Гражданская война в России, 1918-1922.

25 июня (н.ст) 1918 г погиб генерал Сергей Леонидович Марков
Великому человеку идет простота. Таким был Суворов. Таким был Корнилов. Необычайно прост был и Марков. Великую войну в 1914 году он встретил преподавателем академии генерального штаба, и сразу ушел на фронт, вначале – в составе штаба генерала М. Алексеева. В декабре 1914 года Маркова назначили начальником штаба 4-й стрелковой бригады, прозванной «Железной» еще со времен русско-турецкой войны. Командиром «железных стрелков» был А. И. Деникин…
Генерал Деникин просил о назначении начальником своего штаба другого: поэтому приезд Маркова был для него неприятным сюрпризом. В день приезда «профессор» (так за академическое «прошлое» сразу прозвали Маркова) заявил, что болен, недавно перенес операцию. А потому – верхом ездить пока не может и смотреть позиции бригады не поедет. Деникин вспоминал, как ему это было неприятно, да и остальным офицерам-стрелкам: «Я поморщился, штабные переглянулись. К нашей «запорожской сечи» очевидно не подойдет – «профессор» (Деникин А. И. Очерки русской смуты. [В 3 кн.] Кн. 1, т. 1. Крушение власти и армии (февраль-сентябрь 1917). – М.: Айрис-пресс, 2006.).
Деникин сам выехал на передовые позиции (близ города Фриштака). Шел ожесточенный бой, группу офицеров, в которой был Деникин, несколько раз накрывало шрапнелью. Неожиданно прямо к цепи залегших под огнем стрелков подъезжает огромная повозка, запряженная двумя лошадьми. В повозке – «профессор», Марков, веселый, смеющийся. Деникину:
– Скучно стало дома. Приехал посмотреть, что тут делается….
Это мгновение решило все. Новому начальнику штаба стали доверять все: от командира бригады до последнего железного стрелка, видевшего всю эту сцену или прослышавшего о ней.
А. Деникин писал о Маркове, характеризуя его службу в Железной бригаде: «Мне редко приходилось встречать человека, с таким увлечением и любовью относившегося к военному делу. Молодой, увлекающийся, общительный, обладавший даром слова, он умел подойти близко ко всякой среде – офицерской, солдатской, к толпе – иногда далеко не расположенной – и внушать им свой воинский символ веры – прямой, ясный и неоспоримый. Он прекрасно разбирался в боевой обстановке и очень облегчал мне работу.
У Маркова была одна особенность – прямота, откровенность и резкость в обращении, с которыми он обрушивался на тех, кто, по его мнению, не проявлял достаточно знания, энергии или мужества. Отсюда – двойственность отношений: пока он был в штабе, войска относились в нему или сдержанно (в бригаде) или даже нетерпимо (в ростовский период Добровольческой армии). Но стоило Маркову уйти в строй, и отношение к нему становилось любовным (стрелки) и даже восторженным (добровольцы). Войска обладали своей особенной психологией: они не допускали резкости и осуждения со стороны Маркова – штабного офицера; но свой Марков – в обычной короткой меховой куртке, с закинутой на затылок фуражкой, помахивающий неизменной нагайкой, в стрелковой цепи, под жарким огнем противника – мог быть сколько угодно резок, мог кричать, ругать, его слова возбуждали в одних радость, в других горечь, но всегда искреннее желание быть достойными признания своего начальника» (там же. С. 204-205).
Допускали, что если бы во время первого штурма Екатеринодара Марков со своими людьми не был оставлен охранять «главные силы» (так иногда шутливо называли гигантский обоз армии, в котором перевозили сотни раненых), Екатеринодар был бы взят с ходу. Существует мнение, что если бы Марков не погиб во 2-м Кубанском походе, исход Гражданской войны мог бы стать иным. Он был героем и творил героев из русской молодежи, вставшей под знамя добровольцев.

Теория заблуждений → Генерал Марков

Марковцы в боях и походах за Россию в освободительной войне 1917-1920 годов