https://voencomuezd.livejournal.com/1713128.html Заяц Н.А. К вопросу о красном терроре в Крыму в 1920-21 гг.
Заяц Н.А., к.и.н., учитель истории
Аннотация. В статье вкратце изложены факты, рассказывающие о специфике проведения красного террора в Крыму после его занятия Красной армии, масштабах, формах репрессий, разоблачаются некоторые популярные заблуждения относительно этой темы.
Ключевые слова: Крым, гражданская война, красный террор, ВЧК, Особые отделы
( Collapse )
Писать о красном терроре после освобождения Крыма от Врангеля и просто, и сложно. Просто – потому что количество надежных данных по этой теме немногочисленно, определенные факты хорошо известны и не допускают разночтений даже в трудах достаточно ангажированных исследователей. Сложно – потому что в исследовании этой темы остаются очень значительные лакуны, которые сейчас нельзя закрыть, а политическая актуальность этого вопроса при отсутствии знакомства с вопросом за границами узкого круга специалистов порождает большое количество мифов и домыслов. Вкратце вся конкретная информация по поводу крымских расстрелов сгруппирована в исследованиях историков белого движения А.С. Пученкова и А.В Ганина, а также некоторых других исследователей [1; 3, с. 326; 4; 5; 17, с. 63-72; 11, с. 196].
21 ноября 1920 г. была создана Крымская ударная группа при Особом отделе ВЧК Юго-Западного фронта во главе с заместителем начальника отдела Е.Г. Евдокимовым. Их задачей было проведение массовой чистки плененных врангелевцев на основании указаний Ф. Э. Дзержинского. 16 ноября он телеграфировал начальнику ОО Юго-Западного и Южного фронтов: «Примите все меры, чтобы из Крыма не прошел на материк ни один белогвардеец. Поступайте с ними согласно данным Вам мною в Москве инструкциям. Будет величайшим несчастьем Республики, если им удастся просочиться. Из Крыма не должен быть пропускаем никто» [21, с. 215]. Как правило, этот документ рассматривается как доказательство того, что последующие репрессии в Крыму проводились на основании указаний центра. Однако нужно указать, что содержание этих указаний так и остается неизвестным, они на данный момент не найдены и не опубликованы, хотя их содержание могло бы значительно прояснить причины красного террора в Крыму.
Насколько можно судить по многочисленным мемуарным и документальным свидетельствам, в первые недели после прихода Красной Армии на полуостров прошли более-менее спокойно, однако очень скоро наступили массовые расстрелы арестованных и задержанных офицеров. Эта работа проводилась тройками из состава руководителей местных Особых отделов армий, дивизий и фронтов. Разбирательство, насколько это можно понять, проводилось весьма поверхностно, и обычно расстреливались представители контрреволюционных слоев – в первую очередь врангелевские офицеры, полицейские, приставы, чиновники, реже казаки, студенты, аристократы и т.д. Подобные формулировки фигурируют как в воспоминаниях, так /38/ и в немногих сохранившихся архивных документах. Об этом сохранилось довольно свидетельств, в том числе и со стороны советских руководителей. Так, председатель ВРК Севастополя С. Крылов писал: «Для очистки Крыма и в частности Севастополя от этой нечисти центральными карательными органами были присланы чрезвычайные органы – ударная группа Особого отдела Южфронта, Особотдел 46-й дивизии, Особотдел Черназморей и Реввоентрибунал Черназморей. Все эти органы в конечном счете быстро сделали порученное дело, но некоторые работники, которым была дана неограниченная чрезвычайная власть, натворили много ошибок и даже злоупотреблений. Особенно неистовствовал ничего не хотевший признавать Особый отдел 46-й дивизии. С ним, главным образом, получился острый конфликт. Его отделение в Балаклаве безвинно расстреляло несколько человек, сотрудники отдела чрезвычайно безобразничали, в Севастополе отдел производил массу беспричинных арестов» [11, с. 196].
Врач при Особом отделе ревкома Феодосии С. В. Констансов жаловался в ЦК: «Через два или три дня после окончания первой регистрации военных была назначена новая регистрация, которая производилась Особой комиссией по регистрации 6-й армии и Крыма; этой регистрации подлежали наряду с военными также юристы, священники, капиталисты. Все военные, только что зарегистрированные и амнистированные, были обязаны вновь явиться на регистрацию. Регистрация продолжалась несколько дней. Все явившиеся на регистрацию были арестованы, и затем, когда регистрация окончилась, тотчас же начались массовые расстрелы: арестованные расстреливались гуртом, сплошь, подряд; ночью выводились партии по несколько сот человек на окраины города и здесь подвергались расстрелу.
В числе расстрелянных оказались и офицеры, и рабочие, и врачи, и мелкие военные чиновники, и советские служащие, и больные, и здоровые – без разбора» [4, с. 202]. Сохранилось и много жалоб на то, что в числе расстрелянных часто попадались необходимые советской власти специалисты, безвинно пострадавшие рабочие и т.п. элемент [12, с. 58]. Эти быстрые массовые расстрелы, в ходе которых, как показывают разрозненные материалы, было расстреляно абсолютное большинство арестованных без достаточного разбора, произвело крайне негативное впечатление и на население, и на руководство крымских органов, и даже на часть крымских парторганизаций, что с недовольством отмечала, в частности, Р. Землячка [18, с. 117].
Количество жертв расстрелянных до сих пор остается загадкой. Многочисленность их не вызывает сомнения, однако отсутствие общих данных сослужило плохую службу. Благодаря сведениям, попавшим за границу, в белой эмиграции распространились утверждения о десятках тысячах жертв, которые после перестройки в итоге надолго утвердились в научной и публицистической литературе по теме. Так, имеет большую популярность оценка белоэмигрантского историка С. П. Мельгунова, который называл цифры от 50 до 150 000 расстрелянных. Эта цифра ничем особенным не подтверждена, так как даже он признавал, что не обладает данными по этому вопросу, а ряд сообщений о терроре в крымской прессе, на которые он ссылался, оказался в итоге вымышлен [8, с. 66]. Другой белоэмигрантский источник дает цифру также в 52-53.000 чел. [7, с. 298-299] Большую популярность приобрело письмо М. Х. Султан-Галиева Сталину с жалобами на расстрелы, в котором упомянуто, что, «по отзывам самих крымских работников», расстреляно около 20 000–25 000 человек, из них до 12 000 человек [20, с. 86].
Все эти оценки сугубо приблизительны и ничем не подтверждены. Существует также опубликованное письмо заместителя председателя Крымского ревкома Ю. П. Гавена от 14 декабря 1920 г. в ЦК РКП(б). В нем есть жалоба на то, что по вине главы Крымского ревкома Б. Куна расстреляны около 7000 человек, подверглись арестам 20 000 человек [16, с. 906]. Этот документ тоже весьма сомнителен и подлинность его никогда не проверялась. Во-первых, как мы видели выше, вина за расстрелы падает в основном на Особые отделы, к которым Б. Кун никакого отношения не имел. Во-вторых, в этом документе Гавен похваляется тем, что сам уничтожил тысячи офицеров во время зимы 1917-18 гг. Между тем ныне достоверно установ-/39/-лено, что за это время на Черноморском флоте уничтожено было не более 250-300 чел. [10, с. 188-214], причем эту цифру отлично знал и приводил сам Гавен [2, с. 53]. Имеет ли место подделка документа, недобросовестное цитирование, или иная причина – сказать сложно, но документ пока выглядит недостоверным. Более того – вопреки многочисленным утверждениям, которые идут еще со времен белоэмигрантской периодики, в распоряжении исследователей вообще нет никаких убедительных данных о том, что Б. Кун и Р. Землячка имели какоето серьезное отношение к проведению политики террора в Крыму.
