Во второй половине марта в Улясутай прибыл из Урги в качестве представителя барона Унгерна полковник Доможиров. Однако его полномочия были признаны здесь сомнительными, и полковник Михайлов отказался подчиниться ему. Распря эта была покончена энергичным вмешательством самого Унгерна, пославшего в Улясутай свое доверенное лицо, атамана Казанцева, с большими полномочиями{47}.
И. Г. Казанцев — казак Енисейского казачьего войска; службу проходил с 1912 года в Красноярской конной сотне по хозяйственной части и в канцелярии; в 1917 году, в первые выборы войскового правительства, был избран делегатом на Киевский съезд казачьих войск. Пятым войсковым кругом Казанцев был избран председателем войскового правительства Енисейского казачьего войска.
Из Мунусинска, которому угрожал красный отряд Щетинкина, правительство Енисейских казаков перебралось 21 сентября 1919 года в Красноярск, а оттуда, 17 января 1920 года, в Иркутск.
В мае этого же года Казанцев был арестован большевиками и просидел в Иркутской тюрьме до октября, когда ему удалось убежать из тюрьмы и через Тунку скрыться в Монголию. Здесь Казанцев пробрался в Ургу после взятия ее Унгерном; он обратил на себя внимание барона, и тот поручил ему организовать отряд для борьбы с большевиками по линии реки Енисей, причем давал ему только винтовки и патроны; все же остальное Казанцев должен был добыть себе сам.
Снабженный широкими полномочиями от самого Богдо-хана, Казанцев прибыл в Улясутай 9 апреля 1921 года с [157] небольшой свитой, в которую входил член войсковой управы Енисейского казачьего войска Лаврентьев, затем два казака и один монгольский князь. Атаман привез с собою из Урги 300 винтовок и 10 000 патронов.
По прибытии в Улясутай Казанцев собрал всех русских офицеров, которые находились в городе, и на этом собрании предложил желающим остаться и помочь ему в формировании отряда для завоевания Урянхайского края; те же, которые не пожелают помочь ему в этом деле, могут получить пропуск до Урги.
«Я живо помню первое появление Казанцева по его прибытии в Улясутай, — вспоминает поручик Носков. — Невысокого роста, широкоплечий, с большой рыжей бородою, в поношенной короткой меховой куртке, плотно застегнутой, в больших простых сапогах и казацкой папахе, появился он на собрании офицеров.
Спокойным голосом, опустив глаза вниз, он резко объявил:
— Я прибыл сюда, чтобы исполнять волю барона. В своих поступках я буду отвечать перед бароном. Я обязан и буду, конечно, так поступать. За каждую ошибку я отвечаю своей головой. Поэтому я буду требовать абсолютного повиновения со стороны всех, кто пожелает подчиниться мне.
Собрание молчаливо разошлось. Создалось неопределенное, но тяжелое чувство приближающейся катастрофы. Никто не желал быть слепым орудием в руках другого человека, и все же все подчинились. Почему так произошло, не могу сказать. Это — психологическая загадка, которую я не могу отгадать.
Многие думали об аресте Казанцева. Это было бы легко сделать, ибо страшный барон был далеко и фактически Улясутай был вне сферы его влияния. Казанцев был почти один, с очень немногими своими сподвижниками. И все же признали его авторитет как неизбежный зов судьбы...»{48}
Только немногие оставили Улясутай и отдельными партиями поехали в Ургу. В числе этих немногих были: полковник Михайлов, Полетика, братья Филипповы (четверо, все военные), Зубов, Рыбаков, Оссендовский.
Никто из них не предвидел той страшной участи, которая ждала их впереди. По дороге в Ургу, в Заин-Шаби, все [158] эти группы беглецов, за исключением одного Оссендовского, были схвачены унгерновцами из отряда Безродного и уничтожены. Вместе с полковником Михайловым была убита и его жена. Один из братьев Филипповых был увезен в Ургу, где и убит у входа в палатку барона Унгерна. Рыбаков и Зубов были отправлены в Улясутай и там повешены...
Скрытный, малоразговорчивый, атаман Казанцев производил на всех в Улясутае тяжелое впечатление. Он оказался к тому же и весьма жестоким человеком.
Планы его сводились к следующему.
Русские, мобилизованные в Улясутае, его окрестностях и в Хангельцике, незначительном торговом местечке, составляют небольшой отряд, в составе роты, сотни и пулеметной команды, и образуют правую колонну, которая будет иметь направление на Хангельцик, Тарлакшин и далее, через хребет Танну-Ула, в Подхребетинские русские деревни, находившиеся уже в Урянхайском крае, в районе Малого Енисея.
Начальство этой колонны было вверено поручику Поползухину.
В Тарлакшине предполагалось сделать длительную остановку для того, чтобы подготовить к удару левую колонну, на формирование которой был послан в Уланком поручик Стригин.
Отряд начал свое выступление из Улясутая в Урянхай на третий день Св. Пасхи, а после праздника выехал туда же и сам Казанцев.
Средства для содержания отряда атаман добыл путем «реквизиции» товаров у русских и китайских фирм города Улясутая.
Левая колонна Казанцева при своих попытках продвинуться в глубь Урянхайского края встретила упорное сопротивление урянхов и, будучи слабо вооруженною, вынуждена была возвратиться в Уланком, причем в этой экспедиции едва не попал в руки урянхов и сам атаман.
Правая же колонна в составе 160 человек благополучно достигла Тарлакшина, правого притока реки Тес, впадающей в озеро Убса-Нор. Около двух недель отряд стоял здесь совершенно спокойно, занявшись устройством лагеря, складов и производя строевые учения. Разведки отряд не вел, [159] хотя подозрительные по большевизму подхребетинские русские деревни находились всего в 60 верстах от лагеря.
Рано утром 24 мая рота пехоты (40 человек) ушла из лагеря на учебную стрельбу; сотне (80 человек) был дан большой наряд для устройства навесов для лошадей. В лагере остались не попавшие в наряды и больные. Ничто как будто не предвещало никакой беды. Но около 7 часов утра вдруг раздался залп, другой — и по роте, производившей учебную стрельбу, был открыт жестокий ружейный огонь. Рота была почти полностью уничтожена: из нее спаслось не более десяти человек.
Лагерь слышал стрельбу, но, полагая, что это учебные упражнения, оставался спокоен, пока кто-то не крикнул:
— Красные!..
Кучка людей, застигнутая врасплох, однако, не растерялась, и вошедшие в лагерь красные встретили сильный отпор со стороны улясутайцев, успевших теперь занять небольшой отдельный холмик за речкой. Начался бой.
Где-то в глуши, в мало кому известной стране, на чужой земле, русские, красные и белые, опять стремились уничтожить друг друга...
Довольно долгое время 70 человек белых успешно отбивали все атаки врага, но потом все-таки должны были отойти, так как часть красных партизан стала выходить в тыл оборонявшимся белым. Если бы конная сотня вовремя подоспела к месту боя, результаты его, быть может, были бы иные, но она не появилась в нужный момент.
Красные не стали преследовать отступивших обратно к Улясутаю белых. Последние потеряли убитыми и ранеными около 80 человек; потери красных были в два раза больше.
После своих неудач на подступах к Урянхаю атаман Казанцев в весьма угнетенном состоянии духа спешно вернулся в Улясутай. Неуспех его выступления мог скомпрометировать его в глазах барона Унгерна и погубить всю его дальнейшую карьеру. Поэтому он стал снова набирать силы и готовиться к вторичному походу в Урянхайский край.
http://militera.lib.ru/h/serebrennikov_ii1/09.html
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума