактуются как дело рук НКВД. Смущает, правда, что эти громкие разоблачения гитлеровцев удачно совпали с их отступлением, когда они нуждались в фактах преступных деяний власти Сталина и его сатрапов. Но в общем антибольшевистском потоке книги В. Батшева, сметающего все сомнения, это лишь частность, пусть и значимая, о которой здесь допустимо говорить в общем ряду других событий.

 Отправлено: 17.06.20 02:10. Заголовок: Генерал Андрей Власо..

Генерал Андрей ВласовТем временем мощный поток «Власова» подходит к 1944 году и переваливает экватор 4-томника к 3-му и 4-му томам. Чтение тут, при заранее известном исходе войны, предстоит уже другое, словно бы против течения. Объясним, почему. Да, казаки, эти антибольшевики по природе, по-прежнему были против Сталина. Да, НТСовцы, эта главная «третья сила» (см. одноименную книгу А. Казанцева) и идеологическая опора Власова и РОА, боролись еще самоотверженнее, на два фронта – с нацистами и большевиками, и в Берлине, и в России. Да, Власов и его дело наконец-то легализовались, оформившись в КОНР (Комитет спасения народов России) и в Штаб Вооруженных сил будущей Освободительной армии, которая просто-таки рвалась «разбить военную машину большевизма» (с. 516). Да, автор горячо стоит за всех своих «коллективных» (казаки, НТСовцы) и «индивидуальных» (Власов, Трухин, Малышкин и др.) героев книги. Он знает, что успех просто обязан быть на их стороне, но и то, что история и ее «гитлеровское» (особенно после неудавшегося покушения на фюрера) течение, наоборот, против них. И даже помощь Гиммлера, неожиданно поддержавшего власовское дело, была на самом деле лукавой и, в конечном счете, предательской. Потому-то в книге, как мы полагаем, обнаруживается явственный противоток, мощное авторское противостояние желаемого действительному. При том что В. Батшев делает все, чтобы максимально задокументировать свою книгу, усиливая тем самым противоток.

Это напоминает противостояние правды и истины, о котором еще в «Вехах» писал Н. Бердяев, когда во имя «интеллигентской «правды» – «уравнительной справедливости» и «народного благосостояния» (т.е. социализма и коммунизма), оказалась «парализована» философская истина, «интерес поставлен выше истины, человеческое выше Божеского». Не отсюда ли и постоянная борьба В. Батшева с мифами – самым одиозным продуктом этой «правды». И самый, может быть, обильный выплеск этого мифоборчества в войне за истину, подлинность – часть 10-я 3-го тома, риторически озаглавленная: «Освобожденная или оккупированная территория?» Ибо В. Батшев твердо знает, опросив «сотни» жителей тех территорий, что не было «при немцах хуже, чем при большевиках». Тем не менее, он дает в своей книге «картину по возможности во всем ее объеме», и выясняется, что тут, на «освобожденных территориях» свирепствовал настоящий фашистский геноцид: «евреи, цыгане, сумасшедшие» безжалостно уничтожались, и вряд ли русским, украинцам и т.д. было намного легче. Гораздо точнее компромиссная фраза автора: «Нельзя мерить оккупацию меркой одного города. В каждом месте жизнь текла в своих берегах» (с. 184). Получается, что вопросительный знак в названии этой 10-й части не совсем и риторический, и освобожденная территория все-таки оставалась оккупированной, а ее жители во всем подвластными гитлеровцам. Еще более убеждает в такой двойственности глава «Остарбайтеры» о приехавших на работу в Германию, «всех добровольцев и принудительно привезенных третировали как полурабов» (с. 536). Но в то же время к ним как к равным относились «немецкие коллеги по работе, делясь своими обедами с русскими». Плохое мешалось с хорошим, вновь следует примиряющий вывод: «Все зависело от человечности начальника лагеря», среди которых попадались и «настоящие звери» (с. 560).

4.

Человечность в ее противостоянии звериности – пожалуй, ключевое понятие заключительного, 4-го тома «Власова». С первых же его страниц В. Батшев ошеломляет читателя картинами небывалой жестокости советских солдат и офицеров, пересекших границу Германии. О мародерстве, грабежах, насилиях, убийствах и разрушениях рассказано, как это принято у автора книги, устами очевидцев и иллюстрировано фотографиями, и оттого ощущение звериности соделанного на этой территории (то ли освобожденной, то ли оккупированной?) становится еще реальней. Здесь русских еще можно оправдывать: они «жгли Германию от Буга до Эльбы» в ответ на немецкие зверства, а также отсутствием религиозности из-за насаждаемого насильно атеизма в СССР да еще поддаваясь оголтелой пропаганде мести И. Эренбургом: «За око – два ока», «за каплю крови – пуд крови». Но когда после 9 мая началась охота на власовцев, сдавшихся англо-американцам, этим советским-русским оправданий уже не найти. Можно, конечно, все списать на Ялтинские соглашения, подписанные союзниками под давлением Сталина, и не думавшего давать какие-либо послабления пленным. Тем более власовцам. Можно клеймить позором британцев и янки, зверски избивавших отчаянно упиравшихся антикоммунистов, буквально встаскивая избитых до полусмерти людей в машины на пути в ад советских лагерей. Но главнее, страшнее и жутче тот образ сталинского СССР, застенков НКВД, ГУЛАГовских лагерей, который был всем знаком с 30-х гг., и возвращаться в этот кошмар, на верную гибель, не хотел никто.

Жадной толпой, стервятниками в предвкушении добычи показаны в книге эти «советчики», возбужденные жаждой мести еще более садистской, чем к немцам. Всю меру этой чудовищной жестокости испытал на себе Власов и его соратники, когда их, осужденных закрытым судом, не просто повесили после долгих пыток, полумертвыми, а вздернули «крюками под челюсть, под основание черепа» (с. 571). Можно ли придумать иное доказательство праведности дела Власова и его армии, если враг исходит черной желчью в поистине сатанинской злобе, а не по-христиански прощает, признавая право на инакомыслие? Не рискнем назвать смерть А. Власова, Г. Жиленкова, Ф. Трухина и еще восьми соратников Власова с великомученичеством, при неискушенности в канонах христианской святости. Но то, что власовское дело было настоящим подвижничеством во имя идеи, очевидно, утопической – «воевать не с народом, а с большевизмом», «хоть с чертом (Гитлером), но против большевиков» (лозунг П. Врангеля) – совершенно ясно.

У нас уже мелькнуло, когда речь шла о новой форме Власова-перебежчика сравнение с генералом Чарнотой из булгаковского «Бега». Для Власова и его внутренней «формы» апреля-мая 1945 г. более актуален уже другой герой пьесы – Хлудов, генерал в солдатской шинели, со «старыми глазами» и вечной болью от потерянной «белой» России: «Я болен, я болен. Только не знаю, чем», – говорит он сам о себе». «Человек большой воли», он понимает причины этой своей боли-болезни – вступление в борьбу с «ними», будучи «бессильными», говорит он Главнокомандующему. И при этом быть в роли того, кто «знает, что ничего не выйдет и который должен (что-то) делать». Совпадение удивительное, но все-таки не до конца «власовское». Хлудов заканчивает свой «бег» самоубийством, тогда как Власов практически добровольно сдался врагам (кстати, во втором варианте концовки пьесы есть у М. Булгакова финал с возвращением Хлудова в большевистскую Россию!). Хлудов – герой, но не подвижник, Власов, хоть и эмигрант поневоле, но глава целого Движения «третьей силы» России, возведший свой путь в степень героя с большой буквы.

Во Власове, несомненно, было хлудовское начало – чувство обреченности, ощущения жизни как бега и сна, тяжелого, больного. Так, в конце апреля 1945 г. он, пишет В. Батшев, «производил впечатление уставшего, морально подавленного человека, вынужденного играть роль. Вяло произносил как бы заученные им чужие слова…». А вот свидетельство очевидца, Ю. Жеребкова: «За внешним спокойствием я заметил усталость и потерю энергии… Он не видел, не хотел видеть надвинувшуюся близкую опасность» (с. 174). Но, в отличие от «белого», отошедшего в историю типа и характера борца с большевиками и его опытом пораженца, в бывшем «красном» генерале, знавшем вкус больших побед, во Власове преобладал чисто русский тип героя-вопреки-обстоятельствам-жизни, ее среды и мнения большинства. В этом смысле он ближе праведникам Н. Лескова – рыцарям долга и чести Однодуму и Николаю Фермору, «несмертельному» Головану и «баснословному» Левше, для которых Родина была не источником наживы, а иконой, прообразом, идеалом грядущего Отечества бессребреников, несовместимого с предательством и изменой.

Не зря рассказ об аресте Власова автор заканчивает на высокой ноте, на пафосе, едва ли не «белым» стихом, заставляя вспомнить в том числе и лесковских героев: «Взгляд его (Власова) был устремлен вдаль. // Наступала его Голгофа. // Всматриваясь в эту «необъятную даль» чужой земли, он представлял ту землю, за которую он готов был отдать и отдает свою кровь» (с. 357). Сравним с тем, как переживал свой плен в «татарских степях» «очарованный странник» Иван Флягин из одноименной повести и описание этого состояния музыкой неповторимого лесковского слова: «Ах, судари, как это все с детства памятное (…) понапрет на душу, и станет вдруг загнетать на печенях, что где ты пропадаешь, ото всего этого счастия отлучен и столько лет на духу не был (…) и охватит тебя тоска (…) и начнешь молиться… и молишься, так молишься, что даже снег инда под коленами протает и где слезы падали – утром травку увидишь». Слез Власова в суровой книге В. Батшева мы не увидим. Только автор в этом томе чаще, чем в предыдущих, обнаружит и возвысит свой голос в репликах или в небольших лирических отступлениях, переставая сдерживаться: «Командует сейчас уже не Власов, не личность, а безличные выскочки в генеральских мундирах (…). // Не был он с ними. // Он покинул дивизию. // Власов в очередной раз столкнулся с трусостью в собственных рядах» (с. 278) (гл. «Чехословакия. 1-2 мая 1945»). «У меня, у автора, волосы встают дыбом, когда читаешь такие циничные заявления» (с. 486) (гл. «Наши югославские братья»). «Как же хочется, чтобы герои не умирали!» (с. 572) (гл. «Смерть Власова»).

Но все-таки В. Батшев, при всей своей склонности к филиппикам, предпочитает документ прямой речи и пафосу. О жесткости англо-американских солдат (свидетели, кстати, заметили, что среди них были полякоговорящие и даже с нашивками в виде шестиконечной звезды) говорят сами выжившие участники кровавых «выдач» в Лиенце, Пеггеце, Шпитале, Юденбурге – Н. Краснов, А. Делианич, Н. Козорез, Г. Вербицкий, Е. Польская, Б. Ганусовский и др. В большинстве случаев все-таки «прямые включения» автора книги в повествование касаются самой книги: напоминают читателям, в каком томе и о ком писалось или даже «пару сотен страниц назад» в 4-м томе, потому что «за три предыдущих тома» они «могли подзабыть отдельных действующих лиц» (с. 266). А также о всей книге в целом: «Хотя могу похвастаться, в этой книге использовано в несколько раз больше воспоминаний, чем у лорда (Н. Бетелла. – В. Я.). К тому же эти воспоминания преданных, на чьей стороне – я, в отличие от стороннего наблюдателя Н. Бетелла» (с. 408).

Это служит наглядным подтверждением того, что 4-томник этот – не сборник материалов «на данную тему», случайно и вольно расположенных, а книга с продуманной, выстроенной стратегией и тактикой «атаки» на читательское восприятие. С преобладанием воспоминаний, так сказать, «соавторов» В. Батшева, хроникой событий, обязательной рубрикой «Документы», памфлетами-отступлениями, разоблачающими советские мифы, беллетризованными эпизодами-сценами с участием Власова, Сталина, Гитлера и др. В 4-м томе повествование все более принимает черты авантюрно-приключенческого романа (в 1-м томе мы уже наблюдали подобные жанровые «сдвиги»), сколь ни кощунственно так писать о гибели дивизий РОА и казачьих частей и процедурах выдач власовцев и казаков «красным». Тем не менее читается этот том с неослабевающим, напряженным интересом. В поисках наилучшего выхода из тупиковой ситуации – наступления сталинцев, капитуляции гитлеровцев, верность союзническим обязательствам англо-американцев – власовцы судорожно меняли маршрут своего отхода. Автору остается только следить за вехами этих блужданий: «Апрель 1945. Бавария», «Первая дивизия РОА уходит с фронта», «ХУ Казачий кавалерийский корпус», «Чехословакия», «Словения. Полк РОА «Варяг»», «Берлин. Конец апреля» и т.д. До тех пор, пока власовцы под командованием импульсивного С. Буняченко (Власов, считает В. Батшев, был им арестован из-за острых разногласий) не решили сдаться американцам, которые 12 мая и выдали их «советчикам».

Все происходило тогда слишком быстро, чтобы принимать хладнокровные решения. Власов до конца верил немцам, что война в Европе продлится до сентября 1945 г., и союзники Сталина к этому времени превратятся в его врагов в силу противоестественности союза капиталистов и коммунистов. Да и веры в то, что большевики победят, ни у кого не было до самого последнего момента. Особенно после сформирования РОА в марте 1945 г. и первых боев с Красной армией. Только этим можно объяснить действия Первой дивизии РОА по вмешательству в дела Чехословакии, когда в Праге произошло восстание против немцев, еще остававшихся союзниками Власова. Эти действия, уже под командой не Власова, а Буняченко, иначе не назовешь, как «безумными и авантюрными», по словам В. Батшева.

Гибель РОА переросла в трагедию, когда, доверившись англо-американцам, ее бойцы были выданы сталинцам. Устами участников тех событий автор описывает, как англичане клятвенно обещали не выдавать русских пленных, даже для убедительности кормили их конфетами и бисквитами, улыбались, маскируя выдачу под перевод в другой лагерь или поездку «на конференцию», а потом, не раздумывая, избивали, силой отдавая «красным». Те, кто не верил в искренность подобных «друзей», убегали в лес и в горы, спрыгивали с машин, пользуясь беспечностью охраны, просачивались разными способами через кордоны – лишь бы избежать «радостной» встречи с Родиной. Менее стойкие и удачливые вешались, травились, резали вены и горло, прыгали с моста в реку, бросались на штыки и под пули. Читать все это страшно и больно. Но оторваться невозможно. Так было, так распорядилась история, не ведающая противоречий между правдой и истиной.

И в этом заслуга В. Батшева, которому удалось в своем «Власове» совместить объективность, показав реальную картину происходивших в Германии и СССР событий, с пристрастностью, откровенными симпатиями герою книги и возглавляемому им Движению. Он так и пишет: «Да, я занимаюсь апологетикой ОДНР (Освободительное Движение Народов России. – В. Я.). Но если не я, то почему-то не нашлось сегодня других, кто бы в таком объеме и со всех сторон показал величие и трагедию Движения. // Если не я, то кто же?» (с. 126). Для этого непростого синтеза пристрастности и беспристрастности пришлось пожертвовать отходом своего авторского «Я» на второй план, уступать право повествования многочисленным мемуаристам-«соавторам» (иногда кажется, что «Власов» написан больше о НТС и судьбах его членов, которых так много цитирует В. Батшев, во время войны, чем о самом Власове). Но когда авторский голос прорывается сквозь плотную ткань повествования, то сомнений не остается, кто здесь главный и кто ведет нить рассказа, управляя всей грандиозной «армией» материалов к книге, которые В. Батшев собирал 12 лет, с 1989 по 2002 гг.

Книга впечатляет. Своим объемом и пафосом. И силой убеждения в значимости Власова и его дела, вопреки стойким стереотипам именования генерала и его соратников как презренных предателей и изменников. Да, нам, российским читателям, унаследовавшим традиции советского «власововедения» с категорическим отрицанием этого жуткого «антигероя», отрешиться от удобной схемы весьма нелегко. Образ генерала Власова и его армии, одетой в немецкую форму, живущих на всем немецком, среди тех, кто истязал и расстреливал земляков-соотечественников в лагерях смерти, в оккупации, на фронтах войны, не позволяет внять даже столь солидной книге В. Батшева. Видимо, надо окунуться в ту среду – эмигрантов и диссидентов, в которой родился «Власов», читать книги, там издающиеся, послушать их «вживую», подышать их воздухом, чтобы наконец наше восприятие Власова пошатнулось, сдвинулось с насиженного места. Поэтому 4-томная книга В. Батшева «Власов» – не для одноразового прочтения: прочитал и стал «апологетом ОДНР» и его главы. Она требует неоднократного к ней возвращения. В том числе и профессиональных историков, не менее зашоренных, как мы видели, чем «обычные» читатели, каким является и автор данной статьи. И потому 10 лет со времени выхода книги и вручения ей премии «Veritas» срок небольшой. Впереди – новые юбилеи, новые споры и откровения на пути к постижению такой непростой исторической фигуры, как Андрей Андреевич Власов.

***

В издательстве «Литературный европеец» вышло третье, дополненное, исправленное и улучшенное издание 4-х томного произведения Владимира Батшева «Власов».

Книга будет презентирована на стенде издательства на Франкфуртской книжной ярмарке 14-18 октября 2015 года.

Владимир ЯРАНЦЕВ
(Новосибирск)

 Отправлено: 17.06.20 02:29. Заголовок: Предатель или патрио..

Предатель или патриот?


Поэт, писатель и издатель Владимир Семенович Батшев родился в 1947 году. Один из организаторов и руководителей литературной группы СМОГ ("Самое молодое общество гениев"). За участие в СМОГе в апреле 1966 года был отправлен в ссылку в село Большой Улуй Красноярского края, где работал на лесоповале. В 70-80-е гг. был вынужден публиковаться в России под псевдонимом. В 1989-1991 гг. - представитель издательства "Посев" в России. В 1992-1994-м - первый зам. главного редактора ежедекадника "Литературные новости". В 1993-м организовал собственное издательство "Мосты", в котором за два года вышло 25 книг современных российских и русских зарубежных писателей. В январе 1995 г. эмигрировал, ныне живет во Франкфурте-на-Майне. С 1998-го издает единственный в Европе ежемесячный журнал "Литературный европеец" (на сегодняшний день вышло 82 выпуска), а с 2004-го - и ежеквартальный "толстый" журнал "Мосты" (вышло четыре номера). Вышедшая в издательстве "Мосты" четвертая книга эпопеи Батшева "Власов", как и книги Виктора Суворова или фильм Николая Досталя "Штрафбат" (автор сценария Эдуард Володарский), пересматривает устоявшиеся взгляды на многие события недавней российской истории, живописуя генерала Андрея Власова с иных позиций, чем в недавние времена. Разговор и был посвящен этой теме.
- Ваш отъезд из России для многих был довольно неожиданным. С чем этот отъезд, более похожий на бегство, был связан?

- У меня не было никакого бегства. Я готовился открыто и ни от кого не скрывал. Все знали о моем предстоящем отъезде. Это только Анатолий Курчаткин ахнул в прямом эфире Радио "Свобода" во время нашей беседы, когда узнал об этом. Дело в том, что я не видел для себя перспектив литературной работы в России. Моя миссия была выполнена. Все, что я хотел сделать в России, - я сделал.

- Как вам удалось в Германии заняться издательской деятельностью?

- Что я буду продолжать издавать книги и журналы, я не сомневался. Но первые годы жизни в Германии я был связан договорами с московским издательством "ЭКСМО", для которого написал шесть боевиков. Одновременно я много занимался журналистикой - знакомство с новым миром, в котором ты теперь не гость, а постоянный житель, заставляло писать для газет.

Весной 1998 года группа живущих в Германии литераторов создала свою организацию - Союз русских писателей в Германии. Сейчас он объединяет около 70 человек. С самого начала был отказ от "громких имен". Да и что они такое в эмиграции, если человек не живет с тобой на подобном тебе положении - ты его не видишь, он вне твоего восприятия. Но это к слову. С апреля 1998-го стал выходить журнал "Литературный европеец", в котором сотрудничали те, кто был мне знаком по прежней московской жизни. Но появились и новые авторы. Принцип издания журнала - артель. Все авторы - его подписчики. То есть пай - подписка, членский взнос в Союз писателей. Это дало возможность издать несколько первых номеров. Потом появились и другие подписчики. Сегодня "Литературный европеец" выписывают большинство интеллигентных эмигрантов, живущих в Германии. Не забывайте о контингенте населения - этнические немцы и евреи, - это в основном казахстанские крестьяне и жители украинских местечек. Процент интеллигенции - не очень высокий.

- Вы давно занимались сбором материалов по истории власовского движения, биографии генерала Власова. Как родилась идея книги "Власов", закончена ли она или будет продолжение?

- Вы правы, я занимался Власовым почти 15 лет. Материалы же к ней собирал с 1965 года, после того как Владимир Буковский рассказал мне о советских убийцах и поджигателях, переодетых в форму СС (через много лет я обнаружил этот факт в архиве). В исследовании я хотел более выпукло дать факты, события, людей. Примером для меня был "Архипелаг ГУЛАГ" Солженицына, и я шел по намеченной им дороге. Не зря в моей книге так много ссылок на Александра Исаевича.

- Работали ли вы в архивах, опрашивали бывших ветеранов власовского движения?

- Да, я работал и в немецких архивах, и в архиве НТС (которым я заведовал целых три года), во многих частных архивах. В книге приводятся свидетельства более 300 человек, так или иначе связанных с Освободительным движением народов России.

- Есть ли возможность издать эту книгу в России?

- С 2000 года я обращался ко многим издателям. Около 20 из них под разными предлогами отказали мне. "Власов" не подошел тем, кто вершит издательскую политику в России. Тема советско-германской войны - последнее, что осталось у нынешнего российского идеологического аппарата из советских мифов, и развенчание этих идеологем - серьезный удар по советской мифологии. И тут я не первый. На 10 лет раньше по ним ударил своим "Ледоколом" (простите за каламбур) Виктор Суворов. Пока что издатели боятся или предлагают мне издавать книгу на свои деньги. Но зачем мне это делать в России, если за свои деньги я уже издал ее в Германии?

- Власов - одна из трагических фигур современной эпохи. Талантливый полководец, спаситель Москвы, он фактически был "подставлен" Жуковым, который бросил его армию на гибель в трудный час. Расскажите, как это происходило.

- Об этом - в первом томе моего "опыта литературного исследования". Я не первый, кто хочет восстановить доброе имя Андрея Андреевича Власова и миллионов погибших в борьбе с коммунизмом. На Западе существует очень большая литература на эту тему. Проблема "предатель или патриот" здесь давно решена в пользу Власова. Я не говорю об огромной мемуарной литературе участников ОДНР (Освободительного движения народов России), большинство которой я если не собрал, то основательно изучил. Недаром эпиграфом к первому тому стоят слова Джефферсона "Неудачные борцы против тирании были главными мучениками законов против измены во всех странах".

- Нет ли идеи экранизировать книгу о Власове? Мне кажется, мог бы получиться интересный фильм. Или это сейчас нереально?

- Идея есть, но как и где, если даже документальный фильм о Власове несколько лет шел к экрану российского ТВ (снят в 1998-м, показан в 2002-м)?

- По поводу вашей книги в газете "Московский комсомолец" появилась разгромная рецензия. Вас обвиняли в симпатиях к Власову, обозвали "литературным Власовым" и человеком, ничего не смыслящим в российской истории. При этом угрожали судебной тяжбой. Как вы отреагировали на эти обвинения?

- Это была не рецензия, а какая-то странная подтасовка из лжи, домыслов и безграмотности, в типично совдеповском стиле (но ей дал достойный ответ Сергей Дебрер - он так и назвал статью "Времена шулеров"), учитывая, что книгу ни автор статейки, ни те, кто стояли за ней, не читали. Реагировать на подобное - нет смысла и желания.

Что касается "литературного Власова"┘ Что ж, значит, я второй человек, которого назвали "литературным Власовым", первым был Александр Исаевич Солженицын. Кстати, все четыре тома книги находятся в его фонде и в издательстве "Русский путь". Вообще же отклик не один, их очень много. Я собираю письма людей, которые пишут о том, как у них на многое открылись глаза после прочтения. Ведь в книге нет ни капли домысла - только факты, только свидетельства - и все со ссылками на источники.

- Какова вообще реакция наших и зарубежных историков на вашу книгу, если она вообще была?

- Реакция хорошая. Грех жаловаться. Во всех русских газетах от Аргентины и США до Германии и Франции появились похвальные рецензии. Я рад, что незадолго до своей смерти успел откликнуться на первый том книги крупнейший немецкий специалист по русской литературе, сам бывший военнопленный в советском лагере профессор Вольфганг Казак. В России была уклончивая, но в целом положительная рецензия в "Литературной России". Я знаю, что в Москве сейчас в разных издательствах и у частных лиц имеется около 30-40 экземпляров книги.

Вообще судьба книги по эмигрантским масштабам - счастливая. За 3 года первый том разошелся полностью, и издательство выпускает сейчас первый и второй тома дополнительным тиражом. Реакция же зарубежных историков такова, что у меня есть предложения от некоторых из них написать предисловие к немецкому и американскому изданиям. Думаю, если бы книга им не нравилась, таких предложений не было бы.

- Печатаете ли вы книги писателей-эмигрантов или писателей, живущих в России, и есть ли спрос на эту литературу в Германии?

- В журнале "Мосты" мы публикуем авторов из России начиная с первого номера. Но мы стараемся публиковать тех, кого мало или неохотно публикуют в России или не публикуют вообще.

Спрос на эту литературу есть. У нас был свой стенд на последней книжной выставке-ярмарке во Франкфурте. Кроме четырех томов "Власова" большим успехом пользовалась книга Сергея Миллера (он историк, живет под Кобленцем) "Русские писатели в Германии". Он рассказывает о жизни в Германии в XIX веке Достоевского, Толстого, Жуковского, Гоголя. Тургенева, Гончарова. Рассказывает увлекательно и для русских, и для немцев. Могу сказать, что за несколько месяцев мы продали больше половины тиража его книги. Притом покупателями были в основном немецкие слависты.

А другая новинка нашего издательства тоже пользуется спросом, и ее мы почти полностью реализовали на книжном рынке, и не только в Германии. Это сборник автобиографий современных русских зарубежных писателей. В книге 50 авторов из разных стран - США, Франции, Чехии, Дании. От очень известных Юрия Дружникова и Бориса Хазанова до мало кому за пределами Германии известных поэтов, которые только начинают свой путь в литературе. Сборник не мог вобрать в себя всех русских литераторов, живущих в диаспоре. Поэтому сейчас составляется второй том, а может, будет и третий.

- В Германии жили многие известные деятели российской культуры: Лев Копелев, Софья Губайдуллина, Альфред Шнитке и др. С кем-то из представителей российской эмиграции дружите?

- Губайдуллина живет, кажется, и до сих пор в Германии. Кстати, один из моих друзей - близкий ей в прошлом человек, известный французский писатель Николай Боков. Мы с Боковым знаем друг друга с 1964 года, то есть - 40 лет.

Как у редактора журналов у меня около 200 авторов только в Германии. С ними у меня хорошие отношения. Дружу я во Франкфурте с бывшим редактором журнала "Посев" Ярославом Александровичем Трушновичем и его женой Еленой Георгиевной, в Дуисбурге живет мой друг, бывший мосфильмовский кинооператор Эдуард Гинзбург, в Гармише-Партенкирхене - Людмила и Эрнст Зорины, Фридрих Незнанский.

- В Россию приехать не планируете?

- Не планирую. Я не знаю, зачем это делать. И что мне там делать? Мои родители и большинство моих друзей умерли. Увидеть знакомых? Но кто хочет меня увидеть - сам может приехать в Германию. Я, например, с радостью увидел на прошлогодней книжной ярмарке своего старинного друга, еще по СМОГу, - известного переводчика социолога Бориса Дубина, там же встретил Анатолия Курчаткина, который сначала меня даже не узнал.

- И ностальгия по России не мучает?

- Нет. Ностальгии не существует. Ее придумали коммунисты, чтобы отвадить народ от эмиграции. Если и есть какая-то "ностальгия", то по юности.

 Отправлено: 19.06.20 14:06. Заголовок: Виктор Байгужаков Н..

Виктор Байгужаков

НАПЕРЕКОР ПРОКЛЯТЬЮ
Книга, о которой идёт речь в рецензии, в России не выходила и, видимо, не выйдет здесь, по крайней мере, в ближайшее время. Очевидно, что власть не хочет, чтобы народ знал реальную правду о так называемом "Власовском движении", а не ту пропагандистскую шелуху, которую нам навязывали более 40 лет и продолжают навязывать (Виктор Байгужаков).



Владимир Батшев. «Власов», в четырёх томах.

«Мосты» – «Литературный европеец», Франкфурт-на-Майне,

2002 – 2004



В названии этого труда «Власов. Опыт литературного исследования» заключена своеобразная зашифрованность.

Богатство документального материала, казалось бы, побуждало назвать исследование историческим. Но Владимир Батшев предпочёл другое определение, в связи с чем вспомним: религиозное мировосприятие не признаёт ничего случайного.
Религия, Власов, случайность... Речь о том, что читатель ищущий, верит он в Провидение или нет, найдёт в Священном Писании модели ситуаций, которые повторяются на протяжении человеческой истории. В Книге пророка Иеремии рассказывается, как правящий слой народа Израилева, его цари отступились от Бога, насаждая идолопоклонство и творя зло, и тогда Иерусалим был осаждён иноземцами. Господь послал к израильтянам пророка, дабы тот передал им: «Кто выйдет и предастся Халдеям, осаждающим вас, тот будет жив, и душа его будет ему вместо добычи».

А вот что находим о душе в книге Владимира Батшева, который приводит воспоминание жительницы Пскова: «Идея с помощью войны... сбросить страшного Сталина владела мною полностью. Тогда, я помню, записала в своих записках: «Надо спасать душу народа».

Многие иные свидетельства ещё полнее выявляют соотнесённость исследования с Библией, в которой не раз встречается: «Не тесните вдову и сироту и невинной крови не проливайте». Сравним этот рефрен с документом о действиях советского офицера: «Он самочинно расстрелял 2-х красноармейцев, искавших свою часть, и одну женщину, которая с детьми просила покушать».

Факт, придающий предельную широту обобщения исследованию, которое доказывает с непреложностью, что социализм предаёт подхваченные им идеи добра и справедливости, оборачиваясь именно пролитием невинной крови. Читая об истреблении миллионов людей самыми разными способами, задаёшься вопросом, а как было бы в библейские времена оценено, к примеру, такое? В Краснодаре у НКВД имелся особый чан-мясорубка – перемолотые в нём «человеческие тела спускались в Кубань; чан этот показывали при немцах, так же, как массовые захоронения в Катыни, в Виннице...»

Наступающие немцы открывали места кровавых расправ, учинённых коммунистами на огромной территории от Финского залива до Чёрного моря. Так, уходя из Львова, энкаведисты расстреляли арестованных, которых не успели вывезти: 600 украинцев, 400 поляков и 220 евреев. В другом месте немцы обнаружили не только множество наспех зарытых около тюрьмы трупов, но и в самой тюрьме – труп человека, повешенного за челюсть на колючей проволоке. В камере рядом лежали тела нагих мужчин и женщин без ушей, с выколотыми глазами.

И это лишь одно из бессчётных добавлений к тому, что большевики творили раньше. Узнавая всё более и более об их преступлениях, о разрушении и осквернении церквей, о репрессиях против духовенства, не можешь не сопоставить германское нашествие с понятием «Провидение»...

И люди сопоставляли. Владимир Батшев показывает это через собранные им рассказы. Одна из свидетельниц пишет про первую мысль, которая пришла ей при известии о войне: «Вот оно, начало конца советской власти!»

Подобных высказываний приведено много, и особенно примечательна дневниковая запись жительницы Царского Села: «У всех такое самочувствие, что вот, наконец, пришло то, чего мы все так долго ждали... не будь этой надежды, жить было бы невозможно и нечем. Прости меня, Господи! Я не враг своему народу, но мы все, вся Россия, страстно желаем победы врагу».

В последних словах есть несомненное преувеличение, оно оправдывается желанием видеть всю Россию верующей, когда могла бы стать реально-общей уверенность автора дневника: «Да и что нам до немцев. Жить-то будем без них». Главное – избавиться от проклятого строя!

Этот момент подготавливает нас к рассмотрению фигуры Власова и ситуации в целом через параллели с Библией, благодаря чему четырёхтомный труд Владимира Батшева видится значительно более глубоким – сравнительно со всем написанным о Власове. По-новому подходя к теме, писатель избегнул броскости, выбрав слова «опыт литературного исследования» вместо, скажем, – «историко-философского исследования». Но ведь и в самом деле: представима ли глубокая литература вне философских, вне религиозно-этических категорий?

Первое, что мы узнаём о Власове: он собирался стать священником, окончил духовное училище, семинарию. То есть ему были хорошо известны библейские сюжеты, понятно то, что именуется «путями Провидения».

Выбрав при Советах военную карьеру, он сосредотачивался на конкретных служебных задачах, как бы отгораживаясь этим от политики. Устранение Сталиным неугодных, разорение крестьянства, насаждение доносительства и иное подобное должно было восприниматься им как «ошибки эпохи», столь глобальные, что не ему пристало думать об их исправлении.

И с началом войны, убедительно показывает Владимир Батшев, его герой действовал так, как действовал бы в нормальной стране талантливый, верный своему долгу генерал. Власов умело командовал армией, упорно оборонявшей Киев, и с боями вывел её остатки из окружения. В решающие дни декабря он стал спасителем Москвы: его 20-я армия, занимая центральный участок фронта, контратаковала немцев и потом гнала их почти сто километров через Волоколамск до Ржева.

После этого успеха Власов дважды встречался со Сталиным, и обе сцены прописаны в книге с драматической глубиной. Генерал, который в острейшие минуты старается думать лишь о деле, определённом ему войной, и деспот, пристально за ним наблюдающий. Тиран, который ради господства над страной предаёт миллионы и миллионы на смерть и муки, размышляет, как с наибольшей для себя выгодой употребить одного из невольников. Власов видит это со всей ясностью, но и зная, что на него надето ярмо, стремится к служению по совести. Служению не этой креатуре Рока, а делу, как оно понимается. Таков психологический портрет, замечательно удавшийся Владимиру Батшеву.

Его герой послан на Волховский фронт выправлять положение, которое стало критическим из-за бездарных приказов Верховного главнокомандования. Власов и здесь подтвердил репутацию превосходного военачальника, почему главнокомандующий фронтом, видя в нём конкурента, направил его во 2-ю ударную армию, попавшую в «мешок». Генерал понял, что обречён: на него свалят вину за неминуемую катастрофу. Но остался верен себе тому, каким был на протяжении карьеры. Деля со своими солдатами испытания нещадной тяжести, он стремился спасти армию, и часть её вырвалась. Сам же он, не покинув тех, кто оставался в окружении, угодил в плен.

Его выдал местный крестьянин – штрих весьма многозначащий в книге, где с небывалым до того охватом удостоверены антисоветские настроения в народе и нежелание многих воевать за социализм. Когда танки вермахта приближались к Москве и сталинская клика сколачивала так называемое «народное ополчение», крестьяне одного из сёл, по свидетельству потрясённого очевидца, нетерпеливо ждали: вот бы им выдали оружие! уж не в немцев стали бы они стрелять.

Как этого ни хотелось бы кому-то, невозможно отмахнуться от документов: там, там и там красноармейцы, даже при угрозе смертной казни, отказывались стрелять в немцев. А что возразят на такое? Командир полка открыто объявил солдатам, что переходит на сторону немцев, позвал с собой желающих – и весь полк пошёл за ним. Люди хотели влиться в Освободительную армию, чтобы свергнуть Сталина. Та же цель объединяла группу ленинградской молодёжи, свыше тысячи человек: уклоняясь от мобилизации, они ушли в леса под Гатчиной и дождались немцев.

Уже в июле сорок первого количество перебежчиков насчитывало десятки и десятки тысяч, что нагоняло страх на Сталина и отражалось в приказах относительно создавшегося положения: «На всех фронтах имеются многочисленные элементы, которые даже бегут навстречу противнику...»

В исследовании развёрнута впечатляющая картина массовой и повсеместной сдачи в плен. Одному немецкому переводчику сдалось двести красноармейцев, причём они пристрелили комиссара, оказавшегося «очень строгим». Всего же только под Киевом, к примеру, сложили оружие 665 тысяч солдат. Интересно отметить: когда Будённый, бросив окружённые войска, улетел на самолёте, его шофёр добровольно пригнал в германский штаб личный автомобиль маршала.

К зиме сорок первого в плену оказалось примерно три миллиона, и размышления Владимира Батшева по этому поводу особенно важны вот чем. Немцы зачастую пребывали в поразительном самообмане: они полагали, будто людьми, которые не сопротивляются им, движет преклонение перед высшей расой. Подобное представление согласовалось с примитивной нацистской пропагандой, объявившей Россию завтрашней германской колонией.

Что немцы пришли как завоеватели – объективно подтверждено в труде примерами вопиюще варварского отношения к пленным. Сколько их замёрзло зимой под открытым небом на полях, оцепленных колючей проволокой, сколько погибло от голода, от дизентерии, тифа... Надежды, что Гитлер ведёт антибольшевицкую, а не захватническую войну, оказались иллюзорными. Но ведь и библейские Халдеи, осадившие Иерусалим, не явились ангелами. Религиозное восприятие жизни не сводится к ожиданию добрых избавителей. Человеку дано право выбора, он может решиться или нет на самостоятельную борьбу за своё освобождение. В свете этой простой истины немцев следовало воспринимать только как орудие Провидения, как средство, которым надо воспользоваться для свержения Сталина – с тем, чтобы бороться и против нацизма.

В четырёхтомнике рассказывается о выборе, который сделала одна из самых деятельных русских эмигрантских организаций – Народно-трудовой союз. Ещё в преддверие войны НТС открыто заявил своё решение: «Ни со Сталиным, ни с Гитлером, а со своим народом». С первых же дней наступления вермахта члены союза стали устраиваться в различные германские учреждения, чтобы попасть на истерзанную коммунистами и войной родную землю. Одни ехали в Россию как инженеры, электромонтёры, землемеры, другие пробирались нелегально. В исследовании представлены воспоминания Г.С.Околовича, Я.А.Трушновича, В.Д.Поремского и их соратников, которые помогали народу восстанавливать жизнь, с тем чтобы после слома сталинского режима были изгнаны и немцы. Г.Я.Гандзюк, к примеру, стал вторым бюргермайстером Смоленска, и на этом посту у активиста НТС оказалось немало возможностей.

Владимир Батшев говорит новое об органах власти на оккупированной территории. Он проследил на фактах, что в народе жило правильное осознание момента. Коммунисты при отступлении уничтожали все структуры жизнедеятельности, разрушали пути сообщения, средства связи, систему водоснабжения, истребляли запасы продовольствия, сжигали архивы. Но население сумело сорганизоваться и наладить жизнь, создав местные органы самоуправления. Германское военное командование из практических соображений не могло не признать их – и «превращение захваченной территории в колонию не осуществилось!» Исследование вскрывает суть поражения, которое нанесла гитлеровцам отнюдь не Красная армия: «Факт признания органов самоуправления был первой уступкой нацизма, его первым отступлением от прокламированной ранее политики на Востоке».

В тылу германских войск на Брянщине, в обширном районе, где в условиях самоуправления жило более миллиона русских, с партизанами воевали русские добровольческие батальоны, быстро выросшие в крупное формирование: местную Русскую народную освободительную армию. Вопреки трезвону о «расовом превосходстве», вопреки представлениям о своей военной мощи, немцы оказались неспособны вести войну без помощи россиян. С начала вторжения в германских частях появлялось всё больше и больше добровольных помощников. «Фельдфебели скрывали их от капитанов, капитаны от полковников, полковники от генералов, генералы от Ставки фюрера, не желавшего «иметь с русскими ничего общего».

Желание Гитлера – это одно, а неумолимая реальность, которую воссоздал Владимир Батшев, совсем иное: «При каждой немецкой дивизии оставались русские пленные, которых одевали в немецкую форму, и они сражались на стороне немцев. 34-я пехотная дивизия предложила всем пленным в 1941 году признать их равноправными солдатами. И в результате, с 1942 года, почти половина этой дивизии состояла из бывших красноармейцев».

В то время, когда пленный Власов переосмысливал свою судьбу и происходящее, «буквально в каждой немецкой дивизии, находившейся на Восточном фронте, был минимум один, а то и несколько добровольческих батальонов, охотничьих сотен, разведывательных взводов и так далее». Осенью 1942 года уже от 800 до 900 тысяч русских людей воевало против советского правительства, и эта историческая правда делает неопровержимой основополагающую мысль исследования: «Советско-германская война была не только войной одной страны против другой, но и войной русских против русских, войной гражданской».

Те, кто противостоял коммунистам, те, кто был готов на это, нуждались в вожде: в известной, авторитетной личности. Власов не мог не увидеть вопрос, обращённый к нему Провидением. В жесточайшем испытании, искушаемый соблазнами, он поступил согласно внутренней установке православного человека. Не стал немецким наймитом, не выговаривал для себя блага, а начал, что высвечено в книге, с условия: он будет воевать, только если Германия признает Русское национальное правительство, видя в новой России равноправного союзника, и разрешит объединение всех добровольцев в Освободительную армию. Эти требования, несмотря на угрозы гитлеровцев, жёсткость и остроту ситуаций, Власов ни на йоту не изменил.

Он принял как долг рискованную роль представителя и защитника пленных, которых предало сталинское руководство. Миллионы этих людей связывали свои ожидания с Власовым, что видно из данных: «80 процентов советских военнопленных выступали за национальную русскую добровольческую армию в русской форме для борьбы против большевизма».

На том, как, вопреки сопротивлению Гитлера, через неудачи и поражения, оформлялось Освободительное движение генерала Власова, писатель всецело сосредоточивается во втором томе.

Неудержимое устремление народа к свободе вылилось в создание в 1942 году Русской Национальной Народной Армии: сокращённо РННА. Её зарождение связано с историческим русским городом Смоленском, где приносила свои плоды работа подвижников НТС. Древний Успенский собор большевики превратили в музей, но после их изгнания храм Божий вновь открылся для верующих. «К счастью, – отмечает Владимир Батшев, – собор с его на редкость красивым иконостасом, шедевром искусства, остался цел и невредим».

Сюда же, в Смоленск, в конце февраля 1943-го, приезжает генерал Власов. К тому времени РННА, которая упорствовала в том, чтобы вермахт считал её своей равноправной союзницей, уже не существовала. Автор приводит красноречивый документ: запись слов Гитлера о том, как он поступил, узнав, что «на центральном участке фронта русские эмигранты затеяли создание какой-то своей армии...». Но «я приказал разогнать их», – заявил Гитлер.

То, что произошло с РННА, не вызвало у Власова желания смириться. Посетив в Смоленске собор, он долго беседовал со священником, а затем выступил перед русскими людьми. Он «был хорошим оратором, – читаем мы. – Его глубокий, звучный бас звучал необыкновенно. Он говорил просто, выбирал меткие сравнения и сразу установил контакт с публикой. Как человек из народа, он знал, чем можно увлечь этих людей. К тому же, он обладал врождённым чувством собственного достоинства – от него исходила уверенность в своих силах и убеждениях».

Воссоздаваемый Владимиром Батшевым характер более всего характеризуется штрихом: «Он говорил о целях Освободительного Движения, о том, что в результате борьбы возникнет свободная Россия, в которой будет свободным каждый человек. Он подчеркнул, что свержение сталинского режима – дело, прежде всего, самих русских. Он заявил, что национал-социализм в России не допустим. После победы будет установлен такой строй, который отвечает чаяниям всех народов России».

Сказанное не было пропагандистской фразой. Во втором томе мы встречаем не один пример того, как Власов боролся за русскую символику РОА, символику, которая доказывала независимость Русской Освободительной Армии. Её «офицеры старших чинов носили на фуражках... кокарду царского времени, при цветах: белый, синий и красный. Это соответствовало желанию Власова».

В третьем и четвёртом томах показано, как имя генерала и слово «РОА» влияли на всех тех, кто оставался под ярмом большевизма. По мнению советского военачальника Н.К.Попеля, «листовки Власова были опаснее немецких». Попелю вторит маршал Советского Союза В.А.Чуйков. «Вообще, судя по испуганно-суровому тону всех сообщений о власовцах, – пишет Владимир Батшев, – моральное состояние советских солдат даже после победы под Сталинградом оставалось крайне неустойчивым». Симптоматичен факт, что шведский король «проявил большой интерес к национальной русской организации генерала Власова».

С его именем отождествлялась идея «третьей силы», выдвинутая Народно-трудовым союзом. Только в одном 42-м в Россию было переправлено около трёхсот его членов. Лозунги НТС находили у населения самый живой отклик. Надежда на избавление от большевизма не угасала, что широко и полно показано в четвёртом томе. Даже в феврале 45-го советские солдаты переходили к неприятелю, чтобы вступить в армию Власова.

Развёртывая на протяжении четырёх томов картины сопротивления большевизму, рассказывая о русских добровольцах, которые решили воевать против него по праву истинных патриотов, автор доказал: Сталина спас Гитлер, не допустив действительного создания РОА в 1942-43. Владимир Батшев побуждает вдумчиво взглянуть на конец войны, на её последствия и ответить тем, кто продолжает чернить Власова и власовцев. Выдвигается обкатанный довод: если бы с их помощью Германия победила, то русские были бы обращены в рабов.

Читая исследование, усмехнёшься: какая германская победа – после морозного декабря под Москвой? Гитлер тогда потерял (не без помощи того же Власова) «не только победу, но и орудие своих побед. Это не сразу поняли, – замечает писатель, – недостаточно оценено это ещё и сейчас». Танковые армии, наступавшие на Москву, представляли собой страшный таран, который в 18 дней покончил с Польшей и в один месяц – с Францией. Это была элита, что два года добывала Гитлеру победы. Восполнить потерянное Германия уже не смогла. После сорок первого ей пришлось выдвигать на первый план пехоту, которая раньше следовала за танковыми клиньями. Пехотные дивизии часто не отличались качеством: слабые кадры, недостаточные вооружение и моторизация. До Кавказа немцы дошли пешком, и не раз машины буксировались лошадьми.

Ясно, что, вступи РОА в войну, скажем, в сорок третьем, открывались бы лишь две вероятности. Всенародное выступление смело бы Сталина, и народ вместе с РОА повернул бы оружие против гитлеровцев. Или, что реальнее, война бы затянулась. «Пути Провидения» в таком случае сомнений не оставляют: на Германию упали бы атомные бомбы. Гитлер вряд ли капитулировал бы после двух ядерных ударов, а у американцев имелось, кроме тех известных, ещё шесть бомб: это, так сказать, на первое время.

Власовская же армия воевала бы где-нибудь под Смоленском и Псковом. Крах Германии оставил бы русских наедине с русскими, и, скорее всего, большинство пошло бы за Власовым против коммунистов... Но вместо этого народ совершил великий подвиг спасения: Германии от ядерных бомбардировок. Не кривя душой согласишься: дело действительно благое и великое. Но надо прямо об этом и говорить, а не мусолить миф о «спасении народов от германского рабства». Ветеранам, обиженным, что с развалом СССР и прочим, их боевое прошлое теряет смысл, нужно уяснить: смысл налицо. Западная Европа, не познавшая атомных взрывов. Её и ныне Россия, единственная в мире, избавляет от радиоактивного загрязнения: принимает ядерные отходы.

Всё это так, к слову, и никакого отношения к предательству не имеет: не правда ли? Однако обсудить его заново придётся. Владимир Батшев и его труд уйти от этого не позволят.



Напечатано в журнале «Мосты», № 1/ 2004, Frankfurt/M., ISSN 1613-1770, с. 333.

Также в журнале «Посев», № 8/ 2005.

Игорь Гергенрёдер

http://www.imwerden.info/belousenko/books/Hergenroether/hergenroether_vlasov.htm

 Отправлено: 19.06.20 14:07. Заголовок: ЛОЖЬ "ЖЕЛТЫХ КОМ..

ЛОЖЬ "ЖЕЛТЫХ КОМСОМОЛЬЦЕВ"

Имя писателя-эмигранта "четвертой волны" Владимира Батшева знакомо российскому читателю. Менее, вероятно, известен выходящий с марта 1998 года во Франкфурте-на-Майне журнал "Литературный европеец" - единственное на сегодняшний день подобное издание на русском языке в Западной Европе (эл.адрес www.le-online.org). Издатель и главный редактор "ЛЕва" Владимир Семенович Батшев - бывший москвич, автор двух десятков книг, последняя из которых - 3-й том тетралогии "Власов. Опыт литературного исследования" - недавно вышла в Германии.



Если о Батшеве можно сказать "бывший москвич", то уж никак не скажешь, что он бывший диссидент. Таковым он был, есть и, насколько могу судить, им и останется (во всяком случае, оснований к перемене своих взглядов Владимир Семенович пока не видит). Еще в 1960-е годы, в неполные 18 лет, он являлся активным деятелем неофициальной литературной молодежной группы "СМОГ", что расшифровывалось ее участниками как "Самое Молодое Общество Гениев" или "Смелость. Мысль. Образ. Глубина.". "Смогистами" были Леонид Губанов, Саша Соколов, Юрий Кублановский, Евгений Кушев, другие молодые поэты, прозаики, художники - только московская группа насчитывала около 60 человек, а были еще и ленинградцы. О том времени Батшев написал воспоминания с характерным названием "Поколение с перебитыми ногами" и автобиографический роман-документ "Записки тунеядца", вышедший в 1994 году в московском издательстве "Голос" и названный "Литгазетой" "одной из десяти лучших книг конца ХХ века". Именно по статье за тунеядство, широко применявшейся "идеологами" КГБ для репрессий инакомыслящих, молодой поэт Владимир Батшев - участник демонстраций в защиту Буковского, Нарицы, Осипова, Бродского, член оргкомитета в защиту Синявского и Даниэля, - был осужден Мосгорсудом на 5 лет ссылки в Красноярский край. Но его имя уже было известно за рубежом, его стихи и статьи публиковали "Грани", "Посев", позже - "Континент". Под давлением международного общественного мнения, организованного издательством "Посев", власти были вынуждены амнистировать Батшева и он вернулся в Москву. Потянулись годы литературной поденщины, печатался под псевдонимом. Правда, удалось окончить заочное отделение сценарного факультета ВГИК, но тоже, мягко говоря, не без сложностей. Потом его еще дважды высылали из Москвы, однако шел уже 1985-й, "перестроечный" год с его "гласностью", и хоть на поверку она оказалась пустомельством, гайки режима ослабли. С 1994 года Владимир Батшев живет в Германии и вот уже семь лет редактирует и издает ежемесячный журнал "Литературный европеец".

И один в поле воин

Владимир Семенович, устойчиво мнение, что эмигрантское издание способно существовать лишь при наличии дотаций. Как "ЛЕву" удается выжить в одиночку? - Не без труда, конечно. Но идея создания литературного журнала не показалась мне утопичной - я самиздатчик со стажем. Проблемой не было и отсутствие средств для издания. Ведь, воистину, не имей сто рублей - имей сто друзей. А друзей нашлось не сто, а во много раз больше, и число их растет, за что редакция им искренне благодарна! Наш журнал - это товарищество на паях. Печататься в нем могут только его подписчики, причем, исключительно на безгонорарной основе (графоманов мы не печатаем даже с приплатой). А начался журнал так: в феврале 1998 года я разместил в нескольких русских газетах Германии воззвание к живущим здесь русским писателям объединиться в творческий союз. Дальше - больше, и на сегодняшний день только членов учрежденного редакцией Союза русских писателей в Германии 60 человек. Есть группа авторов, именовавшихся в советские времена творческим активом - это еще 150-180 человек. О качестве публикуемых материалов можно судить хотя бы по тому, что за напечатанную в 3-м номере "ЛЕва" повесть "Записки из подвала" ее автор Наталья Стремитина получила австрийскую литературную премию за 1998 год. Елену Иноземцеву после публикации у нас пригласили сотрудничать в престижное американское издание. Ольга Вайнингер, по мнению всемирно признанного авторитета в области современной русской литературы профессора Вольфганга Казака (увы, в январе 2003 года он умер), является лучшей на сегодня русской поэтессой в Германии. В журнале публикуются такие известные писатели, как Борис Хазанов, Игорь Гергенредер, Владимир Порудоминский, Борис Рохлин, Юрий Дружников, Николай Боков. С нами сотрудничает известный архивист, превосходный специалист по Серебрянному веку Михаил Васильевич Толмачев-Нехорошев, передавший редакции множество материалов, ранее нигде не опубликованных. Недавно вышла его большая книга о Серебрянном веке, треть которой впервые опубликована у нас. То же могу сказать и о книге Владимира Брюханова "Заговор графа Милорадовича": впервые этот нетрадиционный взгляд на восстание декабристов нашел отражение именно в нашем журнале. Со страниц "ЛЕва" пришли к читателю неизвестные стихи Андрея Амальрика, Леонида Губанова, незаслуженно забытый прекрасный роман писателя-эмигранта "первой волны" Виктора Емельянова "Свидание Джима" и многое другое. С января нынешнего года наш писательский союз выпускает и "толстый" ежеквартальный журнал "Мосты", задачу которого мы видим в поддержке творческой активности наших авторов, в печатании и распространении вольного русского слова, правдиво отображающего жизнь, мысли, надежды и стремления современного человека; вольного слова, не имеющего возможности пробиться к российскому читателю через барьеры догм и идеологических стандартов. Не раз доводилось слышать от людей, относящих себя к поколению "шестидесятников", такие суждения: "Мы раскачивали советский строй, но, если бы знали, к чему это приведет, ни за что бы не стали этого делать". Это и Александр Зиновьев сейчас пишет, и Фазиль Искандер заявлял на встрече с читателями в Германии. Какого мнения вы, Владимир Семенович, о подобной позиции? - Позиция эта насквозь фальшива и придумана сегодня. Никогда эти люди не "раскачивали" тот строй, как это делали, например, Солженицын или Буковский. Зиновьев - он вообще в те времена был правоверным русским национальным коммунистом и преподавал диалектический материализм. Не зря же он спокойно вернулся в Россию, где был принят, и теперь печатается во всех "левых" изданиях. Он и ему подобные проповедовали "социализм с человеческим лицом", прекрасно понимая, что никакого человеческого лица у коммунизма быть не может, что это чистой воды эвфемизм, что альтернатива коммунизму - одна: ка-пи-та-лизм! Но поскольку за одно это слово могли в тюрьму посадить, они и "боролись" за "человеческое лицо" социализма, что являло собой классический пример "фиги в кармане". Как вы относитесь к творчеству "шестидесятников"? - Смотрю на него, как на историю литературы. Роль "шестидесятников" состояла в том, что после тупого сталинского "соцреализма" они расшевелили литературную форму. В первую очередь, это относится к Анатолию Гладилину, Василию Аксенову, Анатолию Кузнецову. А остальных назвать "шестидесятниками" можно довольно условно - разве что, по времени. Так по времени и я отношусь к этому течению - я ведь 1947 года рождения, с "самиздатом" знаком лет с 16, еще в школе читал запрещенных тогда Цветаеву, Мандельштама, Гумилева, Ахматову, "Доктора Живаго". Только, в отличие от "шестидесятников", называвших себя "детьми ХХ съезда", я никогда и ничьим "дитём" себя не считал (кроме, естественно, собственных родителей). Но и с родителями я всегда конфронтировал, они до конца своих дней были членами КПСС, хоть и очень сильно оказались ушиблены своим временем - у меня же вся семья пострадала: деда по линии отца в 1919 году расстреляли красные, а был он простым биндюжником в маленьком украинском городке Александровка. Когда его жена - моя бабка, - просила, чтобы и ее убили, сказали: "Зачем? Мы у вас только мужиков выбьем". И выбили. Деда по линии мамы - рабочего Горьковского автозавода, - в 1937 году, в числе всего персонала цеха (а это более 200 человек) арестовали за вредительство (в цехе случилась авария), а когда выпустили, то у него от побоев начался туберкулез и он умер. В 1948 году моего отца "вычистили" из системы авиационной промышленности лишь за то, что он был еврей. Вот почему я родителей называю "ушибленными своим временем". Я это с ранних лет понял и развивался иначе. В интеллектуальном плане на меня оказал огромное влияние ближайший друг отца - философ и культуролог, исследователь и продолжатель идей М. М. Бахтина, глава известной философской школы Владимир Соломонович Библер. Он меня знал с моего рождения, я ему лет до 20 все написанное приносил, делился с ним своими взглядами. Он не был их сторонником, но относился к ним весьма толерантно. Долгое время я находился под влиянием Владимира Буковского - он был моим кумиром, он очень четко расставил все мои мысли по полочкам, обозначил ясные ориентиры. Потом пришли литературные симпатии, но это уже другая тема. Во времена перестройки "Грани" и "Посев", с которыми вы сотрудничали, стали выходить в Москве, но вскоре издание их прекратилось. Чем вы это объясняете? - Они, как и "Континент", выполнили свою историческую роль, поскольку эмигрантское издание не может существовать в метрополии. Оно, как дерево, пересаженное в другую почву, гибнет. Такие издания в России не жизнеспособны - там иная система человеческих отношений. К тому же российскому массовому потенциальному читателю сегодня, как и 10 лет назад, как, вероятно, и в обозримом будущем, не до духовной пищи в виде книги или журнала - он думает лишь о том, как ему и семье выжить физически. В России нет зависимости писателя от читателя, как это имеет место быть в достаточно замкнутом мире эмиграции. Там зависимость только от денег, поскольку читатель абстрактен, он теряется на безграничных просторах России. А тут он конкретен. И живущему в эмиграции писателю ни к чему ни в "обойму" попадать, ни "выламываться" в своем литературном письме, как это делают писатели российские, стараясь позаковыристей расписать, как он бабу в бане поставил в позу, а она оказалась..., и так далее. Не нужно этого всего делать живущему здесь писателю Я могу спокойно писать, например, о том, как мой герой - молоденький пацан Давид, идет сражаться с Голиафом. Но писатель в эмиграции пишет с оглядкой на свое "вчера". - А писатель всегда пишет с оглядкой на "вчера". Это есть опыт - жизненный и литературный, - без которого писателя и быть не может. Как вы оцениваете состояние литературного процесса в России? - К тому, что еще в 1994 году, за год до своей смерти, сказал основатель и главный редактор журнала "Континент" Владимир Максимов в своем интервью (оно единственный раз было опубликовано полностью только в 53-м номере "ЛЕва" за 2002 год) добавить по сути мне нечего - всё будто сегодня сказано. Литературный процесс в России находится в полнейшей стагнации. В публицистике единственное, что появилось выдающееся, так это "Россия в обвале" и "Двести лет вместе" Солженицына. А в прозе ничего равноценного по значимости не вижу. Не называть же литературой все те ужимки постмодернизма, чем занимаются сегодня люди, называющие себя современными российскими писателями. Они, как всегда, кричат об особом пути российской литературы, о ее особых приоритетах. Но в этих заклинаниях я лично вижу желание в очередной раз отгородиться от мира из-за неспособности сказать новое слово. Но ведь ежегодно присуждаются всякие громкие литпремии - Большая литературная, Букер-Смирнофф, другие. - И цена большинству из них - грош в базарный день. Все эти конкурсы - всё та же советская система "обоймы": есть группа заинтересованных лиц - человек пятьдесят, которые, как и 70, и 30 лет назад, живут и кормятся вокруг всех этих конкурсов. Заметьте: в последние годы там крутятся одни и те же имена, разбавляемые для разнообразия новыми, которые быстро выпадают - силой или обстоятельствами их отодвигают. За последние годы Букера, например, по-настоящему талантливые люди получили считанное число раз. Вот мой старинный приятель Саша Морозов за свой прекрасный роман "Чужие письма" получил (он этот роман еще в 1969 году написал, 30 лет ждал, чтобы вещь пришла к читателю!). И все это творится на фоне проводимых в мире действительно справедливых литконкурсов. Я уж не говорю о Гонкуровском - это, на мой взгляд, эталон. В известных мне конкурсах Германии или Америки такого, как в России, когда "человек обоймы" "пробивает" своего протеже, произойти просто не может. Здесь иная система отбора - нечто похожее делалось в бывшем Союзе на сценарных студиях: вначале проводился открытый конкурс, куда под псевдонимом свою вещь мог прислать любой. Затем из, к примеру, двух тысяч присланных работ отбирались 200, авторам которых (уже под своими именами) предлагали написать сценарий на заданную тему. Из этих двухсот отбирали десять лучших, а из них - победителя, при том, что вся десятка лучших сценариев шла в производство. А здесь с самого начала сплошные "подковерные игры".

Разоблачитель мифов


А что за "игры" происходили с вашей тетралогией о генерале Власове?

- Да это и не игры вовсе, а идейная позиция многих нынешних российских книгоиздателей, отказавшихся печатать книгу в авторской редакции. Предлагали выкинуть все, что касается освободительного движения. В лучшем случае, показать его не антисоветским, как это было на самом деле, а узко антисталинским. И не "выпячивать" отдельные черты и поступки самого Власова. То есть, выхолостить саму суть книги. В некоторых редакциях меня вообще обвиняли в незнании истории Второй мировой войны (это при том, что я привожу обширнейший фактологический материал!).

Насколько ваш первоначальный замысел соответствует результату?

- Еще в 1989 году я задумал роман о герое и мученике - наподобие тех биографических повестей и романов, что выходили в серии ЖЗЛ. Но замысел оказался столь незначительным в сравнении с возможностью показать освободительное движение народов России в период войны, что сейчас мне и самому удивительно, как я ставил такую мелкую задачу. В конце концов, этот сюжет - биография Власова - остался лишь одной из линий книги. Главная же тема - гражданская война в СССР в 1941-45 годах. Это не гипербола: война такая велась, но данный факт до сего дня замалчивается российской историографией. По этой причине и удалось мне издать роман только в Германии. В 2002 году вышел первый том, второй - в 2003-м, третий - только что, а заключительный, четвертый, выйдет в мае. Примечательно, что и российская критика предпочла роман "не заметить" (кроме "Литературной России"), чего не сказать о критике в остальном мире.

Но вот и "Московский комсомолец" за 18.02.04. сподобился заметить. И не просто "заметить": журналистка Елизавета Маетная, обвиняя вас в "переписывании истории до неузнаваемости", сулит судебный иск о защите чести и достоинства Аркадия Гайдара и Валентина Дьяченко. По Маетной, изложенные вами обстоятельства смерти Гайдара ("писатель погиб от рук надзирателя в лагере под Воркутой") не соответствуют действительности, а рассказ об этом ныне покойного В. Дьяченко, якобы, приписанный ему вами, навет. Как вы прокомментируете статью Е.Маетной?

- Судя по тексту, "московская комсомолка" Маетная не читала моего "Власова". Я не "переписываю историю России", как она это с пафосом заявляет. Вот с документами в руках мифы разоблачать - да, это я делал и делаю. В отличие от Маетной, занимающейся мелкой подтасовкой. Так, в первом томе "Власова" (стр.231) я привожу лагерную байку, рассказанную кинодраматургом и мосфильмовским редактором Валентином Дьяченко. Вырвав из общего контекста 10 строк, Маетная разворачивает целое действо, которое к сути мною написанного отношение имеет весьма отдаленное. Вся ее аргументация сводится к ссылке на вдову Дьяченко, считающую, что раз муж никогда не рассказывал ей той истории и не отразил ее в своих воспоминаниях, значит, все это вымысел. Но, спрашивается, почему Дьяченко непременно должен был поделиться этим с женой или отметить в мемуарах? И потом: рассказ Дьяченко - не более чем лагерная байка, которую тот, будучи сам узником ГУЛАГа, мог от кого-то слышать. А уж как те байки рождались (и, как видно по публикации МК, рождаются) - Маетной ли не знать! Ведь это ее слова - "писатель погиб от рук надзирателя в лагере под Воркутой". У меня в книге такой фразы нет, "привязка к местности" - авторства "комсомолки". И позволительно будет спросить: а что же вы, мадам, проигнорировали две с половиной страницы текста, предшествующего байке Дьяченко? Там-то как раз и приводятся реальные обстоятельства смерти Гайдара, замалчиваемые как прежде советской, так и ныне российской историографией: Гайдара-то при выходе из окружения застрелили свои, т.к. он хотел их всех "сдать" в особый отдел после перехода линии фронта. Читайте уже вышедшие тома, любезная: в них что ни страница - то ссылки на справочный аппарат. И по поводу Космодемьянской, и по поводу Матросова. Как уже сказано, в своих работах я разоблачаю мифы. Не облыжно, как это принято у вас - по принципу "такого не может быть, потому что такого не может быть никогда", - а на документальной основе. Теперь о методах сбора информации Маетной (мне лично мадам, позвонив, не представилась - ее фамилию я прочел в газете). Позвонила же она мне с единственным вопросом: где ей достать в Москве мою книгу? Отвечаю: нигде, но можете воспользоваться комплектом "Литературного европейца", имеющимся в библиотеке ЦДЛ. Мадам была настолько приторно любезна, что я было заподозрил нечто неприятное, но поскольку целей своих она не раскрывала (рецензия? анализ? ругань? - все на пользу книге!), то вступать с ней в беседу мне было неинтересно. Но как рассказал мне московский корреспондент "ЛЕва" В.Г. Капианидзе, она в тот же день позвонила и ему, заявив, что "они - (кто "они"? КГБ-ФСБ?) - собираются подавать на Батшева в суд". Известный приемчик! Мне так ни звуком не обмолвилась (понимала, видать, что мне плевать на их суды), а корреспондента вздумала пугать. Э-эх, ничего не меняется! Да и что может измениться в издании, по сию пору прозывающимся "Московский комсомолец"? Разве что "желтизны" прибавиться на потребу охочему до нее читателю, которого редколлегия, как мне сдается, держит за круглого простофилю. То-то Маетная в паре с секретарем Союза кинематографистов России Александром Островским сокрушаются по поводу безденежья родственников Гайдара, у которых, оказывается, напрочь нет средств обратиться в немецкий суд за защитой якобы поруганной мною чести их деда! Для вящей убедительности мадам и филантропов зовет раскошелиться на такой процесс, патетически вопрошая: "Неужто, никому за державу не обидно?".

Но по Маетной выходит, что вас обвиняет в исторической фальсификации и ветеран издательства "Посев" Михаил Славинский.

- Михаил Викторович, узнав о ссылке Маетной на него, был весьма удивлен, что ему приписывают подобные высказывания. По его словам, ему позвонила некая дамочка, назвавшись из "МК", спросила мой телефон и завела разговор о "Власове". Как мне передал Славинский, он ей сказал, что труд этот огромен по объему исследованных материалов, что я работал долго в архивах - в частности, три года в архиве НТС, - собирая материалы об участии членов НТС во власовском движении, и найденное отразил в книге. И в этой связи хочу отметить главное: книга не о Дьяченко вовсе, и не о Гайдаре - они проходные персонажи первого тома, а во всех четырех томах таковых около 500! Лукавит Маетная, заявляя, что моя книга не о Власове. Эта книга не только об Андрее Андреевиче Власове: она - о времен Второй мировой войны антикоммунистическом движении народов России, которым тогда было суждено погибнуть. Упомянутые же Маетной анонимные "известные исследователи проблемы т.н. власовского движения", якобы отозвавшиеся о "Власове", как о работе, "недостойной обсуждения" - это традиционная комсомольская ложь: на сегодняшний день, только на первые два тома, в мире вышло более трех десятков рецензий. В отличие от "маятной желтизны" - обстоятельных и позитивных.

Интервью вел Сергей ДЕБРЕР,

Германия

 Отправлено: 08.07.20 00:31. Заголовок: КНИГИ ПО ИСТОРИИ РОС..

КНИГИ ПО ИСТОРИИ РОССИИ
Название: Как сражалась революция. Том 1. 1917-1918 /Том 2. 1919-1920
Автор: Какурин Н.Е.
Жанр: монография
Описание: Эта книга - первое серьезное исследование по истории гражданской войны, написанное крупным военным специалистом Н.Е. Какуриным в начале двадцатых годов.

Издание сопровождается вступительной статьей А.Ненарокова и обширнейшим справочным аппаратом, включая большое количество карт, схем, фотоиллюстраций на вкладках, различных приложений, примечанй и указателей.

С момента ее издания в 1925 году книга долгое время хранилась в спецхране и была недоступна широкому читателю.

Давая этой книге вторую жизнь, издательство надеется, что она представит интерес для всех, кто хотел бы пополнить свои знания по периоду гражданской войны в России.

2-е изд., уточн. — М.: Политиздат, 1990. — 272 с.: ил.
Под редакцией доктора исторических наук А.П. Ненарокова.

2-е изд., уточн.
Под редакцией доктора исторических наук А.П. Ненарокова.
М.: Политиздат, 1990. - 431 с.: ил.

 Отправлено: 08.07.20 00:35. Заголовок: Какурин Н.Е. - Как с..

Какурин Н.Е. - Как сражалась революция. Том 1 - 1990.pdf
32.3 МБ
Какурин Н.Е. - Как сражалась революция. Том 2 - 1990.pdf
45.2 МБ
Назаренко К.Б. Флот, революция и власть в России 1917-1921.pdf
10.3 МБ
Митюрин Д.В. - Гражданская война Белые и красные (Военно-историческая библиотека) - 2004.pdf
16.2 МБ
Шишкин В.А(ред.) - Интервенция на Северо-Западе России (1917-1920 гг.) - 1995.pdf
16 МБ
Посадский А.В. Зеленое движение в Гражданской войне.pdf
12.2 МБ
Гагкуев Р.Г. Белое движение на Юге России.pdf
68 МБ
Лозовский Б., сост. - Гражданская война в России. Война на Севере (Военно-историческая библиотека) - 2004.pdf
33.4 МБ
Офицерский корпус в годы Гражданской войны в России 1917–1922
4.2 МБ

 Отправлено: 13.07.20 20:21. Заголовок: Dobrovolec пишет: И..

Dobrovolec пишет:

цитата:

Издание сопровождается вступительной статьей А.Ненарокова

..
Серьезный историк.
Когда-то купил его труд"1917",где отображены документы,фото,комментарии, по октябрьскому перевороту..Занимательная книга,хоть и издана"политлитературой"СССР

 Отправлено: 14.07.20 19:29. Заголовок: И в чем "серьезн..

И в чем "серьезный историк"????У меня дома эта "книжка с картинками" лежит уже более 30 лет.Картинки интересные,передают "дух эпохи".А вот текст
абсолютно пустопорожний!!!

 Отправлено: 17.07.20 20:56. Заголовок: Раз"картинки"..

Раз"картинки"передают "дух эпохи"значит они подобраны толково.Кстати,там не только они,но еще и куча документации с этим вот"духом"..

 Отправлено: 14.09.20 17:09. Заголовок: Andrey Ganin tSnp1on..

Andrey Ganin

13-я, а ощущения всегда одни.
Наконец, в издательстве «Пятый Рим» увидела свет моя во всех смыслах долгожданная книга, которая называется «Измена командармов. Представители высшего командного состава Красной армии, перешедшие на сторону противника в годы Гражданской войны в России 1917-1922 гг.». Эта 800-страничная работа посвящена наиболее высокопоставленным (от командующих армиями и выше) перебежчикам и изменникам в первые годы существования Красной армии. Ни до, ни после Гражданской войны такого количества добровольных переходов лиц высшего командного состава в противоположный лагерь, а также измен и мятежей в нашей военной истории не было.
Последствия всех этих событий могли оказаться крайне серьезными. Каким образом перебежчики попадали на высшие посты, почему изменяли, к каким последствиям приводили их действия и как сложились судьбы. Все эти вопросы, как и многие другие, подробно проанализированы в этой работе.
Но у этой книги есть еще и другое измерение - человеческое. Все герои книги были яркими личностями со сложной судьбой - полковник Федор Махин, генерал Борис Богословский, полковник Николай Всеволодов, генерал Николай Жданов... Некоторые, как генерал Жданов, проявили себя с лучшей стороны в Первую мировую, имели георгиевские награды. Кто-то сознательно внедрялся в Красную армию для подпольной работы, а у кого-то не сложились отношения с Советской властью. Один из перебежчиков, Богословский, впоследствии вновь попал к красным, не желая бросать тяжело раненую жену и был расстрелян. Другой, Махин, в эмиграции стал советским разведчиком, югославским генералом и активным участником движения антифашистского Сопротивления, а еще один, Всеволодов, играл в джаз-банде.
В основе книги материалы 16 отечественных и зарубежных архивов и около 20 лет исследований. Дополняют работу ранее не публиковавшиеся свидетельства участников событий с интереснейшими подробностями. И хотя не все документы о тех, кому посвящена эта книга, до сих пор открыты, многое уже можно понять и реконструировать. Как приобрести книгу? На фото экземпляр из сигнального микро-тиража без иллюстраций. Основной тираж с вклейками будет выпущен по итогам сбора средств, к которому приглашаю всех присоединиться.
Ссылка на него такова: https://planeta.ru/campaigns/komandarm


upload photo

 Отправлено: 14.09.20 21:49. Заголовок: Лучше бы продолжил т..

Лучше бы продолжил тему оренбургских казаков в гражданской войне, там еще белых пятен навалом.

 Отправлено: 14.09.20 23:18. Заголовок: Лидеры большевиков с..

Лидеры большевиков сами абсолютно все изменили своей стране!!!Поэтому на каких собственно основаниях можно считать"предателями" лиц "изменивших" большевикам???!!!

 Отправлено: 14.09.20 23:22. Заголовок: Если член преступной..

Если член преступной организации перешел на сторону правоохранительных органов,то с точки зрения преступников он "предатель"(сука) и "иуда",но с точки зрения закона он поступил абсолютно правильно!!!

 Отправлено: 15.09.20 11:08. Заголовок: Игорь Ластунов пишет..

Игорь Ластунов пишет:

цитата:

Лидеры большевиков сами абсолютно все изменили своей стране!!!Поэтому на каких собственно основаниях можно считать"предателями" лиц "изменивших" большевикам???!!!