Имеющиеся сейчас немногочисленные документы дают более скромные, хотя и тоже очень большие цифры. Начальник ОО 13-й армии И. М. Данишевский телеграфировал Е. Г. Евдокимову 27 ноября 1920 г., что задержано и приговорено за сутки 273 белогвардейца, из Феодосии 29 ноября сообщали о расстреле 136 человек. Состав – практически все офицеры, военные чиновники, полицейские и приставы. Начальник ОО 9-й стрелковой дивизии П. Зотов докладывал В. Н. Манцеву 8 декабря 1920 г. о том, что из зарегистрированных в Феодосии белогвардейцев «в количестве приблизительного подсчета – 1100, расстреляно 1006 человек. Отпущено 15 и отправлено на север 79 чел[овек]». В Керчи – из 800 человек расстреляно около 100, «… приступлено к регистрации бежавшей с севера буржуазии <…> думаю, что нужно будет расстрелять в обоих городах до 100 человек» [14, с. 235-236]. Есть также документы о единовременном расстреле в Джанкое 28 ноября 1920 г. 320 офицеров [12, с. 61], а также относительно недавно СБУ рассекречено дело КрымЧК за 1921 г. В числе документов есть ведомость ОО побережья Черного и Азовского морей, переданная в июле 1921 г. По ней, из 3161 арестованных расстреляно 437 чел., также еще 211 – освобождены, 47 – отправлены в лагерь, 4 – на Север, 26 – на Донбасс и т.д.[22] Данные цифры уже примерно соответствуют стандартным пропорциям контингента ЧК в годы войны, так что можно говорить о том, что ситуация с проведением террора стабилизировалась. Известно, например, что на апрель 1921 г. за Особым отделом 46 дивизии в Севастополе значилось 106 заключенных в концлагерь [9, с. 48]. А рядовые военнослужащие армии Врангеля, судя по отрывочным данным, не подвергались никаким расстрелам, будучи мобилизованными – точь-в-точь как это было ранее при фильтрации армий Деникина и Колчака.
Существует также публикация отрывочных списков расстрелянных, осуществленная бывшим работником прокуратура Украины Л.Н. Абраменко [1, с. 199-451]. Они немного дополняют количество расстрелянных в других городах: Симферополь – 2065, Керчь – 624, Феодосия – 550, Севастополь – 57, Евпатория – 153, Бахчисарай – 24, Ялта – 810, Джанкой – 255. Общее количество расстрелянных в этих списках составляет, по ручном пересчету, 4534 чел. Если дополнить это другими данными, можно оценить количество жертв террора более чем 5 тыс. Это, разумеется, не полная цифра, но она позволяет определить хотя бы приблизительно охват репрессий.
Причем, как отчетливо показывают данные, наибольшее количество расстрелянных относится, судя по всему, к Особым отделам, которые проводили террор. Крымские органы ЧК, которые начали организовываться после освобождения Крыма от Врангеля, имели тут многократно меньшую роль. Довольно долгое время КрымЧК вообще не могла организоваться. Еще 21 января 1921 г. Оргбюро ЦК РКП (б), рассмотрев просьбу Крымобласткома, постановило: «Создать в Крыму сильную ЧК с подчинением ей всех особотделов Крыма (армии и флота), признать необходимым особые отделы армии и флота подчинить Крымчека» [13, с. 45-46]. Начинается ввод представителей ревкомов или ЧК в местные особотделы. И лишь с весны 1921 г. после соединения с Симферопольской ЧК – Крымская ЧК смогла развиться на ее базе. На заседании Симферопольской ЧК под председательством Е. Евдокимова 18 апреля она была реорганизована в Крымскую областную ЧК. Особые отделы 4-й армии и Черного и Азовского морей были ликвидированы, и вместо них создан общий Особый отдел при КОЧК [6, с. 158]. Как показывает отчет КрымЧК за 1921 г., всего ею был расстрелян 441 чел. Из них: /40/ за контрреволюцию – 128 чел, за принадлежность к антисоветским партиями – 18, за шпионаж – 4, за должностные преступления – 44, за спекуляцию – 2, уголовников – 18, бандитов – 227 чел. [12, с. 53-54] Окончательно пограничные особые отделы включены в состав местных органов ЧК с октября 1921 г.
На данный момент наибольшая цифра, которая выглядит правдоподобно, существует в наградном документе на имя Е. Г. Евдокимова, которой и посвящена отдельная публикация А. В. Ганина [4]. В этом документе в числе перечисления заслуг Евдокимова сказано, что «во время разгрома армии ген. Врангеля в Крыму тов. Евдокимов с экспедицией очистил Крымский полуостров от оставшихся там для подполья белых офицеров и контрразведчиков, изъяв до 30 губернаторов, 50 генералов, более 300 полковников, столько же контрразведчиков и в общем до 12 000 белого элемента, чем предупредил возможность появления в Крыму белых банд». Причем вскоре после составления документов была по рекомендации командующего войсками Украины и Крыма М.В. Фрунзе составлена вторая, расширенная редакция наградного документа, причем первая формулировка в ней была приведена почти дословно: «Предпринятой экспедицией под руководством т. Евдокимова в Крыму был очищен Крымский полуостров от оставшихся врангелевцев и в результате были расстреляны до 12 000 человек, из коих до 30 губернаторов, больше 150 генералов, больше 300 полковников, несколько сот контрразведчиков, шпионов, в результате предотвращена была возможность появления в Крыму белых банд». Разница в употреблении терминов «расстреляно» и «изъято» уже позднее породила некоторую путаницу среди исследователей, думавших, что речь идет об одном и том же документе. Это объясняет также, почему 50 генералов неожиданно превратилось в 150.
Разумеется, данный документ тоже не может быть надежным и убедительным свидетельством, так как имеет больше пропагандистский, чем фактологический характер, вдобавок четко нацеленный на увеличение заслуг представляемого к награде. Это видно хотя бы из того, что предотвратить создание «белых банд» в Крыму на самом деле не удалось, и они
продолжали существовать до 1925 г. Мотивы, по которым слово «расстреляно» изменено на более общее «изъято» (которое с одинаковым успехом можно применить и к расстрелянным, и к высланным) – остаются неизвестными. Стоит отметить, что документы на награждение Евдокимова составлял вр. и. д. начальника Особого отдела ВУЧК С. С. Дукельский, который одно время был сотрудником и соратником самого Евдокимова во время его работы на Украине. Спорность документа понимает и сам публикатор А.В. Ганин, но он считает, что это «минимальная из известных цифр репрессированных, которая представляется заслуживающей доверия» [4, с. 211]. Учитывая известные ныне документы, общий масштаб контингента арестованных офицеров, принадлежность абсолютного количества расстрелянных Крымской ударной группе – скорее стоит признать, что это верхняя возможная цифра. Но в любом случае, с автором можно согласиться в том, что это единственная вызывающая доверие оценка, которая может базироваться на знакомстве автора документа с реальной обстановкой.
Было бы также не совсем верно сказать, что политика подобного истребления продолжалась в Крыму постоянно. Как видно из отрывочных документов, с весны-лета 1921 г. благодаря взятию под контроль региональных Особых отделов и организации ЧК террор вводится в организованное русло и становится подконтрольным, поэтому количество расстрелов явно снижается. В июне 1921 г. в Крыму начала работу Полномочная комиссия ВЦИК и СНК РСФСР, благодаря которой началась проверка деятельности и чистка некоторых чекистов, некоторых из которых были расстреляны, включая видных работников – например, председатель СтароКрымской ЧК, некоторые сотрудники Феодосийской ЧК. Руководитель секретно-оперативного отдела ЧК Керченской ЧК Суворов за взяточничество был присужден к расстрелу, но в итоге за фронтовые заслуги ему уменьшили срок до 5 лет [15, с. 106]. Но думается, вопроса о расстрелах офицеров это уже не касалось, так как пик офицерских расстрелов должен был пройти еще в конце 1920 г. /41/
Итак, подытожим выводы. Красный террор в Крыму проходил по-разному. Первое время наиболее жестокие его проявления были связаны с деятельностью особых отделов, которые занимались массовыми расстрелами пленных врангелевских офицеров и представителей других наиболее опасных для советского режима социальных слоев: полиции, аристократии и т.п. В ходе этих расстрелов было истреблено как минимум 5 тыс. человек, а общая оценка числа расстрелянных доходит до 12 тыс., если не больше. При этом, несмотря на то, что рассмотрение красного террора в Крыму принадлежит практически сплошь исследователям антисоветских взглядов, включая даже откровенно ангажированных, все же из представленного ими материала видно, что подобная политика продолжалась не постоянно. Скорее всего, ее пик пришелся на первые месяцы, а то и недели работы Особых отделов. В дальнейшем масштаба красного террора сильно уменьшились в связи с истреблением плененного офицерства, и далее уже встал вопрос о регламентации террора в рамках организации ЧК и борьбе с криминальными и другими негативными явлениями в составе самой ЧК, в чем ничего экстраординарного по меркам того времени не наблюдалось. Вопрос о том, почему в итоге произошли крымские расстрелы, весьма масштабные даже по тем временам (аналогичных по масштабам репрессий не производилось ни в армии Деникина, ни в армии Колчака) – является на данный момент дискуссионным. В любом случае сейчас исследователи вынуждены оперировать крайне небольшой документальной базой, поэтому изучение этого сюжета требует дальнейшей планомерной и масштабной проработки и поиска архивных документов.
