Отправлено: 19.05.13 21:35. Заголовок: Кубанский десант генерала Врангеля

..На рассвете 1/14 августа десантные суда и его конвой появились перед станицей Приморско-Ахтарской. После короткого обстрела побережья севернее станицы десант приступил к высадке, с некоторым нарушением плана места и времени разгрузки. Такое непредвиденное изменение плана Ставки отрицательно отразилось на решительном, совместном и стремительном ходе действий десантной операции. В течение первого дня высадка на отмелях у хуторов Верещагинского и Бородина с последующим движением вброд, а также и у пристани Приморско-Ахтарской была произведена почти без всяких помех со стороны красных. В этот день высадилась на берег почти вся дивизия генерала Казановича и 1-й Уманский конный полк дивизии генерала Бабиева.
...Вольноопределяющийся Конно-горной батареи генерала Дроздовского П.В. Гюльцгоф в своем дневнике отметил:«Высадившись 1/14 августа на Ахтарской косе, батарея сразу направилась на хутор в 10 верстах
от Приморско-Ахтарской, а 2 /15 —4 /17 августа принимала участие в наступлении на станицы Ольгинскую, Роговскую и Раевскую. 5/18 августа батарея участвует в бою при занятии станицы Врюховецкой, а 7/20 августа переходит в станицу Тимошевскую», которая за два дня до этого была взята Сводной дивизией генерала Казановича. Но на второй день наступления (2/15 августа) на Алексеевский полк обрушивается большая беда. Наступая вдоль железной дороги без своей артиллерии, которая еще разгружалась, Гренадерский батальон полка, не зная, что впереди и вокруг него, занял позицию у Свободных хуторов (Трещенко и Курчанка). Противник бросил на него кавалерийскую бригаду 1-й кавалерийской дивизии с бронепоездами, артиллерией, пулеметными тачанками. Шесть атак красной конницы были отбиты. Патроны были на исходе, и батальон, начав отступать, был отрезан от своих и почти весь порублен красными. Советские источники, упоминая об этом случае, пишут, что «после 2-часового боя их кавалерийская бригада, поддерживаемая огнем бронепоездов и тракторной батареей, занимает хутор Курчанка и полностью уничтожает батальон, захватив три пулемета, сто пленных и зарубив 200 гренадер».
...С утра 4/17 августа главные силы десанта под командованием генерала Улагая приступают к решительным действиям. Около 8 часов утра конная дивизия генерала Бабиева стремительно обрушивается на противника и занимает район Брыньковская—хутора Добровольный и Сербина. Красные в беспорядке отходят на Ново-Джерелиевскую. Попытка их при поддержке бронепоезда и тракторной батареи задержать пехотные части генерала Казановича быстро ликвидируется конницей генерала Шифнер-Маркевича со стороны редута Чурого.
...В 19 часов, 5/18 августа, дивизия генерала Казановича отбросила красных на Ново-Корсунскую и на Медведовскую. Не преследуя отходящие части противника, генерал Казанович около 20 часов занял станцию и станицу Тимошевскую, а дивизия генерала Бабиева передовым отрядом вступила в станицу Брюховецкую. Части конной дивизии генерала Шифнер-Маркевича заняли Ново-Ниже-Стеблиевскую (она же Гривенская), Ново-Николаевскую, Старо-Джерелиевскую, Поповическую и Старо-Величковскую.
...Генерал Бабиев 9/22 августа наносит противнику в районе хутор Ищенко—станица Брыньковская жестокий удар, захватив до 1000 пленных и много пулеметов, но теряет связь с генералом Улагаем. Под Тимошевской с красными дерутся юнкера и Алексеевский полк, укомплектованный красноармейцами (около 1000 бойцов).
...6/19 августа генерал Улагай прекращает нажим во всех направлениях и, лишь обеспокоенный захватом
Приуральской бригадой Брыньковской переправы, усиливает действующие там 200 сабель Терского полка Константиновским военным училищем. Выбив из Брыньковской 3-й полк бригады красных, десант
закрепляетее за собой. С утра 6/19 августа противник обстреливает станцию и станицу Тимошевскую. Пехотная атака красных отбивается кубанскими стрелками, и противник буквально бежит, преследуемый шрапнельным огнем артиллерии десанта. К вечеру противодесантные части опять безуспешно атакуют Тимошевскую.
...8/21 августа утром после упорного боя в станице Брыньковской батальон Константиновского военного училища, при больших потерях, отходит к хутору Добровольному и станице Ольгинской. Противодесантные части продвигаются в тыл главных сил десанта. Достигнув Роговской, угрожают десанту перерывом его сообщения с морем и базой. Но конница генерала Бабиева отбрасывает красных вновь к станице Брыньковской.
...Ночью на 10/23 августа генералы Улагай и Драценко отдают приказ 2-й Кубанской и Сводной дивизиям отходить к станице Гривенской (тогда же была отправлена телеграмма в Ставку с просьбой присылки кораблей в Приморско-Ахтарскую для принятия на борт десанта). Днем красные безуспешно атакуют части 1-й Кубанской дивизии. Станицы Брыньковская и Ольгинская переходят из рук в руки.

 Отправлено: 19.05.13 21:52. Заголовок: Ночью на 11/24 авгус..

Ночью на 11/24 августа, опасаясь охвата обоих флангов, десант оставил станицу и станцию Тимошевскую, отойдя через станицу Роговскую на хутор Гречаного. Красным частям Тимошевский узел достался ценой упорного боя и тяжелых потерь. Несмотря на свое тройное превосходство в этом районе, красные не одержали решительного успеха: части десанта ушли не расстроенными и сохранившими за собой свободу действий. Развертываясь по линии реки Бейсуга, большевики сосредоточивались для нанесения удара по базе Кубанского десанта в Приморско-Ахтарской, с которой был скован генерал Улагай. К вечеру того же дня десантники удержали свое расположение у Брыньковской и Ольгинской. С утра 10/23 августа командование десантом считало свое положение критическим и ожидало энергичного нажима красных.
...Группа генерала Бабиева после полного разгрома 25-й бригады красных, не успев оказать помощи дивизии генерала Казановича, ночью на 10/23 августа сосредоточилась в Роговскои и Ново-Джерелиевской.
Днем генерал Бабиев отошел в район Ольгинская —Добровольный. Оставленный им заслон в Ново-Джерелиевской только ночью соединился с главными силами в Ольгинской (Приморско-Ахтарская красными еще не была занята). Дивизия генерала Казановича днем, не входя в соприкосновение с противником, отошла через хутор Гречаного на Глубоко-Ериковскую. Конная дивизия генерала Шифнер-Маркевича к вечеру (10/23 августа) сосредоточилась в районе Степная—Ново-Ниже-Стеблиевская, где к этому времени сосредоточились все тыловые учреждения десанта. Связь с морем была установлена по тракту Ново-Ниже-Стеблиевская—Ачуев, туда же была перенесена Приморская база.
Считая Кубанский фронт главным, Ставка еще 9/22 августа переезжает в Керчь для непосредственного руководства операцией. Однако этот день совпал с днем поражения частей десанта и потерей связи штаба генерала Улагая с Крымом. Для установления этой связи и изучения обстановки на месте из Керчи на аэроплане в Ново-Ниже-Стеблиевскую вылетает генерал-квартирмейстер штаба генерал Коновалов,
который 10/23 августа сменил генерала Драценко. 10/23 августа генерал Врангель и начальник штаба генерал Шаталов прибывают в Керчь.

 Отправлено: 20.05.13 19:29. Заголовок: 11/24 августа группа..

11/24 августа группа генерала Бабиева (1-я Кубанская конная дивизия, Константиновское пехотное военное училище, Алексеевский пехотный полк, две сотни Терского полка) занимала район Ольгинская — поселок Добровольный —хутор Сербина. Вторая Кубанская конная дивизия: район Степная —Кирпили — Глубокоериковская. Сводно-Кубанская дивизия генерала Казановича между Ново-Ниже-Стеблиевская—Глубокоериковская—хутор Кириенко. Кадры 4-й Кубанской дивизии, штаб и учреждение группы генерала Улагая, формирующиеся части — в Ново-Ниже-Стеблиевской (Гривенской).
...К вечеру (11/24 августа) красные заняли станицу Степную, переправы у редутов Чурого и Подгурского. Вследствие этого группа генерала Бабиева оказалась отрезанной от остальных частей десанта.
...Утром 12/25 августа красные через Брыньковскую и хутор Минина перешли в наступление на Приморско-Ахтарскую и поздно вечером овладели станцией. Конница же десанта, пользуясь подвижностью и демонстрируя отход на Приморско-Ахтарскую, отошла на поселок Добровольный и на Ольгинскую.
...На южном участке фронта с утра 12/25 августа красные пытались наступать на Ново-Ниже-Стеблиевскую, но частями генерала Казановича со стороны Глубокоериковской и Ново-Ниже-Стеблиевской были отброшены на Ново-Николаевскую. Угрожая охватом их правого фланга, десантники овладевают Ново-Николаевской и захватывают хутора Гречаного. Красные отходят на Старо-Джерелиевскую.
12/25 августа генерал Улагай, получив телеграмму генерала Бабиева о его успеха под Ольгинской, сообщает генералу Врангелю, что посылка судов отпадает. Но эта телеграмма не вносит успокоения в Ставке Главнокомандующего, и генералу Улагаю предложено перенести базу на Тамань.
...С утра 14/27 августа фронт группы генералов Улагая и Коновалова тянулся по линии: редут Чурого—редут Подгурского—станица Степная—хутора Кириенко—Щербины—северо-западна окраина лимана Чигрин—Старо-Джерелиевсая-Петровская. Район редута Чурого—редут Подгурского—Степная—Глубокоериковская—Ново-Ниже-Стеблиевская был занят частями, ранее входившими в группу генерала Бабиева. Район Ново-Николаевская—хутор Золотаревского — 2-й конной дивизией десанта, усиленной некоторыми частями дивизии генерала Казановича. Район Старо-Джерелиевской — частями Кубанской дивизии (около 500 сабель, 500 штыков) и остальными частями дивизии генерала Казановича (около 1000 бойцов) при шести орудиях
и двух бронеавтомобилях. Эта группировка, принятая генералами Улагаем и Коноваловым была, по существу, не наступательной, а оборонительной, имеющей целью обеспечение за собой возможно большего
плацдарма, прикрывающего Ново-Ниже-Стеблиевскую с целью планомерного вывода частей из боя и их постепенного сосредоточения в районе Ачуева.

 Отправлено: 20.05.13 21:30. Заголовок: ...С утра 18/31 авгу..

...С утра 18/31 августа красные части получили новые указания. Одна часть должна была' преследовать отступающие части десанта своими главными силами по тракту на Ачуев и в обход через хутора Федина—
Бойко и далее вдоль берега моря на гирло Мельниковское с задачей воспрепятствовать погрузке на суда. Конная группа с пехотой направлялась на борьбу с Таманским десантом. Отряд Ковтюха должен был
преследовать десант в направлении поселок Черноморский—Ачуев и очищение от него района Темрюк—Ачуев. Согласно этому указанию, красные в течение 18/31 августа несколько раз безуспешно атаковали укрепленные позиции десанта у хутора Протока. Последние представляли собой дефиле между рекой справа и непроходимыми плавнями слева шириной 60—70 метров, перерытое окопами и занятое пехотой десанта (Алексеевским полком) с семью пулеметами, тремя бомбометами и двумя гаубицами в тылу, которые, к сожалению, 23 августа(5 сентября) снялись с позиции и ушли на погрузку, не предупредив пехотное охранение. Армейская опертивная сводка к 23 часам 18/31 августа гласила: «Противник окопался и своим артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем нанес нашим частям сильный урон... Наступление временно приостановлено». В этот день советская авиаразведка впервые донесла о подходе к Ачуеву судов из Крыма и начале погрузки. Днем 19 августа (1 сентября) вся красная артиллерия выбила десантников из окопов у хутора Протока и продвинулась до хуторов, что в 4 км западнее лимана Долгого. Здесь оказалась вторая заблаговременно подготовленная десантом позиция, представлявшая собой новое дефиле шириной около 100 м, между рекой Протокой и плавнями. Позиция была занята частями Полтавского и Алексеевского пехотных полков. По реке Протоке курсировали вооруженные катера десанта. Дни 20—21 августа ( 2 —3 сентября) прошли в упорных, но безуспешных атаках красных по реке Протоке и вдоль берега моря на Ачуев. В ночь с 21-го на 22 августа (3 —4 сентября) красные, воспользовавшись происходившей сменой полков десанта, овладели его позицией, и десантники отошли к хутору Слободка, где вновь на сутки задержали красных.

 Отправлено: 21.05.13 20:04. Заголовок: ...Около 19 часов 25..

...Около 19 часов 25 августа (7 сентября) красные с севера и востока вступили в Ачуев, захватив в плен около 30 человек, не успевших погрузиться на суда, и обнаружили на море уходящую флотилию десанта.

Операция десантного отряда генерала Черепова.
Группа особого назначения генерала Черепова была предназначена для демонстративных целей, чтобы оттянуть к себе от главных сил генерала Улагая 22-ю дивизию, одну бригаду 9-й дивизии и ударный отряд No 5 красных. Десант генерала Черепова, в составе Корниловского военного училища и нескольких десятков спешенных черкесов, которые сразу стали пробираться в свои аулы, состоял всего из около 500 человек. По данным А. Долгополова, высадка произошла только 5/18 августа у мыса Утриш (между Анапой и Абрау-Дюрсо). Место высадки было указано световыми сигналами бело-зеленых повстанцев полковника Лебедева.
Оперативная сводка красных к 15 часам 5/18 августа указывает, что еще накануне вечером штабу было известно о начале высадки десанта, который сразу соединился с повстанческим отрядом полковника
Лебедева (около 250 штыков). Но, несмотря на тяжелые физико-географические условия берега, десант с утра 5/18 августа стал распространяться в сторону Раевской. Там к нему присоединилась лишь группа бело-зеленых в количестве 15 человек. К вечеру 5/18 августа поселок Сукко был занят десантниками. В этот же день пополудни противник вошел в соприкосновение с десантом между имениями Абрау-Дюрсо и князя
Лобанова-Ростовского. 6/19 августа десантники отбросили красных к северу, выйдя на 8,5 км над имением Лобанова-Ростовского. 7/20 августа противник, усилившись, взял десант в полукольцо. Соотношение сил было: красные — 2000 штыков, 10 орудий, 28 пулеметов, в резерве 607 штыков и 4 орудия. У десанта: около 500 штыков, 2 горных орудия. Красное командование отдало приказ своим частям перейти и наступление и уничтожить десант. К вечеру 7 /20 августа, сбив заслон десанта у поселка Сукко, заняв хутор Марускин, противник угрожал сообщением десанта с морем. По оперативной сводке красных от 8/21 августа, они захватили базу десанта — 11 пленных, 16 ящиков снарядов, 7б 000 патронов, 400 винтовок, предназначенных для снабжения бело-зеленых. К утру 9/22 августа десант прорвался к морю и сосредоточился у
щели около имения Панько (между мысом Утриш и имением Лобанова-Ростовского). В ночь с 10/23 на 11/24 августа десант, из строя которого выбыло во время боев около 25 процентов состава, погрузился под прикрытием своей судовой артиллерии на суда и ушел в море. Главная причина неудачи генерала Черепова кроется в численном перевесе красных, готовности их к операциям в данном районе и в их сильном артиллерийском огне.

 Отправлено: 21.05.13 22:28. Заголовок: Действие группы деса..

Действие группы десанта на Таманском полуострове.

8/21 августа начальник Керченского укрепленного района генерал Зигель, получив донесение, что высланные им на Тамань разведчики оттеснили наблюдательные посты красных, и видя, что не все еще потеряно, успел сформировать из запасных и тыловых частей сборную офицерскую репу и сотню пластунов при одном орудии, перебросив их 9/22 августа на Тамань. Здесь нужно заметить, что красные к этому времени эвакуировали с полуострова все, что успели: не было оставлено совершенно подвод, лошадей, в иных местах угнали
мужское население. И все же к десанту присоединилось на Тамани до 5 тысяч восставших казаков. 11/24 августа в Таманский залив был доставлен из Симферополя через Керчь батальон бывшего Александровского военного училища с 4 орудиями и одним броневиком в сопровождении нескольких мелких казачьих частей. Одновременно в станицу Таманскую прибыл и генерал Врангель. Противник отходил, не оказывая большого сопротивления. Из этого явствует, что в первоначальные задачи второстепенного десанта входило: занятие Таманского полуострова, мобилизация населения, соединение с районами бело-зеленых, а главное — отвлечение частей красных от группы генерала Улагая. В случае успеха предполагалось движение на Екатеринодар для соединения с главными силами десанта. По оперсводкам штарма 9-1 красных, отряд десанта силою в 500—600 штыков в ночь с 10/23 августа на 11/24 августа высадился в районе станицы Таманской, а около 7 часов утра 12/25 августа в этом же пункте высадились новые части десанта около 1000 штыков и полка кавалеии. Это дало повод комфронта Гиттису уже к концу дня 11/24 августа в докладе предреввоенсовета Бронштейну (Троцкому) писать о десанте на полуострове как не преследующем серьезных
целей. Командование 22-й дивизии только 12/21 августа выдвинуло 195-й полк с батареей на линию Старо-Титаровской с задачей оборонять выходы с полуострова. Ударный отряд красных No 5 получил приказание перейти в Джигинское. В этот же день на Тамань прибыл отряд генерала Черепова, который включился в Состав rpyппы генерала Харламова, образуя общей сложности десант в 1450 штыков, 450 сабель при 10 пулеметах и 6 орудиях.

 Отправлено: 22.05.13 21:37. Заголовок: К 13/26 августа деса..

К 13/26 августа десантом были взяты станицы Ахтанизовская и Выше-Стеблиевская. Генерал Харламов решает взять высоты и отогнать противника далее к реке Кубани. Командир батальона юнкеров-алексадровцев полковник Хамин, получив приказ о наступлении, на рассвете двинулся вперед, причем броневик шел по дороге на станицу Старо-Титаровскую вместе с донскими частями. Дневная атака высоты у станицы юнкерами была выполнена быстро, и противник отошел на следующие высоты, где были у него проволочные заграждения. 15/28 августа отряд генерала Харламова продолжает попытки наступать в восточном направлении, но 195-й полк красных, подкрепленный резервами, удерживает занимаемые позиции. Ночной атакой юнкера, несмотря на большие потери, берут укрепленную линию противника. 16/29 августа части десанта, введя в бой новые силы, среди которых было Корниловское военное училище и две бронемашины, в упор-ных боях оттесняют красных на высоту 378. 17/30 августа, развивая успех, десант атакует красных со стороны Выше-Стеблиевской и теснит левый фланг 195-го полка. Настойчивое наступление десанта и его
успех заставляет красное командование усилить свои силы за счет частей, освободившихся после отступления группы генерала Улагая из-под Ново-Ниже-Стеблиевской (Гривенской). 18/31 августа после
упорного боя была взята десантом станица Старо-Титаровская и гора Камышеватая, но красные продолжают подтягивать резервы. К утру 19 августа (1 сентября) десантные части находились: Александровское военное училище и 42-й Донской полк — в районе станицы Старо-Титаровской; Корниловское военное училище и Таманский полк — восточнее Выше-Стеблиевской; Лабинский полк и отряд генерала Бредова — в районе Ахтанизовская—гирло Пересыпное; мелкие и запасные части стояли в станице Таманской. Соотношение сил к этому времени было: в десантных частях 2150 штыков, 450 шашек, 25 пулеметов, 4 горных орудия и в резерве 300 штыков. У красных в боевой линии с резервами 3190 штыков, 170 сабель, 105 пулеметов и 120 орудий. Рано утром 19 августа (1 сентября) десант при поддержке бронеавтомобилей и артиллерии повел наступление на район высоты З78. Он сбил правый фланг 195-го полка и овладел высотой. Утром 20 августа (2 сентября) кавбригада 33-й дивизии, сбив отряд десанта, пытавшегося организовать оборону на высотах восточнее станицы Тамацской, после короткого боя заняла станицу. Десант отступил частью на миноносцах, частью на мелких судах и рыбацких лодках в Керчь. 23-я кавбригада на рассвете захватила район Сенной и отрезала пути на Таманскую частям десанта, находившимся в районе Ахтанизовская—гир. Пересыпное—Запорожская и отступившим туда из-под Старо-Титаровской некоторым ротам Александровского военного училища. У отрезанных не было ни патронов, ни снарядов. Группы отряда генерала Харламова по 30—40 человек
рассеялись в прибрежных плавнях, и в течение следующих дней их подбирали миноносцы и катера десанта. Катер «Жаркий» 22 августа (4 сентября) погрузил из тростников 120 юнкеров. 20 августа (2 сентября) воздушная разведка русской армии доносила, что вслед отступающему десанту в направлении на Тамань двигаются полторы тысячи сабель и 4000 пехоты.

 Отправлено: 14.06.13 16:34. Заголовок: Голубев А.В. Десант ..

 Отправлено: 18.07.13 19:29. Заголовок: РАЗГРОМ ГРУППЫ ЧЕРЕП..

РАЗГРОМ ГРУППЫ ЧЕРЕПОВА
Из книги М.Серикова. От Уральских степей до Черного моря.

Как только стало известно место высадки десанта, командование дивизии приказало 190-му Пензенскому полку и одному батальону 191-го Балашовского полка с отрядом новороссийских рабочих выступить из района Абрау-Дюрсо в район имения Лобанова-Ростовского. На участке от поселка Сукко до Суджакокой косы были усилены разведка и наблюдение. Во время одной из раз-ведок наши бойцы, спустившись вниз, захватили денщика командира десантного отряда генерала Черепова. Он, не подозревая об опасности, готовил на обед генералу курицу. Денщика доставили в штаб. Ничего путного мы от него не узнали, но курицу ребята съели. Денщик даже пытался протестовать, когда штабисты с аппетитом начали уничтожать генеральский обед.
Пропустив десантный отряд врага километров на пять в глубь материка, наши части заняли все проходы из долины Сукко и зажали его в Тополиной (Лобановой) и Широкой щелях.
..Захваченный оказался полковником, начальником артиллерии белого десанта. От него нам стало известно многое.
Десант состоял из Корниловского и Дроздовского юнкерских училищ, Марковского и Черкесского пехотных дивизионов. Полковник сообщил, что их отряд является авангардом. Задача отряда — сегодня же занять станцию Тоннельная и отрезать Новороссийск от Екатеринодара. С его слов мы узнали, что в отряде находятся два генерала: Черепов и Протозанов. Во главе отряда стоит генерал Черепов.
Ранним утром 18 августа мы начали сжимать кольцо окружения. Противник заметался, ища выхода к морю.
Дрались десантники ожесточенно. Под ударами наших полков противник стал отходить в районы высот 1638, 1552 и 1743, оттесняя 5-й ударный отряд Малахова» закрывавший ему путь к берегу. Весь день шли бои за эти высоты. Противник отбил все наши атаки.
На рассвете 19 августа пензенцы во главе со своим командиром А. Шумаровым, находившимся в первой атакующей цепи, начинают штурм занятых врагом высот. Правым флангом наваливаются на корниловских юнке-ров. Те отчаянно сопротивляются.

...Заняв высоту, бригада продолжала сжимать кольцо. Врангелевцы предпринимали отчаянные попытки разорвать его. С их кораблей по высотам залпами били орудия. Прикрываясь завесой артиллерийского огня, в штыковую атаку поднялись юнкера Дроздовского училища.
После ряда контратак мы заставили белых отойти в ущелье Сукко и заперли все выходы из него.
Тогда враг кинулся через высоту 1552 в сторону моря, но пензенцы и балашовцы отбросили его. После этого белые повели наступление в другую сторону, намереваясь пробиться в кубанские плавни. Там их встретил 2-й стрелковый полк и 5-й ударный отряд под командой Малахова. Не прорвавшись в этом направлении, генерал Черепов бросает свой отряд на хутор Чадов, но там его встретили нижнеуральцы и отряд екатеринодарцев.
После неоднократных отчаянных попыток прорваться из окружения враг снова сосредоточивается в ущелье Сукко.
Разгром десанта Черепова у Сукко в августе 1920г.

 Отправлено: 18.07.13 19:35. Заголовок: В течение 23 августа..

В течение 23 августа между поселком Сукко и мысом Утриш курсировали четыре больших неприятельских парохода, из которых два беспрерывно нас обстреливали. Но полки вели упорный бой на высотах 1743 и 1552. Этот бой продолжался до темноты.
К вечеру 23 августа к берегу подошли корабли противника и открыли ожесточенную стрельбу по нашим боевым порядкам, пробивая путь отряду белых к морю. Под прикрытием артогня остатки разбитого десанта, зажатого в ущелье, с яростью обреченного бросились в атаку. Теряя сотни солдат убитыми и ранеными, белые устремились к морю. Немногим удалось пробиться. Прорвавшиеся спешно стали грузиться на баржи. Отставшие метались на берегу и, не находя спасения, бросали оружие. Офицеры срывали погоны и, подняв руки, стремились сдаться в плен. На берегу лежали там и тут разбросанные орудия и пулеметы, винтовки и боеприпасы, снаряжение и различное военное имущество. Помню, одних винтовочных патронов мы тогда взяли около 180 тысяч штук.

..В то время, когда мы вели бои у Сукко, главные десантные силы противника, высаженные 14 августа в районе Приморско-Ахтарска, успешно развивая свои действия вдоль железной дороги, заняли 18 августа станицу Тимашевская и создали непосредственную угрозу Екатерииодару, где, по планам Улагая, намечалось соединение его с «Армией возрождения» генерала Фостикова.
22 августа кавбригада Н. Ф. Цепляева и полк И. В. Аношкина, ведя напряженные бои, выбили противника из станицы Петровская и, продолжая стремительное наступление на Старо-Джерелиевскую, к 18 часам в конном строю врывается в станицу. Завязывается жаркий бой. Разгромив белых, бригада захватила 100 пленных, 2 пулемета и 1 орудие, а затем овладела хутором Золотаревский. В бою за хутор были зарублены начальник белогвардейского отряда полковник Щербина и много офицеров. Остатки отряда белых, насчитывающего в своих рядах 200 штыков, 400 сабель при 2 орудиях и пулеметах, в беспорядке отступили в направлении хутора Гричаный.

 Отправлено: 18.07.13 19:40. Заголовок: Разбитые части десан..

Разбитые части десантного отряда у Сукко совместно с отрядом, находившимся на кораблях, взяли курс на Тамань. В ночь на 25 августа белые произвели высадку другого десанта на полуострове у станицы Таманская под командованием генерала Харламова силой в 1000 штыков из юнкеров. Алексеевского и Корниловскоговоенных училищ, 42-го донского кавалерийского полка и других мелких подразделений. Он должен был захватить находившуюся в этом районе высоту 378 и переправы через старое русло Кубани у станицы Джегинское и, дождавшись подхода основного десанта Улагая, соединиться с ним. Сразу же после высадки противник, не задерживаясь у берега, повел наступление на станицы Вышестебелиевская и Ахтаиизовская.
Однако отряд Харламова, встретив упорное сопротивление полков 65-й бригады нашей дивизии под командованием Евгения Михайловича Удалова, не смог продвинуться дальше станиц Вышестебелиевская и Старотитаревская. За невыполнение боевого задания Врангель отстранил генерала Харламова и назначил вместо него генерала Протазанова. Эти перемены в командовании, однако, не принесли белогвардейцам успеха. Генерал Протазанов так же, как и генерал Черепов, нами уже был бит под Сукко.

С высадкой этого десанта отряд в районе Приморско- Ахтарска под командованием генерала Улагая в составе Кубанской конной дивизии генерала Бабиева, сводно--кубанской пехотной дивизии генерала Шифнер-Маркевича и кадровых формирований полковника Буряка стремится прорваться на соединение с ним. С этой целью генерал Улагай решает захватить Екатеринодар и войти в непосредственную связь с десантом, высадившимся на Таманском полуострове. В случае удачи соединялись действовавшие до сих пор на разобщенных участках силы и в руки белых переходил бы важнейший административный и политический центр Кубани — Екатеринодар.

 Отправлено: 18.07.13 19:52. Заголовок: ...На Таманском полу..

...На Таманском полуострове 26, 27 и 28 августа про-тивник вел яростные атаки за высоту 378, господствующую над окружающей местностью, занятую нашим 195-м полком и 5-м ударным отрядом при поддержке 2-й батареи под командованием Коркунова. Попытки белых захватить высоту ни к чему не привели. Продвижение врага было приостановлено.
30 августа врангелевцы, получив подкрепление, в 7 часов утра силами юнкеров Алексеевского военного училища в 400 штыков и 50 сабель при 7 пулеметах и 2 орудиях, Корниловского юнкерского училища в 320 штыков при 12 пулеметах и одном бронеавтомобиле, 42-го Донского полка в 1000 штыков при 8 пулеметах и 2 орудиях перешли в новое наступление на высоту 378. Одновременно отряд бело-зеленой банды под командованием хорунжего Батицкого в 250 человек с приданной ему группой в 40 врангелевских офицеров при 4 пулеметах, переправившись на лодках через лиман Титоровский, высаживается в тылу 195-го стрелкового полка и отрезает ему путь отхода на станицу Джегинское. Превосходящим силам врангелевцев удается сбить с занимаемых позиций левый фланг полка. Батарея Коркунова оказалась отрезанной. Но ее командир не растерялся. Подпустив противника на 500—600 шагов, он прямой наводкой из всех орудий открыл беглый огонь. Бойцы 195-го стрелкового полка под командованием Кулишова с криком «ура!» бросились в контратаку. В это время к ним иа помощь подошли другие части из станицы Варениковская. К 11 часам утра положение было восстанов-лено. Остатки юнкеров Алексеевского училища, загнан-ные в камыши, были выловлены, а кто не хотел сдаваться — уничтожены. Отряд Батицкого, видя, что юнкеры разбиты, поспешно отступил к станице Старотитаровская...

 Отправлено: 22.09.13 20:21. Заголовок: В.Терентьев Последни..

В.Терентьев Последний кубанский поход(воспоминания участника).

В июле 1920 года я находился в Севастополе на службе в Главном Инженерном Управлении. Делать почти было нечего. Жалованье, 60000 рублей в месяц, равнялось на американские деньги 1 дол.50 центам. Жили мы в бывшем кабаке под названием "Салоники". Спали на койках без матрацов, подостлавши шинели. Питались "шрапнелью", то есть перловой кашей.

Поэтому, когда в июле стало известно, что готовится десант на Кубань, нашлось много желающих примкнуть к нему, в том числе и я. Приказано было свыше желающим не отказывать.

Приехали мы в Керчь и остановились в женской гимназии. О десанте говорил весь город, но о месте высадки действительно известно никому не было. Командовал десантом ген. Улагай, превосходный кавалерист. Между прочим, он был самым красивым человеком, какого я видел в своей жизни. Много позже я его встретил однажды в Константинополе; он был очень элегантно одет.

Вечером 31-го июля мы стали грузиться на суда, предварительно отслужив молебен. Настроение у всех бодрое и даже радостное. Я попал на паровую баржу "Амвросий". Это была старая калоша, но капитаном оказался знакомый моряк, который для начала накормил меня гороховым супом, а потом уложил меня у себя в каюте, так удобно устроился только генерал Казанович, о котором ген.Деникин сказал: "Безумно храбрый человек". Остальные спали, где попало, но это было не страшно: ночь была теплая и море тихое... В темноте ночи бесшумно, без огней, как тени, корабли двинулись один за другим. Куда мы направляемся, все еще не было известно. Даже неизвестно было, идем ли мы в Азовское море или в Черное. Только после уже оказалось, что мы свернули в Азовское море. Каждому кораблю сказано было только: "Следовать за таким-то судном". Все, что мы знали, это - что наш "Амвросий" идет за "Павлом". Ночью я был атакован "красной пехотой", как мы называли клопов, и это испортило мой сон.

На утро 1-го августа мы оказались в открытом море; берегов не было видно. Жара, и море, как зеркало. У нас целый флот: большие и малые пароходы вытянулись в линию; баржи, паровые и простые, миноносцы - всего более тридцати кораблей разного рода. Ген.Врангель собрал, очевидно, все, что мог. Мы шли на Ейск, но вдруг среди открытого моря стали. Я купался в море прямо с Амвросия. Наша флотилия стояла недолго и, наконец, двинулась на юг. Наконец стало известно, куда мы идем: это станица Приморско-Ахтырская или просто "Ахтыри". Скоро показался низкий песчаный берег, никаких поселений не было видно. Наши миноносцы для приличия постреляли немного по какому-то советскому пикету. Потом мы пересели в лодки и двинулись к берегу. Некоторые казаки разделись и верхом на конях бросились в воду. Теперь они едут на подводах, закутанные во что попало. Лодки до берега не доходят, поэтому снимаем штаны и выходим на берег. Потом идем и едем дальше в станицу Ахтырскую. Станица в 12 верстах от места высадки, часть наших высадилась прямо в станице. В станицу мы пришли уже ночью и ночевали в доме какого-то купца. Я назначен помощником начальника связи при дивизии Казановича.

2-го августа мы занялись проводкой телефонов. Прилетел советский аэроплан и бросил бомбу. Убил нескольких обывателей и полковника Реформатского. Горько плакала его жена, тоже офицер Русской армии. Вечером в штаб Казановича прибыли несколько начальников частей с докладом. Происходило совещание. Вдруг Каэанович как закричит: "Это чорт знает что! Еще вы будете бегать!" Оказывается, случилась беда. Погиб гренадерский батальон Алексеевского полка. Его окружила красная кавалерия. Шесть атак были отбиты, но когда батальон стали расстреливать пулеметами с тачанок, то гренадеры бросились бежать, кто куда, и были изрублены. Десять человек попали в плен, 17 человек удрали и вернулись к нам.

Станица Ахтырская большая и богатая; мы себя хорошо чувствуем в ней и уже завели знакомства. Вечером для нас зарезали жирного барашка, что было весьма кстати после севастопольской скудости.

Августа 4-го рано утром выступили в поход Казанович со своим штабом и наша команда связи. Частью едем, частью шагаем. Недалеко от Ахтырей, возле железнодорожного моста, увидели место гибели гренадеров. Всех убитых, числом 58, уже сложили в два ряда у братской могилы. Все в одном белье, изрублены и изуродованы.

К вечеру прибыли на Лохвицкие хутора. Мне приказали провести телефон от хуторов и включить его в железнодорожную телеграфную линию. Поехали: я, поручик Пучков и капитан Шибановский. После полуночи закончили работу и вернулись на хутор.

Августа 5-го. Рано утром двинулись дальше. Жара. Тут я увидел в первый раз, как люди валятся с ног от жары и усталости. Я думал раньше, что это только картинное выражение. Валились с ног юнкера Константиновского училища. Видишь, как человек шатается, у него ноги заплетаются, И он валится на землю. Его поят водой, поднимают на ноги, и он шагает дальше. Не знаю, или я трехжильный, или просто меньше ходил, но я ничуть не собирался падать. Дошли до нас известия о подвигах генерала Бабиева. Это тридцатилетний генерал, раненый семнадцать раз. Надо заметить, что в Белой Армии почти не было людей, не раненых хоть раз. Сам Врангель был ранен два раза. У Бабиева под начальством служил полковник Бабиев - его отец. Так вот этот Бабиев застукал ту кавалерию, что побила наших гренадер, и обратил их в рубленое мясо. Пленных он не брал. Оказывается, красные по дороге зарезали 20 человек из пленных гренадер. Кроме того, Бабиев захватил бронированный автомобиль под именем "Пролетарий". Команда автомобиля, видя, что не уйдешь, взорвала внутри ручную гранату, которая и убила всех четырех, находившихся там. Автомобиль переименован в "Бабиев".

Бабиев храбрый боевой генерал, но только гоняет своих людей и лошадей до полного изнеможения.

К вечеру прибыли в станицу Староджерелиевскую. У нас образовался большой обоз из обывательских подвод, в станице толкотня, и я с трудом нашел свой штаб.

Августа 6-го. Рано утром мне приказали провести телефон из штаба на вокзал, но едва я его построил, приказали снять. Мы двинулись дальше вдоль линии железной дороги к станции Тимашевской. Начальник станции Джералиевка сказал нам, что только с одной этой станции красные вывезли 200.000 пудов хлеба. Вот для кого берегла хлеб Кубанская Рада! Он же нам рассказал, что вчера расстреляли остальных гренадер, числом 71. Я их видал лежащими в ряд в одном белье на площади у церкви.

Мы включились в линию железнодорожного телеграфа и проверяли его.

При одной из таких проверок мы долго не могли добиться толку - слышали какой-то беспорядочный разговор. И вдруг слышим резко и отчетливо: "Белые, оглядывайтесь назад да берегите уши, через час будет вам концерт.". Мы поспешно сняли телефон и двинулись на станцию Тимашевскую. Прошел не час, а два, но концерт вышел в нашу пользу. По дороге мы увидали испорченный автомобиль, окруженный нашими. В нем сидели два раненых красных командира. Один из них - начальник дивизии, расстрелявший наших гренадер, и с ними советская сестра милосердия. Какие гнусные рожи! Начальник дивизии полулежал, он был смертельно ранен, к его счастью.

К вечеру прибыли в Тимашевскую. Это большая станица и узловая станция. Сегодня она взята нашими. Вокзал разбит нашей артиллерией. Тут началась для меня сильнейшая работа. Нет отдыха ни днем, ни ночью. Мы проводим новые линии, снимаем старые, заряжаем элементы, ремонтируем аппараты. Иногда еще я зашифровываю телеграммы. Материалов не хватает; начальство ругается; страшная суета и хлопоты. Наши войска двинулись куда-то вперед и имеют успех.

Августа 8-го. Алексеевский полк пригнал около 1000 пленных. Все это михрютки не старше 20 лет из Пермской губернии. Дикая орда, настоящие бараны, глупые рожи. Даже язык мало понятный. Шинелей нет - только винтовки в руках и патроны в карманах; только обувь довольно хороша. Все уверяют, что служили у Колчака. Неизвестно, правда ли это. Их разобрали по разным частям. Попало несколько человек и в нашу команду. Сегодня к нам в штаб прибежал босой оборванный человек, без шапки, трепещущий, растерянный и искусанный комарами. Это оказался некий есаул Крупнов, до сего времени сидевший в камышах. Его одели, накормили и приняли на службу в штаб.

Сегодня вечером мне дали шифровать телеграмму Казановича к Улагаю. Казанович пишет, что противник держится пассивно, что указывает на его слабость. Поэтому завтра предполагается двинуться дальше на станицу Медведевскую. Частные сведения несколько иные - говорят, что в степи видны огни и движение войск.

 Отправлено: 22.09.13 20:22. Заголовок: Августа 9-го. Мы зак..

Августа 9-го. Мы заказали своей хозяйке вареники с сыром и мирно ожидали их появления, когда вдруг в нашем саду разорвался снаряд. Поднялся переполох, я побежал в штаб. Там суета, работают во всю телеграф и телефон и происходит совещание начальства. Прибыл начальник штаба десанта генерал Драценко. Он - бывший начальник оперативного от дела Кавказского фронта. Известия поступают со всех сторон, и довольно тревожные. Красные наступают на Тимашевку значительными силами. Оно и видно. Снаряды падают к нам на площадь довольно часто, и за станцией начался бой. Рокочут пулеметы и щелкают винтовки. С нашей стороны дерутся юнкера Алексеевцы и Алексеевский полк, укомплектованный красными пленными. Наростает тревога, пальба усиливается.

Мое положение весьма затруднительное: с одной стороны, нужно будет своевременно убрать линию и аппараты, а с другой стороны - они нужны до последней минуты. Бой разгорается, перед штабом появился наш броневик. Свищут пули и сбивают листья с деревьев. Появились раненые. Привели здоровенного казака с простреленной грудью; он истерически плакал.

Вдруг из штаба определенно приказали снимать линию, и за этим началось бегство. Снять линию не успели, а только посрывали аппараты со столов и на ходу побросали в повозки, и весь обоз двинулся из станицы. Жара, пыль, пальба. Корнет Гейне с револьвером в руках наводил порядок. По дороге разбилась наша двуколка; груз сняли, а ее бросили.

Выехали мы за станицу и понемногу успокоились. Мы отступаем на станицу Днепровскую. Пропали вареники! Вот тебе и пассивный противник!

Когда мы уже подъезжали к Днепровской, нам приказали повернуть обратно. Надо сказать, что драпал только штаб, а боевые части продолжали бой. Подъезжаем к Тимашевке, там на гребле у мельницы застава. На заставе нам сообщили, что юнкера Алексеевцы отбили атаку 15 тысяч красных, но, кажется, красные опять наступают. Действительно, бой продолжал греметь за станицей. Затем стали падать снаряды возле мельницы и по дороге от мельницы. Вероятно, красные вообразили, что бьют по отступающим.

Двинулись мы опять из Тимашевки. Я ехал на одной подводе с раненым адъютантом Алексеевского училища. Он ранен легко в ногу на вылет, но все-таки задета кость. Нас обстреливали, и снаряды ложились недалеко от дороги. Ночью прибыли в Днепровскую. Поужинали сливами у какой-то казачки и вообще в этот день почти ничего не ели. Наши пленные проявили вольную или невольную преданность нам, а именно - усердно удирали вместе с нами, и один говорит другому: "Беги вперед! Нашим не попадайся, посекут!"

Августа 10-го. Двинулись дальше из Днепровской еще до рассвета и пошли на Гречаные хутора. У нас образовался огромный обоз. Едут хозяйственные части, канцелярии, перевязочные пункты, снаряды, патроны, едет и наша команда связи. Подводы собрали с окрестных станиц и хуторов. Обоз растянулся на несколько верст от горизонта до горизонта. Замыкает шествие аэроплан, везомый лошадьми. Везут раненых, слышны их стоны и крики. К полудню прибыли на Гречаные хутора. По улицам лежали раненые. Запомнил я одного из них: лежит ничком, часто дышит и глядит страдающими глазами. Возле него суетятся санитары. Другой - убитый - лежит у плетня, залит кровью, руки скорчены, и около стоит конь, понурив голову. Обступили его другие казаки, сняли оружие и увели коня. Потом хоронили на кладбище убитых юнкеров, человек десять. Вырыли братскую могилу и отпели, как следует. Отпевал местный священник; вид у него жалкий, ряса измята. Трупы изуродованы, вся атмосфера - крайней грусти и печали. Поставили им крест без надписи.

К вечеру прибыли на Лебяжьи хутора. Остановились у священника. Он нас угостил великолепным белым арбузом и чаем.

Августа 11-го. На заре двинулись дальше и прибыли в станицу Гривенскую. Это большая станица, расположенная на так называемой протоке. Протока - это рукав Кубани, не очень широкий, но глубокий и с быстрым течением.

Августа 12-го. Утром опять выступили в поход. От Тимашевки до Гривенской это было отступление. Теперь опять переходим в наступление. Пошли к станице Ново-Николаевской. По дороге проходили поле недавней битвы. Следов немного: штук восемь убитых лошадей, несколько разбитых снарядных ящиков и три трупа. Один простенький рыжий мужик с искаженным лицом и застывшим криком на губах. Убит шашкой по затылку. Другой лежит посреди дороги. Гнусная советская рожа: бритая, а волосы длинные. Третий в стороне. Одеты в грязную парусину. Обувь сняли, остались только портянки.

Наш колоссальный обоз идет степью и вдруг стал. Это случается очень часто из-за порчи подвод. Но на этот раз дело затянулось. В чем дело? Проносится известие - дорога закрыта: впереди красные. Вдоль обоза носится на коне довольно забавная и печальная фигура. Это старый казачий генерал Закладный. Он начальник обоза, симпатичный старик. Он горячится, ругается и даже лупит казаков нагайкой. Ему вслед улюлюкают. Теперь он командует: "У кого есть винтовки - становись в строй!" Выходит довольно много народу. Выхожу и я, а некоторые прячут винтовки в солому. Закладный дует их нагайкой, и в результате образуется сводная рота. Нас рассыпают цепью и ведут полем к далекому кургану. Обстановка неприятная, пыльный ветреный день, солнце в глаза, под ногами шелестит сухой бурьян. Впереди на кургане Улагай со штабом. На горизонте какие-то всадники. Как будто рубятся, но слишком далеко, не разглядишь. Говорят, сейчас будет бой под станицей Ново-Николаевской. Какой-то маленький бой действительно произошел, но далеко впереди, нам не пришлось участвовать. Благополучно двинулись вперед и скоро прибыли в станицу Ново-Николаевскую. Узнали здесь скверную новость - красные изрубили здесь несколько десятков молодых казаков, чтобы не приставали к нам.

Августа 13-го. На утро двинулись дальше. Перед отъездом мне приказали оставить в станице двух казаков с телефоном, чтобы они следили за противником и доносили нам. Иначе говоря, оставить двух казаков на погибель. Но мои казаки Шилка и Шпыгарь оказались не дураки и, немного поболтавшись в станице, вернулись к нам. Подошли мы к хутору Желтые Копани, и шедший впереди стрелковый Кубанский полк вступил за хутором в бой. Весь наш обоз столпился перед хутором и ждал результатов боя. За хутором трещат пулеметы и винтовки, вспыхивают шрапнели; идет легкий дождик.

Нет ничего хуже такого пассивного ожидания. Не знаешь, двинемся ли дальше, или из-за хутора вылетит красная кавалерия и начнет рубить. А полковник Иванов, мое начальство, спит на возу под шум боя, и ему на лицо падает дождь. Наконец, часа через полтора красные удрали и мы вошли в хутор. Стали доставлять убитых и раненых. Пронесли молодого казака - ран не видно, глаза полузакрыты, лицо спокойно, будто спит, только страшно бледен. Положили его на солому под навесом. Потом прибыла подвода с ранеными: стоны, кровь и даже плач. Мы их снимали с подвод и вносили в хату. Суетится тут сестра - жена поручика Славутинского - и ничего не знает и не умеет. Потом мы заказали в одной хате карасей и хорошо закусили. Потом двинулись в станицу Ново-Джерелиевскую, куда и прибыли вечером. Отпевали наших убитых в этом бою - всего трех. Нас все время провожает похоронное пение. Каждый день или мы кого-нибудь хороним, или жители. Обращают на себя внимание здешние церкви. Это - большие красивые кирпичные здания, но хуже, чем в городе. Говорят, казакам некуда девать денег, вот и строят церкви. Край здесь очень богатый.

Августа 14-го. Провел я телефон Кубанскому стрелковому полку. Сидели тихо и спокойно. Вдруг - наш пушечный выстрел. Бегу к начальству за приказаниями. Казанович ругается: "Что вы - услышали выстрел и уже испугались!" Кто-то обмолвился словом "тревога". - "За одно слово "тревога" буду вешать", - говорит Казанович.

Однако, за станицей начался бой. Наши устроили наблюдательный пункт на колокольне, провели туда телефон, и пошла работа. Наши орудия, к сожалению - только два, работают превосходно. Бьют шрапнелью без промаха и каждым выстрелом вырывают по 150 шагов фронта. Наступает пехота. В телефон слышна команда: "Девять ноль". Затем - бах, бах, и т.д. Палят и красные по станице, шрапнель так и свищет. Наконец, они попали в колокольню и оборвали кабель. Спешно починяем телефон - бой продолжается. Показывается красная конница. "Бейте по коннице", приказывает Казанович. "Не могу я разорваться", - отвечает командир батареи, превосходный "артиллерист, дроздовец. Приказали нам собираться. Высыпали на улицу испуганные жители. Какая-то девица говорит мне: "У нас со страху юбки падают!" Выехали мы из станицы и потянулись гуськом по дороге. Нас заметили и открыли огонь. Вспыхнули над нами белые облачки и засвистела шрапнель. Тут все подводы, как по команде, разом повернули налево и пустились вскачь по полю. Началась паника. Начальство крепким матом скоро восстановило порядок, и мы двинулись дальше. Многие жители станицы на наших глазах удирали в камыши, захвативши с собой котомки с хлебом. К вечеру мы вернулись в станицу Гривенскую и остановились в той же хате. Неподалеку устроили телефонную станцию.

Слышал я оригинальный разговор между нашим хозяином и его женой. Дело в том, что ее боднула корова в колено и искалечила. Она болеет уже целый год и не может двигаться. Вот муж говорит ей: "Умри!" - "Хорошо, я умру", - говорит она.

Вечером мы получили известие о страшном разгроме Красной Армии в Польше. Поляки взяли более 200.000 пленных. Об этом приказано известить нашу группу войск. А наши дела не так уж хороши. Вечером пришла телеграмма: "Противник двигается к станице, имея с собой тяжелые пулеметы". Несмотря на это, наше начальство не приняло никаких мер. Пока Казановича где-то нет, и нами командует генерал Колосовский, первопоходник.

Августа 15-го. Сегодня Успенье. Я вышел во двор, и вдруг затарахтел пулемет на нашей заставе, за полверсты от нас. Все высыпали во двор, ждем, что будет дальше. Донеслось отдаленное ура. Решили, неизвестно почему, что это наши. Вдруг полковник Иванов командует: "Запрягай!". И тотчас же по нас открыли огонь из пулемета с луга, который начинался от нашей хаты. Я кинулся в хату, схватил свои вещи и бросил на подводу. Затем бросился на телефонную станцию. Встречаю по дороге рядового Аносова и кричу ему: "Срывай аппарата!" Пулемат трещит, но пули идут где-то высоко над нашими головами. Вижу - улица пуста. Наши с невероятной быстротой запрягли и уехали. Я бегом пустился в догонку и скоро догнал подводу. На ней сидит поручик Лысенин, с ним сестра и разный хлам. Едут вскачь, потеряли крышку от самовара. Скоро догнали остальной обоз. Наши куда-то исчезли почти все. Остались только я, полковник Иванов, писарь и два брата Фоменко - рядовые.

Вдруг Фоменко кричит: "Неужели нам тут погибать! Господа офицеры! Давай патроны, давай винтовки!" - Я глянул вперед, вижу в конце улицы человек 5-6 всадников, шашки наголо, что-то кричат. Расстояние шагов 150. Я спрашиваю Фоменко: "Это красные?" - "Так точно!" Тут только я заметил, что они в красных шапках - отличительный знак коммунистической кавалерии. Мы все пятеро забежали в какой-то двор и открыли дружную стрельбу. Тут у меня пропал всякий страх, я только затрясся от злости и стал старательно целить. Выпустил четыре патрона и не попал ни разу. Тут Фоменко убил коня под одним из всадников. Конь рухнул на землю, полетел и всадник, описавши какую-то удивительную траекторию. Тут все прочие всадники пошли наутек. Мы за ними, кричим ура. "С нами Бог!" - прибавил Фоменко. "Не увлекаться!" - крикнул полковник Иванов.

Я говорю ему: "Господин полковник, примите команду!" - "Я никогда не командовал", говорит он. Всадники живо удрали. Я еще один раз выстрелил в догонку и тоже не попал, да еще чуть не оглушил полковника Иванова, так как стрелял сзади его. Оглянулись мы назад и командуем обозу: "вперед". Никакого ответа. Посмотрели, а там ни одного человека, ни солдат, ни извозчиков. Мы побежали вперед.

Ужасно неприятно бежать, когда сзади свищут пули. Я догнал какую-то подводу из нашего обоза, и мы вскачь понеслись вперед. Кругом станицы идет бой, гремят пушки, но что, где и как - я ничего не могу понять. Выехали из станицы и уже спокойно поехали вдоль протоки. Опять собрался многочисленный обоз. К вечеру прибыли на хутора "Веселые", то есть проехали верст 30. Там Улагай и весь штаб десанта. Работает радио, связались с Врангелем. Наша неудача вполне определилась, нас будут эвакуировать в Крым. Да оно и неудивительно: на наш отряд в 5000 человек обрушились две советские армии, то есть около 80.000 человек. У меня пропали все вещи, осталось, что было на мне, то есть старое обмундирование, часы (они до сих пор у меня) и документы. Пропало и все телефонное имущество. Только Аносов спас телеграфный и два телефонных аппарата.

Августа 16-го. Стали на берегу Кубани. Собрался большой табор. Похоронили на берегу какую-то несчастную сестру милосердия. Оказывается, нас решили эвакуировать через Ачуев. Это небольшой городок в устьях Кубани, там рыбные ловли Кубанского Казачьего Войска. Там теперь строят для нас понтонный мост и для этого согнали лодки со всех окрестностей. Туда поехал через наш табор Улагай со своим штабом.

Августа 17-го. Меня с моей командой потребовали назад в штаб Казановича на хутора Барабановские. Поехали назад верст за тридцать, прибыли туда среди ночи. Обстановка оказалась весьма странная. Доехали мы до наших окопов, нам говорят: "поезжайте дальше". Проехали еще с версту по направлению к противнику и, наконец, приехали на место. На берегу Кубани стоит одинокий хутор, на другом берегу красные. С правого фланга Кубань, идущая в виде буквы Г, а левый фланг обнажен, и только в ту сторону направлены два пулемета. Заходим в хутор, весь штаб спит. Я явился к Караваеву (Начальник штаба), передал пакет, и мне приказали читать. Начал я читать, а ТУТ красные открыли огонь с того берега. Никаких приказаний мне не дали, а только сказали: "Утром посмотрим!" Вышел я со своей командой во двор искать ночлега, а красные знай палят. Никакого ночлега мы не нашли и вернулись в наш табор, расположенный на Ачуевской косе. К нам каждое утро и каждый вечер прилетают четыре советских аэроплана, и каждый бросает по 10 бомб, т.е. 80 бомб в день, и ни одного попадания. А ведь нас целый табор, широко раскинувшийся, да еще суда на море. Берег низкий, песчаный, море больше похоже на лиман, чем на море, даже вода мало соленая, кругом камыши. И вот бомбы попадают в камыши и в море. А ведь бомбы бывают и пя- типудовые. Когда наши увидят аэроплан, поднимается неистовая, беспорядочная стрельба из винтовок и пулеметов. Попаданий незаметно, но стрельба удерживает красных на высоте. Все-таки эти налеты очень неприятны, хуже всего сознание беззащитности. Завидую полковнику Иванову: он во время налета преспокойно лежит на возу и улыбаясь глядит на небо. Конечно, это самое благоразумное.

Августа 23-го. Сегодня меня опять послали в штаб Казановича. Приехали. Оказывается, он стоит уже на Веселых Хуторах. Жители все разбежались, увезли имущество, угнали скот. Казанович устраивается, будто на год: выбирает себе столовую, спальню и прочее. Соединились телефоном с фронтом. Фронт держат по очереди полки Алексеевский и Кубанский стрелковый. Алексеевский полк ненадежен. В нем масса вчерашних красных. Хутор под самой рекой, кругом камыши, на которые мы поглядываем с тревогой. Говорят, в этом году по причине засухи они стали проходимы и оттуда могут появиться красные. Поэтому я сплю, не раздеваясь, и не расстаюсь с винтовкой. Оказалось, что у нее мушка сдвинута в сторону. Вот почему я не мог попасть ни разу. Каждый вечер красные подымают усиленную орудийную пальбу. У них 12 орудий, что мы видим по вспышкам, а у нас только два. Мимо нас проходят наши последние части, скоро, видно, наша очередь отступать. Стоит чудная погода, а ночи прямо волшебны. Кубань, сады и хутора наполняются серебристым голубоватым туманом, река, как зеркало, и только плывущие по реке трупы конские и изредка людские портят красоту. Наше начальство покупает у извозчиков лошадей и повозки по вольной цене и только у желающих. Бедные извозчики все "желающие", потому что на обратном пути их ловят красные и убивают всех, кто с лошадьми, а без лошади возможно проскользнуть домой незаметно.

Августа 26-го. Сегодня красные с утра палят по нас из пушек, но редко, и все снаряды аккуратно ложатся за реку в камыши. К вечеру они изменили прицел и положили 3 снаряда вокруг нашего штаба треугольником. Это значит, следующий снаряд будет прямо по штабу. Вечером к нам приехал на автомобиле Улагай. Я слыхал его беседу с Казановичем. Казанович говорит: "Мы хотели повторить поход Корнилова, только с поддержкой интендантства. Мы хотели взять Екатеринодар". - "Какой там Екатеринодар, - говорит Улагай, - когда Тимашевку не могли удержать! Дураки красные, что не пустили нас в Екатеринодар, оттуда не ушел бы ни один человек".

Августа 27-го. Сегодня утром приказали мне убрать все. Наконец и мы уходим. К вечеру благополучно прибыли в Ачуев. Это оказался вовсе не город, а ничтожный поселок. Большая и хорошая церковь, дом священника, огромный ледник, сараи и чаны для засолки рыбы, в общем, домов штук десять. Кругом камыш, песок и болото. Мне удалось получить от какого-то коменданта 13 фунтов муки, то есть по одному фунту на каждого человека моей команды. Мы из этой муки сварили галушки в патронной жестянке, да еще положили туда три коровьих ножки, найденные на дороге.

Августа 28-го. Остановились в одном доме с Улагаем. Я видел, как ему понесли черную икру в салфетке. Опять прилетели красные аэропланы и бросали бомбы в Ачуев. Наши положили телегу на бок, укрепили на колеса пулемет и палили в аэроплан. И наши пулеметы, и красные бомбы одинаково палят мимо. Вечером мне приказали снять телефонную линию от Ачуева до места посадки и дали в помощь юнкеров. Ночью уборка линии была закончена, и мы сели на пароход.

Журнал "Вестник первопоходника".

 Отправлено: 14.11.13 19:39. Заголовок: ДЕСАНТ НА КУБАНЬ 192..

ДЕСАНТ НА КУБАНЬ 1920 г. — СЕРГЕЕВСКИЙ

В № 41″Добровольца», на стр.14-16, Г. Орлов в своей статье «К 35-летию последних решающих боев в Сев. Таврии кратко описывает десантную операцию из Крыма на Кубань в августе 1920 г., основывая, повидимому, свое описание, главным образом, на советском труде Короткова и критике этого труда ген.Шатиловым.

Как участник этой операции, составивший в 30-х годах подробное ее описание /к сожалению, оно погибло в рукописи/, для чего я пользовался советскими трудами — весьма точным и основательным, принадлежащим перу участника этих боев на красной стороне /бывш. офицера, фамилию которого, к сожалению, забыл/ и малокультурным, полного самовосхвалений, трудом, упоминаемого Г. Орловым, тов. Ковтюха, я позволяю себе дать некоторые подробности этой десантной операции и исправить некоторые ошибки.

Ген.Штаба Полковник Сергеевский.

Десант на Кубань 1920. заслуживает того, чтобы он был подробнее отмечен в истории Белой борьбы и как поучительный военно-исторический пример такого рода операции вообще и в условиях гражданской войны, в частности и как пример доблести войск, и энергии и решительности частных начальников, но и крупных ошибок в подготовке и неправильного руководства всей операцией в лице Командующего десантной «армией», как ее называли официально в те дни.

Моя статья не является описанием операции, хотя бы только с белой стороны; она — только дополнение к тому, что сообщает об этой операции Г. Орлов в № 41 «Добровольца».

Ошибок в подготовке и организации было много, и больших, и малых. Я отмечу лишь те, которые наиболее повлияли и на общий исход операции, и на те трагические положения, в которые в течение 3-х недель непрерывно попадали части армии и из которых они все же, хотя и с потерями, но благополучно выходили, благодаря таланту частных начальников.

Прежде всего — недостатки предварительной разведки: совершенно преувеличены были представления о силе и значении белых повстанческих отрядов в западной части Кубани /напр., отряда полк. Скакуна/. Предвзято и совершенно неоправдано было предположение, что население Кубани даст большое число вооруженных казаков для развертывания 2-ой Кубанской «дивизии» генерала Шифнер-Маркевича, представлявшей из себя лишь кадры действительных частей, в которые надлежало вливать местные пополнения. Люди для этого оказались налицо, частично — и конский состав. Но оружия не было /оно все было отобрано красными у населения/, а армейская огромная база, приплывшая с десантом в Приморско-Ахтарскую, оружия /винтовок/ не имела вовсе.

Десантная армия везла с собою огромное количество гражданского и небоевого элемента. Наличие последнего, в виде всевозможных тыловых учреждений, было до известной степени оправдано, так как перед армией стояли огромные задачи, почти в полном отрыве от Крыма. Неизбежно было и известное число жен офицеров, ибо условия белой борьбы сделали для многих это правилом: жены не отделялись от мужей, иногда даже в боевой обстановке. Но совершенно недопустимым было взятие с собой в десант огромного числа станичных атаманов и другой местной администрации, ушедшей с армией весной 1920 г. и ныне возвращавшейся со своими семьями и всяким домашним скарбом, до клеток с канарейками включительно. Все это «возвращалось на Родину», точно в ней был уже установлен твердый «белый»порядок! Все это, как отмечает и Г. Орлов, бросилось в глаза и прибывшему к погрузке десанта ген. Врангелю, который не смог не бросить по этому поводу упрека в своих Воспоминаниях своему Начальнику Штаба.

Были и меньшие, но существенные по последствиям ошибки при формировании армии и ее штаба. Я укажу на две, на которые я лично натолкнулся. В десанте участвовало три военных училища. Офицеры генерального штаба, преподаватели в этих училищах получили приказание итти в десант со своими учениками. При этом почти никто из них, несмотря на их просьбы, не был использован ни для строевых назначений, ни для штабных /по их специальности/, ни для административных.

В особенном забросе оказалась служба связи. Точнее — кроме радиостанции для связи со штабом Главнокомандующего в Крыму /для чего, кроме того, была использована, когда обстановка стала критической, и авиация из Крыма/ и предполагаемой связи по старине — ординарцами, служба связи вообще отсутствовала. Ни местная телеграфная сеть /правительственная и железнодорожная/ не получила какого-либо организованного из штаба использования, ни даже каких-либо указаний о срочных донесениях, постах летучей почты и о местонахождении штаба армии и командующего. Поэтому и упоминаемая Г. Орловым «потеря связи» ген. Бабиева со штабом армии являлась не отрезанием его противником от главных сил армии, а просто отсутствием организации службы связи в условиях маневренной войны.

Тоже можно сказать и о железнодорожных сообщениях. В первую половину операции они могли играть /да частично и играли/ весьма существенную роль в действиях армии /линия Приморско-Ахтарская-Тимошевская-Брюховецкая и узел Тимошевская с жел.-дорожными мастерскими, паровозным депо и управлением частных Черноморских железных дорог/. Естественно было ожидать, что красные успеют угнать подвижной состав и, в особенности, паровозы. Между тем из Крыма не было привезено ни одного паровоза и ни одного вагона. Короче, организация десанта была мало продумана.

Но самым главным недочетом оказалось полное несогласие командующего армией, ген. Улагая, со штабом армии, во главе которого стоял отличный генерал генер. штаба Драценко. Мне не известны причины этого несогласия. Но результат их был изумительным: командующий армией перешел к личному управлению армией, совершенно игнорируя работу штаба, да, видимо, и не представляя себе ее важности.

Погрузка и движение десанта /Феодосийской его группы — Черным морем и Керченским проливом — ночью, без огней, под крымским берегом, т.к. Таманский полуостров был в руках красных/ и сосредоточение его утром 13-го августа /нов стиля/ на середине Азовского моря, были выполнены точно и блестяще во всех деталях. Вообще действия флота во время всей десантной операции — были выше всяких похвал.

Ранним утром 14-го августа был высажен десант в Приморско-Ахтарскую, и станица была захвачена после очень короткого боя. Появление десанта оказалось совершенно неожиданным для красных и вызвало панику.

Когда, около полудня, высаживался батальон Константиновского военного училища /350 штыков/, в рядах которого я находился в качестве преподавателя военных наук, в станице царил уже полный мир, а части авангарда были выдвинуты на несколько километров на восток, вдоль линии жел. дороги.

Мы ночевали в станице и к вечеру 15 августа были /находясь в резерве/ выдвинуты верст на 15 от станицы, имея главные силы дивизии ген. Казановича где-то на переход впереди.

/Десантная армия состояла из 3-х дивизий: Сводной — ген. Казановича, 1-ой Кубанской конной — ген. Бабиева и 2-ой Кубанской/только кадры/ — ген. Шифнер-Маркевича. Подробности см. в статье Г. Орлова, в № 41 «Добровольца.

Нам было уже известно, что эти главные силы в ночь на 15 августа понесли тяжелый урон: неожиданным нападением красных был уничтожен Гренадерский батальон Алексеевского пехотного полка /говорили, что 90 трупов гренадер остались на месте, остальные были уведены в плен/.

16 августа Константиновское военное училище, несмотря на большую жару, продолжая оставаться в резерве, совершило переход в 50 клм., через станицу Ольгинскую и ночевало в ст. Новоджерелиевской.

/Упоминаемая Г. Орловым ст. Ольгинская и есть та Ольгинская. Отряд /речной десант/ тов. Ковтюха на р. Протоке никогда не был вблизи этой Ольгинской, а до другой Ольгинской, мимо которой проплывал Ковтюх /на реке Кубани, между Екатеринодаром и ст. Троицкой/, наш десант никогда не доходил./ — 17 августа марш продолжался и, сделав около 15 км., училище нагнало главные силы дивизии, ведшие бой за овладение узловой станцией и станицей Тимашевской.

Училищная бригада /Константиновцы и Кубанцы/ была брошена в обход Тимашевской с севера и овладела станционным поселком штыковым боем около 2-х часов дня. Приведу некоторые подробности:

Выйдя на рассвете из Новоджерелиевской, мы увидали близ дороги несколько десятков изуродованных трупов, среди них несколько сестер милосердия: это было место расправы красных с уведенными сюда пленными гренадерами, о которых я говорил.

Юнкерские дозоры натыкались на притаившихся в бахчах по сторонам дороги красноармейцев, части которых были здесь разбиты накануне нашими главными силами. Из советского описания видно, что чины штаба советской дивизии, здесь разбитой, прятались во время нашего марша в заросших камышами разливах озера близ ст. Роговской.

При пересечении, уже в нескольких верстах от Тимашевской, железной дороги из Приморско-Ахтарской, мы имели привал, на котором включились в жел.-дорожный провод и почему то оказались в состоянии слышать телефонные разговоры красных начальников, находившихся на вокзале ст. Тимошевской, с соседними станциями. У них царила паника и особенно они волновались о «гареме», о котором сообщалось, что он отправлен на север, на ст.Брюховецкую, т.к. пути на Екатеринодар забиты составами.

Когда был захвачен станционный поселок, я вошел на телеграф станции. Хотя здание вокзала, отлично видное со стороны нашего наступления, было часа два под обстрелом нашей артиллерии и имело прямые попадания наших гранат, но на телеграфе оказались налицо не только телеграфисты, но и телефонистки телефонной централи. Все они встретили меня с восторгом /в янв. и февр. того же 20-го года я, при нашем отходе к Новороссийску, около месяца провел на этой станции и, по должности начальника связи Доброкорпуса, имел постоянное общение с телеграфом/. Вся телеграфная и телефонная связь не только оказалась работающей, но на станциях, с которыми она работала, еще не знали /хвала телефонисткам, молоденьким девушкам!/ что красные защитники Тимошевки уже бежали.

И вошедший па телеграф еще до меня сам начальник дивизии, ген. Казанович, имел возможность обсуждать с каким то красноштабцем в Екатеринодаре стратегические планы красного командования, называя себя «товарищем комбригом».

Он прервал этот разговор словами: «Довольно. Я генерал-лейтенант Казанович. Распорядитесь приготовить мне квартиру в Екатеринодаре.»

Но и красноштабец выдержал марку: «На какой улице прикажете ваше, превосходительство?»

На этом связь порвалась.

Увидя меня, ген. Казанович мне приказал, впредь до прибытия офицеров по передвижению войск, исполнять должность ЗК /коменданта станции/.

Я потребовал к себе начальника станции. Он, человек большого роста, в форме, явился ко мне, трясясь от страха, отрапортовал, назвав себя «коллежским секретарем». Он мне был незнаком и выяснилось, что недавно переведен советскими властями откуда-то с севера.

Когда я ему резко приказал как можно скорее восстановить работу станции и полный порядок, то он был прямо потрясен:

«Господин Полковник! Вы оставляете меня в должности?»

«Какое же у меня основание вас сменять? Вы остались на своем посту…

Далее выяснилось, что из Управления дороги ушли с красными все инженеры /путей сообщения и технологи/, а низший состав остался.

На станции не оказалось, конечно, ни одного «здорового» паровоза, но много «больных» в паровозном депо.

Я потребовал начальника службы тяги. «Сбежал». Его помощника — сбежал. Кто же имеется? Старший мастер депо. Явился. Я помнил его лицо.

«Где ваше начальство?»

«Утикло, г. полковник».

«Каково положение в депо? Много ли паровозов в ремонте?»

«Отличное положение, г. полковник. Как вы уходили, 60 паровозов было. Столько их и сейчас — ни одного не починили…»

«А сейчас они нам нужны».

«Понимаю. Только, разрешите доложить, рабочих подмазать нужно. Хлеб 3 дня не выпекался, жалование не выплачено за 2 недели…»

«А где мука? А где деньги?»

«Имеются. Только прикажите письменно». /Кому он рекомендовал приказать не помню — не то завчерхозу, не то чержелсоюзу/…

Я немедленно написал две записки.

Ранним утром следующего дня по станции уже бегал паровоз — из частей 4-х паровозов, за ночь собранный. За следующие 3 дня еще 3 паровоза вышли из депо. Невольно подумалось, кто же был «рабоче-крестьянской властью»- красные или белые?

Между тем, к вечеру 17 августа /По сведениям Г. Орлова/по Короткову/ — это было вечером 18-го августа. Мои воспоминания /вспоминая число ночлегов/ говорят за 17-ое. Впрочем, я допускаю, что мы пробыли на середине Азовского моря не 1, а 2 ночи/ мы уже получили сведения от дивизии ген. Бабиева, занявшей боем севернее нас ст.Брюховецкую. Помнится, что на другой день/13-го?/ ген. Бабиев имел большой бой с атаковавшими его значительными пехотными силами. Результат — несколько тысяч пленных: очевидно, охотно сдавались.

— Различные трофеи взяты были и накануне, в том числе и «Гарем». Бабиев просил выслать за ним паровоз. И днем 18-го августа поезд с «гаремом» при был в Тимашевку. Но в нем оказались не красавицы-одалиски, а насмерть перепуганные, со всей Руси согнанные, большей часть пожилые, интеллигенты: гарем оказался горемом — «головным ремонтным поездом».

Что мы с ним сделали, точно не помню, но думаю, что наш первый паровоз

оттащил его на «базу» в Приморско-Ахтарскую и что сам он /паровоз/ прибыл туда как раз во-время: база обстреливалась с моря, да и вне этого штабу армии давно было время итти за войсками, т.к. связь с ними почти отсутствовала.

Получив паровоз, поезд штаба Армии, перегруженный всевозможными чинами и небоевым элементом/ многие старались из-под обстрела с моря уйти к победоносным войскам/ двинулся/20-?/ в Тимошевскую, но до нее не сразу доехал.

За эти дни /14-20/ красные успели подтянуть значительные силы на Западную Кубань /см статью Г. Орлова/. Одна группа собиралась на линии р. Бейсуг и ее разливов — от моря до Канивска /станция жел.-дороги севернее Брюховецкой/. Отсюда красные готовились нанести удар на юго-запад, по сообщениям десанта, в отрез его от базы в Приморско-Ахтарской.

Какие-то, вероятно, конные части, уже прорвались на юг от Бейсуга, попортили жел-дор. путь между Ольгинской и Роговской и появились около Ольгинской, как раз, когда туда прибыл поезд Штаба Армии. Вероятно, это были разъезды красных, или за темнотой они не могли определить величины белых сил. Все, могшие носить оружие, бывшие в поезде люди, рассыпались в цепь под командой старейшего — ген.-от-инфантерии Ирманова, и благополучно отстрелялись, взывая в тоже время по телефону к ген. Казановичу /в Тимашевской, о выручке. Казанович спешно отправил на выручку штаба армии Константиновское военное училище/ поездом, пользуясь 2-м паровозом/. Выручка пришла во-время. Путь был исправлен и поезд штаба, простояв в Ольгинской около суток, в ночь на 22-ое/?/ прибыл в Тимошевскую.

Между тем за 20 и 21 положение здесь весьма ухудшилось: со стороны Екатеринодара надвигались большие силы, также, как и со стороны Брюховецкой, откуда конная дивизия ген. Бабиева двинулась вдоль Бейсуга на запад, против 1-ой группы красных, имевшей очень много конницы. Уже с полудня 21-го Тимашевская была под артиллерийским огнем.

Помню прибытие поезда штаба на Тимашевскую. Я был все еще в должности коменданта станции. Тихо, без огней, в полной темноте вполз поезд на абсолютно темную станцию. Я вошел в один из вагонов. Там стоял густой храп спавших. Я окликнул.

«Кто это? «

Где мы?» раздались голоса.

«Здесь Тимашевская. Я — комендант станции.»

«Слава Богу! Наконец мы в безопасности».

«Не совсем, господа. Рассветет и артиллерийский обстрел возобновится.»

В ответ раздались женские вопли ужаса, а затем и плач детей. Оказались 2-3 летние, и, притом, больные дети.

Штаб все же выгрузился и ушел в станицу.

/окончание в следующем номере/

Генштаба Полковник СЕРГЕЕВСКИЙ

http://freiwillige.ru/desant-na-kuban-1920-g-sergeevskij/

 Отправлено: 14.11.13 19:42. Заголовок: ДЕСАНТ НА КУБАНЬ 192..

ДЕСАНТ НА КУБАНЬ 1920 г. (Окончание).

Настало 22-ое/или 23-е?/ число. С утра уже начался бой за Тимашевскую. Уже в полдень обнаружились пехотные цепи красных и не только с юго-востока, востока и севера, но и с северо-запада.

После полудня юнкера Кубанского Училища уже отбивали атаки на железнодорожный поселок./Батальон Константиновцев не вернулся из Ольгинской и начинал переживать там свою трагедию. Двух-трех легко раненых юнкеров привез с собой штаб Армии/. Около полудня я был сменен с должности коменданта станции прибывшим офицером по передвижению и отозван в штаб дивизии, который помещался в доме священника, у церкви, в центре станицы, версты полторы от вокзала.

Таща свой небольшой багаж, я около часу дня пришел туда пешком. Несколько красных батарей громило площадь у церкви, которая была им, очевидно, видна. Визг снарядов, разрывы шрапнелей, щелканье по крышам пуль… Положение в доме священника было малоуютное. Идя по пустому коридору, я услыхал в одно из комнат голоса и открыл туда дверь. На 2-3 кроватях сидело человек 10 офицеров в высоких чинах. У окна — генералы Улагай и Казанович. Шло, очевидно, совещание. Я извинился и хотел уйти, но Командующий Армией меня окрикнул:

«Постойте, полковник. Вы, кажется, генерального штаба? У нас военный совет и нет ни одного офицера генерального штаба. Пожалуйста, примите участие».

Я вошел и с изумлением увидел, что среди присутствующих не было ни одного офицера штаба Армии. А последний расположился всего в 2-х кварталах от штаба дивизии!

Еще более я был изумлен, когда узнал, о чем идет совещание. Положение оказывалось для штаба Армии и дивизии ген. Казановича почти безнадежным. Окруженная с трех сторон, сбившаяся в станицу Тимошевскую, дивизия явно не могла больше держаться. Станционный поселок, откуда я только что пришел, уже был наполовину потерян. Выход из окружения был только на юго-запад. О дивизиях Бабиева и Шифнер-Маркевича, видимо, не было точных сведений… Положение усложнялось еще наличием чуть ли не 4.000 пленных.

После нескольких минут разговора об этих подробностях, я услышал решение Командующего Армией: «Уходим вдоль железной дороги на Славянскую, на юго-запад. Там на реке Протоке мост разрушен. Я не бывал в этой части Кубани, но мы, конечно, легко сможем устроить переправы.»

Я попросил слова. -» Я был на Протоке и проплывал именно этот участок на пароходе. О броде там не может быть и речи: широкая и глубокая река.

«Ну, сказал ген. Улагай, если офицер ген.штаба нам говорит, что переправа невозможна, то пойдем прямо на запад — на хутор Гречишный и станицу Гривенскую». Пленных решили освободить.

И за час до темноты мы начали этот отход. К счастью, в огромной станице было много лошадей и повозок. Почти вся пехота могла отходить на «тачанках», как тогда выражались.

Выход из полуокружения удался: переход в короткое наступление прикрывающих отход частей и то, что путь отхода шел низиной и не наблюдался противником, дали возможность это сделать. Мы двигались то шагом, то рысцой, до полуночи, а затем и весь следующий день. Путь шел почти ровной степью среди бесконечных бахчей, на которых созрели дыни и арбузы, что при отсутствии воды и жаре было очень приятно. Картина движения была оригинальна: бесконечные вереницы повозок с сидевшими на них вчерашними победителями и массы бегущих вдоль дороги, бахчами, каких то безоружных солдат: освобожденные в Тимошевской пленные не пожелали воспользоваться свободой и уходили с нами. Временами они срывали арбузы и дыни и, подбегая к повозкам, совали их нам.

«Куда же вы бежите, чудаки?» Сказал им кто-то около меня. «Ведь мы уходим, совеем уходим, в Крым, за море!»

«Не обманешь!» Добродушно отвечали воины «рабоче-крестьянской» армии, в большинстве оказавшиеся добродушными крестьянскими парнями Вятской и Пермской губерний, » наконец то, у вас свет увидели! Куда вы — туда уже и мы!»

Иногда, в 2-3 верстах севернее пути нашего движения, показывалась какая-то конница. То сам ген. Улагай со своим конвоем охранял лично отход колонны Сводной дивизии. Это было трогательно. Но кто же и как управлял остальными частями Армии?

Движение в сторону Гривенской не отрывало дивизии ген. Казановича от остальных частей Армии, и в дальнейшем дало возможность всю её сосредоточить к нижней Протоке. Но что было бы, если бы группа ген. Казановича ушла в сторону, к Славянской? А этого чуть-чуть не случилось!

Около полуночи на 24 августа /25-е?/ мы втянулись в чрезвычайно раскиданную вдоль скрывающейся в море камышей /в плавнях/ Протоки и её мелких рукавов станицу Гривенскую. Во 2-ом часу ночи я улегся спать на дорожке садика у богатого казачьего дома, не ожидая отвода квартир.

Пока дивизия ген. Казановича так решительно выходила из боя, мои Константиновцы, попавшие в Ольгинскую и выручившие штаб Армии, переживали гораздо более страшные моменты. Не знаю чьим распоряжением их батальон был брошен на север, в станицу Брынковскую /почти единственная удобная переправа через Бейсуг/. Здесь они имели безнадежный бой с значительными силами красных, потеряли 2-х офицеров и ряд лучших юнкеров и были отброшены обратно к Ольгинской. На другой день /23-го августа?/ их атаковали у этой станицы большие силы красной конницы, очевидно, пришедшей из-за Бейсуга. Им удалось отбить несколько атак, когда они увидели в тылу красных новые конные массы. Это была дивизия ген. Бабиева. Порубив множество красных, которые, ища спасения попали под фланговый огонь юнкеров, Бабиев, видимо знавший обстановку, указал начальнику Константиновского Училища, ген. Чеглову, отходить к Приморско-Ахтарскую и исчез со своей дивизией в северном направлении.

Повидимому, там, у Брынковской, он имел новый блестящий успех, /Указание Орлова на то, что этот успех был одержан над отрядом Ковтюха, проникшим туда из Гривенской, неверно. Ковтюх в эти дни еще организовывал в Екатеринодаре свой отряд/ о котором говорит Г. Орлов и о котором ген. Бабиев донес непосредственно ген. Врангелю./ Это лучшее доказательство того, что управление Армией в эти решительные бои не существовало/.

Между тем Константиновцы на своем марше от Ольгинской к базе подверглись /24-го августа?/ новому нападению красной конницы. Построив 4 ротных каре, ген. Чеглов в течение нескольких часов отводил их и обоз с ранеными на запад; большие группы красных все время бросались на них в атаку, но отражались выдержанным огнем. Патроны были на исходе. Катастрофа приближалась. И опять, как накануне, в трагическую минуту появился Бабиев, и его полки снова спасли горсточку юнкеров.

Вероятно, в ночь на 25-ое августа, юнкера прибыли в Приморско-Ахтарскую, между тем, как конница генерала Бабиева, повидимому, опять куда-то унеслась.

На «базе» приход юнкеров оказался большой радостью. Не имея прикрытия, база с ужасом ожидала своего конца. Получив юнкерский батальон, база немедленно выступила к штабу Армии, в Гривенскую и бедным Константиновцам пришлось почти без отдыха, двинуться в новый марш /около 70 клм./, охраняя многокилометровый обоз учреждений базы и атаманов с их семьями, имуществом и канарейками. Местами приходилось очищать путь оружием, но значительных красных сил встречено не было; причиной этого, вероятно, было то, что где-то восточнее колонны базы, двигалась или располагалась дивизия ген. Бабиева.

Вечером 26-го августа база прибыла в Гривенскую. К этому времени, как части дивизии ген. Казановича, так, повидимому, и полки дивизии ген.Шифнер-Маркевича, создали фронт в 15-20 клм. восточнее Гривенской, где против них оказались значительные силы /по сведениям Г. Орлова — 3 стр. дивизии/.

Завязалось «армейское сражение». После первоначально тяжелого положения к вечеру 27-го августа наступило значительное улучшение, что, повидимому, было следствием прибытия к месту боев все той же победоносной дивизии Бабиева.

Вся армия оказалась в кулаке, с обеспеченным почти непроходимыми плавнями и небольшими, но часто глубокими протоками, сообщением с морем — рыболовным поселком Ачуево, в устье Протоки. Сообщением этим являлось, как сама р. Протока, так и грунтовая, малонаезженная дорога вдоль ее северного берега/50 клм./

Но главное улучшение в положении Армии произошло в ее штабе, расположившемся с 25 августа на площади станицы Гривенской. /Г. Орлов пишет, что штаб Армии в эти дни находился в станице Новонижестеблиевской, но это — другое название Гривенской/. Установив здесь свою радиостанцию, штаб получил надежную радиосвязь с Крымом и ген. Драценко донес ген. Врангелю о своем полном разрыве с ген. Улагаем. Ген. Врангель выслал в Гривенскую аэропланом Генерал-Квартирмейстера своего Штаба ген. Коновалова, весьма решительного человека, с назначением его Начальником Штаба десантной Армии, но с оставлением и в должности Генерал-Квартирмейстера. Иначе говоря — по первой должности ген. Коновалов являлся помощником ген. Улагая, а по второй — мог отдавать ему, именем Главнокомандующего, любое приказание. Ген. Драценко был отозван аэропланом в Крым, где вскоре получил высокое назначение на Нижнем Днепре.

Вечером 27 августа в Штабе Армии ожидали, что на другой день на фронте достигнуты будут крупные успехи…

28-го августа, в 9 часов утра, когда в станичной церкви начался благовест к обедне /15 августа ст. стиля — Успение Богородицы/, в районе, западней церкви, началась стрельба и у Штаба Армии засвистали пули.

Верстах в 2-х восточнее, в середине растянутой станицы, начальник Константиновского Училища, ген. Чеглов, ехавший на повозке в Штаб Армии, увидел перед собой нескольких, скакавших навстречу ему кавалеристов с обнаженными шашками. Его поразило то, что они были в красных фуражках. Он соскочил с повозки и успел перескочить изгородь у садика ближайшего дома, но видел, как всадники тут же зарубили шедшего по улице солдата.

Через несколько минут, в разных частях станицы шел бой. Нападение это казалось совершенно необъяснимым. Штаб Армии, во главе с ген. Улагаем, пешком отошел на восток, до дороги, отходящей на север, с которой /в 1,5клм./ отходила дорога на Ачуев. В это время к нему подошли с востока отдельные взводы Училищной бригады. /Училищная бригада с терцами составляли гарнизон Гривенской/. Они, а затем и одна рота Константиновского Училища, были брошены на помощь Терскому дивизиону, сильно пострадавшему в западной части станицы. К полудню противник здесь был оттеснен к камышам на Протоке, откуда он столь неожиданно и появился. Но в нескольких частях Гривенской неизвестно откуда появившиеся красные захватили часть станицы, где и держались.

Около часа дня Командование Армией послало полк. Генерального штаба Криволуцкого к ведущим на фронте бой дивизиям с приказом об общем отходе к Ачуеву, где уже начата была накануне /?/ постройка моста через Протоку.

Это нападение было делом рук Ковтюха, который собрал в Екатеринодаре отряд и спустился с ним на 2-х небольших пароходах и нескольких плотах по Кубани и Протоке в Гривенскую. Хорошо зная местность и пользуясь тем, что Протока у Гривенской течет рядом рукавов, совершенно закрытых бесконечной массой камышей, Ковтюх высадил свой десант одновременно в разных местах станицы.

Большого вреда его небольшой десант принести не мог. Даже паники у белых не произошло, и почти все, что было белого в Гривенской, благополучно отошло Ачуеву. О боевых частях, отходивших вечером через Гривенскую и мимо нее /вернее/ сухою частью плавен, и говорить нечего.

Но Ковтюх сорвал всю операцию десантной армии в момент, когда появилась надежда на успех.

_________

Остается сказать об обратной перевозке десантной Армии в Крым. Она началась в 5-6 клм. южнее Ачуева 30 августа и продолжалась 9 дней. Место погрузки было выбрано очень удачно — узкий песчаный пляж, а затем во все стороны на десятки километров — море камышей. Проникнуть через них к месту посадки противник и не пытался. Единственная дорога — от Гривенской к Ачуеву и от него по берегу моря — прикрывалась Училищной бригадой — 2-мя батальонами почти мальчиков-юнкеров, численностью, за огромными потерями, едва и более, чем по 150 штыков.

Героическая дивизия ген. Бабиева грузилась в первую очередь — она нужна была на Нижнем Днепре. Потом шли раненые, затем база, потом строевые части, наконец — прикрывавшие посадку юнкера.

Ачуев и его окрестности были совершенно безлюдны. Советская власть выселила еще в начале лета все население этой местности — до последнего человека,

Грузившиеся войска голодали, получая хлеб и прочие продукты из Крыма. Еще хуже было с водой. Пресная вода была только в Протоке, но она была мутная и пахла трупами, т.к. множество трупов людей и лошадей приплыло по Протоке и запрудило её устье. В Ачуеве были огромные ледники для хранения рыбы. Их лед наполовину растаял и заполнял цементированные ямы, в виде ледяной, прозрачной воды. Её и стали возить в бочках в район посадки. И сейчас же начались холерные заболевания, со смертью через 5-7 часов. На месте посадки выросло кладбище. Не сразу установили причину «холеры», оказавшейся отравлением рыбным ядом от воды из ледников, т к. в ней же гнили и остатки хранившейся рыбы.

Миноносцы нашего флота надежно охраняли район посадки и караваны увозящие десант судов от нападений морем. Но они ничего не могли сделать с советской авиацией. Последние дни посадки, каждый час появлялся красный аэроплан и сбрасывал в место посадки по 4- бомбы /конечно, слабого действия, но все же очень неприятные/. И наша Константиновская последняя потеря, портупей-юнкер, была понесена от этих бомб в последний день посадки. Все обозы частей десанта и «база» прибыли на место посадки на повозках. Почти все подводчики и лошади были погружены с частями десанта и ушли в Крым. Погружены были и все колеса. Тысячи же повозок, без людей, коней и колес, остались на берегу.

***

Хочется описать заключительные сцены оставления белыми Кубани. Вечером 6-го сентября/?/ погрузка должна была закончиться, и с темнотой последние части десанта должны были покинуть Кубань. Но часов в 8 вечера налетел шторм с грозой. Баржа, служившая пристанью, была сдвинута и погрузка затянулась. Константиновцы грузились ночью, в бурю, на паре имевшихся лодочек, перевозивших их по 5-10 человек к стоявшей в море на якоре парусно-моторной рыболовной шхуне «Св. Евстафий.»

На рассвете удалось снова установить баржу-пристань и к ней пришвартовать небольшой пароход для быстрой погрузки последнего прикрытия — Кубанского военного Училища, боем удерживавшего Ачуев, и взвода Константиновцев, наблюдавшего береговую тропу, к югу от места посадки.

Вставало солнце. Мы со «Св. Евстафия» смотрели в сторону Ачуева. Оттуда показалась быстро, но отчетливо, как полагается юнкерам, идущая колонна. Еще минут пять — и из плавней за нею показалась бегущая бесформенная толпа красных.

Но стоявший здесь в версте от берега миноносец немедленно открыл огонь. Взрывы шрапнели скрыли от наших взоров красную толпу. А когда огон прекратился, то на берегу уже никого не было видно. Только юнкера-кубанцы продолжали свой отчетливый марш к пристани.

Вот они подошли. Входят на пристань, а с нее на пароход. Пароход отчаливает. Маленький буксирный пароходик принимается за саму пристань. Не отдавать же её красным!

В это время из плавней под Ачуевым на берегу появляется всадник. Он скачет в нашу сторону во весь опор. Видно, как рука его работает нагайкой. Ему еще километра три, а сидящая на мели баржа уже начинает шевелиться. С пароходика его не видят и продолжают работу.

Баржа медленно поворачивается. Только корма ее еще держится на мели и держится как-то, точно нарочно, забытая сходня. Юнкера на «Св. Евстафии» кричат.

Успеет казак или нет?… Успел!… Не задерживая коня, он по сходне вскакал на баржу и в тот же момент сходня рухнула. Баржа уже плывет, а на ней конь и соскочивший с него казак. Он снял папаху. Видимо молится. Ура! Ура! Кричат юнкера на «Св. Евстафии».

http://freiwillige.ru/desant-na-kuban-1920-g-okonchanie-sergeevskij/

 Отправлено: 23.12.13 23:43. Заголовок: Запорожець пишет: А..

Запорожець пишет:

цитата:

Александровское военное училище и 42-й Донской полк — в районе станицы Старо-Титаровской

Недавно у красных прочитал "42-я сводная пешая бригада Бредовской дивизии".

 Отправлено: 24.12.13 11:27. Заголовок: Разведка Красных раб..

Разведка Красных работала "замечательно".Такое ощущение ,что у них работал отдел "сочинителей сказок"

 Отправлено: 24.12.13 14:09. Заголовок: Игорь Ластунов пишет..

Игорь Ластунов пишет:

цитата:

Разведка Красных работала "замечательно".Такое ощущение ,что у них работал отдел "сочинителей сказок"

Я красной литературы много начитался, считай вырос на ней. Почитать Буденного - со своей кавдивизией целые несуществующие корпуса громил

Белых тысячими в плен брали и постоянно громили, стало мне это очень подозрительно ???

 Отправлено: 24.12.13 19:49. Заголовок: 10 ноября 1920г. в Р..

10 ноября 1920г. в Русскую армию входили: 1-я Армия (командующий — генерал А.П. Кутепов).
1-й армейский корпус (генерал П.К. Писарев).
Корниловская дивизия (генерал Н.В. Скоблин): 1-й, 2-й, 3-й Корниловские полки — итого 1500 штыков, 140 пулеметов; отдельный конный ген. Корнилова дивизион (300 сабель, 20 пулеметов); Корниловская артиллерийская бригада (8 батарей; 19 легких и 4 тяжелых орудия); отдельная ген. Корнилова инженерная рота; запасный батальон. Марковская дивизия (генерал В.В.Манштейн): 1-й генерала Маркова пехотный полк (200 штыков, 100 сабель, 15 пулеметов), 2-й генерала Маркова пехотный полк (200 штыков, 100 сабель, 45 пулеметов), 3-й генерала Маркова пехотный полк (200 штыков, 100 сабель, 30 пулеметов), 4-й генерала Маркова пехотный полк; отдельный конный генерала Маркова дивизион (150 сабель, 6 пулеметов); отдельный Черноморский эскадрон (60 сабель, 4 пулемета); Марковская артиллерийская бригада (7 батарей; 15 легких орудий); 1-й гаубичный дивизион (7-я, 8-я тяжелые Марковские батареи); тяжелая тракторная батарея; запасный батальон (полк). Дроздовская дивизия (генерал Кельнер): 1-й Дроздовский полк (Мельников; 600 штыков, 52 пулемета), 2-й Дроздовский полк (Колосовский; 500 штыков, 50 пулеметов), 3-й Дроздовский полк (Максимов; 600 штыков, 50 пулеметов); 4-й Дроздовский полк (600 штыков); 2-й Дроздовский кавалерийский полк (300 штыков, 250 сабель, 30 пулеметов); Дроздовский кавалерийский дивизион (200 сабель); артиллерийские части(25 легких орудий). 1-я Кубанская конная дивизия(временно придана Конному корпусу) . Всего в 1-м армейском корпусе насчитывалось 4700 штыков, 1200 сабель, 442 пулемета, 59 легких и 10 тяжелых орудий.
Донской корпус (генерал А.В. Говоров). 1-я Донская дивизия (генерал Дъяков, полковник Арванити): лейб-гвардии Атаманский полк (Хрипунов; 150 сабель, 12 пуле-метов), лейб-гвардии Казачий полк (150 сабель, 12 пулеметов), 1-й Донской кавалерийский полк (150 сабель, 12 пулеметов), 2-й Донской кавалерийский полк (Ружейников; 150 сабель, 12 пулеметов), артиллерийские части (19 легких орудий).
2-я Донская конная дивизия (генерал Попов, полковник Соболевский): 3-й Калединский полк (Чапчиков; 400 сабель, 12 пулеметов), 4-й Назаровский полк (Рубашкин; 100 штыков, 500 сабель, 12 пулеметов), 5-й Платовский полк (Шмелев; 400 сабель, 12 пулеметов), 6-й Ермаковский полк (500 сабель, 12 пулеметов); 3-й Донской кавалерийский дивизион (100 штыков, 125 сабель); артиллерийские части (2 батареи; 8 легких орудий). 3-я Донская дивизия (генерал Гусельщиков): Гундоровский полк (700 штыков), 7-й Донской полк (Курбатов; 300 штыков, На Арабатской стрелке), 8-й Донской полк (Швецов; 600 штыков), 18-й Донской полк (ген.Долгопятов; 600 сабель); юнкерский кавалерийский отряд (400 сабель); артиллерийские части — 1-й Донской артиллерийский дивизион (10 легких орудий), учебный отдельный дивизион (4 легких орудия). Донская отдельная кавалерийская бригада, На Арабатской стрелке : Дзюнгарский калмыцкий полк (150 сабель, 12 пулеметов), 18-й Георгиевский кавалерийский полк (400 сабель, 17 пулеметов); отряд генерала Гаврилова (150 штыков); отряд государственной стражи (300 штыков). Всего в Донском корпусе насчитывалось: 2250 штыков, 4075 сабель, 217 пулеметов, 37 легких и 4 тяжелых орудия; в 1-й Армии в целом — 6950 штыков, 5335 сабель, 659 пулеметов, 96 легких и 14 тяжелых орудий.
2-я Армия (командующий — генерал-лейтенант Ф.Ф. Абрамов; начальник штаба — генерал П.А. Кусонский).
2-й армейский корпус (начальник штаба — полковник Фролов). 13-я пехотная дивизия (генерал Андгуладзе, полковник Жамов): 49-й Брестский полк (Шевченко; 400 штыков, 16 пулеметов), 50-й Белостокский полк (Виноградов; 150 штыков, 20 пулеметов), 51-й Литовский полк (Буяченко; 250 штыков, 20 пулеметов), 52-й Виленский полк (Зентенес; 200 штыков, 20 пулеметов); кавалерийский дивизион (100 сабель); Виленский кавалерийский дивизион (300 сабель); 13-я артиллерийская бригада (5 батарей; 23 легких орудия); инженерная рота (150 саперов). Отведена в тыл по смене частями Марковской и Корниловской дивизий 1-го армейского корпуса. 34-я пехотная дивизия (генерал Туркул, полковник Яковлев): 133-й Симферопольский полк (Бабич; 500/100 штыков, 25 пулеметов), 134-й Феодосийский полк (Волынский; 500/100 штыков, 12 пулеметов), 135-й Керчь-Еникальский полк (Лосиевский; 500/300 штыков, 17 пулеметов), 136-й Таганрогский полк (Куявский; 500/150 штыков, 8 пулеметов); Симферопольский кавалерийский дивизион (120 сабель); 34-я артиллерийская бригада (16 легких и 4 тяжелых орудий). На перекопских укрепленных позициях; по смене частями 1-й бригады Кубанской дивизии генерала Фостикова отведена в тыл. Всего во 2-м армейском корпусе: 1800 штыков, 520 сабель, 164 пулемета, 39 легких и 6 тяжелых орудий. Ему была придана 1-я понтонная армейская отдельная рота.
3-й армейский корпус (генерал Скалон).
6-я пехотная дивизия (генерал Янчевский): 25-й Смоленский полк (Новицкий; 500/250 штыков, 15 (7) пулеметов) - В районе ст. Таганаш. Самурский полк (Житкевич ; 500/100 штыков, 15 пулеметов), Кавказский полк (Порывких; 500/300 штыков, 15 пулеметов), 6-я артиллерийская бригада (12 легких орудий). 7-я пехотная дивизия: Алексеевский полк (450/200 штыков), Терский полк (450/300 штыков), Кубанский стрелковый полк (500/250 штыков), Сводно-Кубанский стрелковый полк (500/250 штыков); Запорожский кавалерийский дивизион; артиллерийские части. Приданные корпусу части: 2-я Кубанская конная дивизия; 2-й Сводно-Кубанский конный полк (200 штыков, 200 сабель, 20 пулеметов) - придан 7-й пехотной дивизии; 2-й Донской стрелковый полк (400 штыков, 12 пулеметов); кавалерийский полк (500 сабель, 20 пулеметов); артиллерийский дивизион (6 легких орудий); пехотная группа генерала Черепова — запасный батальон 6-й пехотной дивизии (200 штыков), запасный батальон 7-й пехотной дивизии (150 штыков), Астраханский пеший дивизион (200 штыков), полк немецких колонистов (200 штыков) - разбит у Чонгарского моста, Партизанский пехотный полк (200 штыков), Алексеевский кавалерийский дивизион (200 сабель, 8 легких орудий), Сводно-стрелковый пехотный полк (800 штыков).
Всего в 3-м армейском корпусе: 3800 штыков, 1150 сабель, 169 пулеметов, 44 легких и 2 тя-желых орудия; во 2-й армии — 5600 штыков, 1670 сабель, 333 пулемета, 83 легких и 8 тяжелых орудий.
В Конный корпус (генерал И.Г. Барбович) - Перешеек между озером Красным и Сивашом, входили: 1-я кавалерийская дивизия (генерал Выгран, полковник Байдак ): 1-й сводный кавалерийский полк (Попов; 100 штыков, 300 сабель, 30 пулеметов), 3-й сводный кавалерийский полк (Павличенко; 300 сабель, 15 пулеметов), 5-й сводный кавалерийский полк (120 штыков, 300 сабель, 12 пулеметов), 6-й сводный кавалерийский полк (200 сабель, 15 пулеметов), 1-я Стрелковая бригада (400 штыков), Сводно-гвардейский конный полк (200 сабель, 12 пулеметов), артиллерийские части (12 легких орудий). 2-я кавалерийская дивизия (генерал Шифнер-Маркевич, Беликов): 2-й сводный кавалерийский полк (500 сабель, 35 пулеметов), 4-й сводный кавалерийский полк (400 сабель, 30 пулеметов), 7-й сводный кавалерийский полк (300 сабель, 20 пулеметов), Сводно- Кавказский кавалерийский полк (400 сабель), артиллерия (12 легких орудий); 2-я Донская казачья бригада 1-й Донской дивизии(генерал Клочков) — 1-й Донской полк (Рябышев; 300 сабель, 30 пулеметов), 2-й Донской полк (Ружейников; 300 сабель, 11 пулеметов); 2-я отдельная кавалерийская бригада (генерал Шинкаренко, полковник Дементьев) — 1-й Туземный конный полк (Борисов; 140 штыков, 250 сабель, 62 пулемета), 2-й Туземный конный полк (Невзоров; 450 штыков, 350 сабель, 22 пулемета), партизанский отряд Володина (130 штыков, 1 пулемет). Корпусу приданы: 1-я Кубанская конная дивизия (генерал Дейнега, полковник Гришин) — 1-й Уманский конный полк (300 сабель, 16 пулеметов), 1-й Запорожский стрелковый полк (Дикий; 500 штыков), 1-й Корниловский конный полк(Макеев; 300 сабель, 16 пулеметов), 1-й Линейный конный полк (400 сабель, 16 пулеметов), 1-я, 2-я Дроздовские батареи (12 легких орудий); Терско-Астраханская конная бригада (генерал Агоев) — 1-й Терский конный полк (600 сабель, 20 пулеметов), 1-й Астраханский конный полк (600 сабель, 20 пулеметов). Всего в Конном корпусе: 1840 штыков, 6300 сабель, 333 пулемета, 36 легких орудий.
Другие соединения. 4-я Кубанская дивизия — 1-й, 2-й Полтавские, 1-й, 2-й Таманские полки (300 штыков, 1000 сабель, 2-й Таманский полк 6.10. направлен в ст. Крым). 2-я Кубанская дивизия (генерал Фостиков) — 1-я (1-й Лабинский и 2-й Кубанский полки), 1-я бригада действовала совместно с частями корпуса Барбовича на Литовском полуострове и 2-я (1-й Кубанский и Хоперский) бригады - в районе Феодосии. Всего в Русской армии: 14 650 штыков, 14 305 сабель, 1325 пулеметов, 215 легких и 22 тяжелых орудия.

Источник Военно-исторический журнал, Выпуски 1-6 2006 год.

Сразу видно данные красных.

 Отправлено: 12.08.21 14:31. Заголовок: Улагаевский десант н..

Улагаевский десант на Кубани.
Все силы десанта именовались Группой особого назначения. В состав десанта вошли конные дивизии Н. Г. Бабиева, А.М.Шифнер-Маркевича, пехотные части Б. И. Казановича — всего 4,5 тыс. бойцов при 12 орудиях, 130 пулемётах, нескольких броневиках и 8 аэропланах.
Высадка десанта происходила в районе Ахтари.
Командующий: генерал-лейтенант С. Г. Улагай
Начальник штаба: Генерального штаба генерал-лейтенант Д. П. Драценко, с 26.08. — генерал Коновалов.

В своём составе группа имела:
1-ю Кубанскую казачью дивизию (конную) (начальник: генерал-лейтенант Н. Г. Бабиев) — около 1000 сабель, 35 пулемётов, 6 орудий;
2-ю Кубанскую казачью дивизию (пешую) (начальник: Генерального штаба генерал-лейтенант Шифнер-Маркевич) — 900 штыков, 100 сабель, 48 пулемётов, 8 орудий;
Сводную пехотную дивизию генерала Казановича (1-й Кубанский стрелковый полк, Алексеевский пехотный полк — командир П. Бузун, с Алексеевским артиллерийским дивизионом, Константиновское и Кубанское военные училища) — около 2500 штыков, 50 пулемётов, 12 орудий, 3 броневика и 8 аэропланов;
«Волчью сотню» (командир: есаул Колков).
Отдельный отряд генерала Черепова в составе Корниловского военного училища и Черкесского дивизиона (всего около 500 штыков, 2 горных орудия) — высадка в районе Анапы. Не входил в состав десантного отряда и был предназначен для демонстрации совместно с действовавшими в районе высадки повстанцами.
Таманский десантный отряд генерала Харламова (2900 чел., 6 орудий, 25 пулемётов) — высадка в районе Таманской.
В своём составе имел:
42-й Донской казачий полк (командир: полковник Никифоров) — 500 штыков;
Сводно-казачий дивизион полковника Усачёва.

Силы Красной армии

Побережье Азовского и Чёрного морей от Ростова-на-Дону до границ Грузииприкрывала 9-я Кубанская армияКавказского фронта (командарм М. К. Левандовский, члены РВСС. А. Анучин, Я. В. Полуян) в составе двух стрелковых и двух кавалерийских дивизий, одной стрелковой и трёх кавалерийских бригад (30 тыс. штыков, 4 тыс. сабель, 157 орудий, 771 пулемёт).
Её войска были разбросаны на территории Кубанской области, причём большая часть сил вела борьбу с многочисленными повстанческими отрядами:
В районе Новороссийска — 22-я стрелковая дивизия;
На Тамани — бригада этой дивизии с кавалерийским полком;
В районе станиц Крымская, Гостагаевская — бригада 9-й советской дивизии;
К северу от Таманского полуострова до самого Ейска побережье наблюдалось частями 1-й Кавказской кавалерийской дивизии («дикой»).

Противобольшевистские силы

Планируя десантную операцию и дальнейший захват Кубани, штаб Врангеля немалую роль в осуществлении данного плана отводил антисоветским партизанским соединениям, действующим в тылу красных.
По советским данным, на Кубани находилось около 30 крупных отрядов общей численностью 13 тыс. человек, самым крупным из которых была «Армия возрождения России» генерала Фостикова численностью 5,5 тыс. бойцов с 10 орудиями и 35 пулемётами.
По данным врангелевской разведки, состав партизанских сил на тот момент был следующим:
Отряд генерала Фостикова («Армия возрождения России», 15 тыс. штыков и сабель, 5 орудий, 60 пулемётов) — в Баталпашинском отделе в районе станиц Удобная — Передовая — Сторожевая — Кардоникская;
Отряд полковника Скакуна (от 400 до 1500 человек) — в плавнях района Ачуева;
Отряд полковника Менякова — в районе станиц Суворовская — Бекешевская — Боргустанская;
Отряд полковника Лебедева — в районе Анапы.Улагаевский десант на Кубани.
К примеру, только одна дивизия генерала А. М. Шифнер-Маркевича, потерявшая за время боев на Кубани убитыми и ранеными около 300 человек и 200 лошадей и вышедшая из Феодосии в составе 1200 человек и 250 лошадей, с возвращением в Крым увеличилась до 1500 казаков и 600 лошадей.
Будущий Кубанский атаман генерал В. Г. Науменко, принимавший участие в операции как командир 2-го корпуса писал в своем дневнике: «Мы ушли с Кубани 24 августа в 6 часов вечера, забрав все, что можно. Оставили несколько сот повозок и до 100 лошадей, для которых не было места на судах. Потеряли мы около 3000 человек (700 убитыми, остальные раненые). Пришли с Кубани в составе больше, чем ушли. Людей было 14000 стало 17000. лошадей было 4 тысячи, стало около 7. Пушек было 28, стало 36…

 Отправлено: 13.08.21 13:11. Заголовок: На момент десанта Д...

На момент десанта Д. П. Драценко был Генерального штаба генерал-майор.В генерал-лейтенанты произведен с назначением командующим 2-й армией 4-го сентября 1920г.Так же и Шифнер-Маркевич.Насчет его производства в генерал-лейтенанты точных данных не встречал (например у С.В.Волкова он генерал-майор).Не считая сказочника Клавинга.