Список использованной литературы
1. Абраменко Л. М. Последняя обитель. Крым, 1920–1921 годы. Киев: МАУП, 2005. 480 с.
2. Гавен Ю. Первые шаги Советской власти в Крыму // Революция в Крыму. Симферополь, 1923. № 2.
3. Ганин А.В. Между красными и белыми. Крым в годы революции и Гражданской войны (1917–1920) // История Крыма. М., 2015. С. 283-329.
4. Ганин А.В. Наградные документы чекиста Е. Г. Евдокимова как источник по истории Всеукраинской Чрезвычайной комиссии и красного террора в Крыму в 1920–1921 гг. // Славянский альманах. 2018. № 3-4. С. 201-214.
5. Зарубин А. Г., Зарубин В. Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. Симферополь: АнтиквА, 2008. 728 с.
6. Ишин А.В. Организация и деятельность органов советской власти, осуществлявших борьбу с вооруженным антибольшевистским движением на Крымском полуострове в 1920-1922 годах // Культура народов Причерноморья. 1998. №3. 158-165.
7. Красный террор в годы Гражданской войны. По материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков / Сост. Ю. Г. Фельштинский, Г. И. Чернявский. Москва: Терра: Книжный клуб "Книговек", 2013. 429 с.
8. Мельгунов С. П. Красный террор в России 1918–1923. М.: СП "PUICO", "P.S.", 1990. 209 с.
9. Островская И.В. «Оставить эти концентрационные лагеря для… господ…» // Военноисторический журнал. №8, 2011. С. 46-49.
10. Павленко А.П. Офицеры Черноморского флота России в революции 1917 г. и начале Гражданской войны (март 1917 г. – апрель 1918 г.). Дисс… к.и.н. Екатеринбург, 2015. 291 с.
11. Пученков А.С. 1920: агония белого Крыма // Россия на переломе: войны, революции, реформы. XX век: Сб. статей. СПб.: Лема, 2018. С. 175-203.
12. Реабiлiтованi iсторiєю. Автономная республика Крым. Симферополь: ИПЦ «Магистр», 2004. Кн. 1. 408 с.
13. Ревкомы Крыма. Сборник документов и материалов. Симферополь, 1968. 243 с. /42/
14. Русская военная эмиграция 20–40-х годов. Документы и материалы. Т. 1. 1920–1922 гг. Кн. 1. М.: Гея, 1998. 432 с. Симбирцев И. ВЧК в ленинской России. 1917-1922. М.: Центрполиграф, 2008. 382 с.
15. Скоркин К. В. На страже завоеваний революции. История НКВД – ВЧК – ГПУ РСФСР. 1917-1923. М.: ВивидАрт, 2011. 1216 с.
16. Соколов Д.В. Организация и деятельность органов ВЧК в Крыму в 1920-1921 гг. // Революция и мiръ. Электронный информационный бюллетень. №3. 2017. С. 63-72.
17. Сорокин А., Григорьев С. «Красный террор омрачил великую победу Советской власти…» // Родина. 2016. № 8. С. 115-116. Тепляков А. Г. Чекисты Крыма в начале 1920-х гг. // Вопросы истории. 2015. № 11. С. 139-145.
18. Усов С.А. «Россия опять может очутиться перед фактом потери Крыма…» (докладная записка М. Султан-Галиева) // Крымский архив (Симферополь). 1996. № 2. С. 83-97.
19. Ф.Э. Дзержинский – председатель ВЧК-ОГПУ. 1917–1926 / сост. А.А. Плеханов, А.М. Плеханов. М.: Международный фонд «Демократия», Материк, 2007. 872 с.
20.
https://urokiistorii.ru/sites/default/files/2018-05/%D0%9A%D1%80%D1%8B%D0%BC %D0%A7%D0%9A.pdf /43/
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума