Отправлено: 17.05.21 05:57. Заголовок: Была у меня тема в о..
Была у меня тема в описании событий гражданской войны в Хоперском округе. Объединил три источника "Директивы командования фронтов", А.И. Спреслис. Латышские стрелки на страже завоеваний Октября. 1917-1918 гг. 1967 г. и Венков А. В. Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год.
УЧАСТИЕ ЛАТЫШСКИХ СТРЕЛКОВ В БОЯХ 9-й АРМИИ В НОЯБРЕ 1918 г. Поворинский участок. ПРИКАЗ АРМИЯМ ФРОНТА О ПОДГОТОВКЕ К НАСТУПЛЕНИЮ В НАПРАВЛЕНИЯХ ПОВОРИНО—ФИЛОНОВО И ТАЛОВАЯ—КАЛАЧ № 1145, г. Козлов 31 октября 1918 г.** Для выполнения операции приказываю: 1. Из частей 14 стрелковой дивизии с приданными ей латышскими полками и 91, 92 и 93 полками 11 стрелковой дивизии, наполовину уже сосредоточившейся в районе Борисоглебска, с приданным ей 33 бронеотделением и Петроградским артотделением образовать фронтовую ударную группу. Эту группу подчиняю начдиву 14 генштаба Ролько. Она должна составлять особый ударный боевой участок, который подчиняю только в оперативном отношении непосредственно ком фронтом… Командфронтом Сытин
ПРИКАЗ АРМИЯМ ФРОНТА О ПЕРЕХОДЕ В НАСТУПЛЕНИЕ С ЦЕЛЬЮ ОТБРОСИТЬ ПРОТИВНИКА НА ПРАВЫЙ БЕРЕГ ДОНА № 1610, г. Козлов 20 ноября 1918 г. Политическая обстановка властно требует энергичных действий на всем Южном фронте. Главком приказал в ближайшие дни всем армиям Южного фронта перейти в энергичное наступление с целью отбросить противника на правый берег р. Дона. Во исполнение поставленной Южному фронту задачи приказываю: 8 армии, оставаясь правым флангом на месте, левым флангом атаковать противника и овладеть линией Таловая—Бутурлиновка—р. Осеред. 9 армии наступать в общем направлении на Калач, имея ближайшей задачей захват линии Васильевка—Урюпинская—Филоново. 10 армии, действуя в связи с 9 армией, овладеть железной дорогой на участке Себряково—Липки и отбросить противника за р. Медведицу… Командующий Южфронтом Славен
А. И.Спреслис. Латышские стрелки на страже завоеваний Октября. 1917-1918 гг. 1967 г. 6 ноября 1918 г. командующий 9-й армией приказал 3-й латышской бригаде растянуть свой боевой участок от железной дороги Поворино—Алексиково до р. Кардаил и высоты у хут. Зубриловский, сменив части 15-й дивизии. Группа войск под командованием Лотоцкого должна была занять участок до железной дороги Поворино-Алексиково, сменив, в свою очередь, находившиеся там части 3-й латышской бригады. Несмотря на растянувшийся боевой участок, ударная группа при содействии частей под командованием Лотоцкого 8 ноября с боем продвинулась к деревням Мироновка — Скворцово — Двойные — Орлово и закрепилась перед ними. В таком положении 3-я латышская бригада и приданные ей части находились до 25 ноября 1918 г.
Новый командующий Южным фронтом П. Славен, сменивший П. П. Сытина, 20 ноября на основании приказа главкома дал директиву о переходе в наступление всех армий фронта. Начало наступления было назначено на 6 часов 22 ноября 1918 г., затем перенесено на 23 ноября. На поворинском участке фронта 15-я дивизия не двинулась вперед, и это обстоятельство затруднило положение ударной группы на ее левом фланге. Накануне наступления командир 125-го полка Попов и комиссар Селиванов сообщили командованию ударной группы, что их часть полностью деморализована и многие ее бойцы настроены контрреволюционно. Начальник ударной группы Е. Штейн и комиссар Я. Тупинь приняли меры для восстановления боеспособности 125-го полка. По их приказу И человек, которые вели среди бойцов контрреволюционную пропаганду, были расстреляны. Перед начдивом Ролько и командармом Егоровым был поставлен вопрос о смене 125-го полка пли выводе его из состава ударной группы.
ИЗ ДОКЛАДА КОМАНДОВАНИЯ ФРОНТА ГЛАВКОМУ О ГОТОВНОСТИ ВОЙСК К ОПЕРАЦИИ ПО ОВЛАДЕНИЮ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЙ ЛИНИЕЙ БОРИСОГЛЕБСК—ЦАРИЦЫН № 1404, г. Козлов 16 ноября 1918 г. Участившиеся за последнее время беспорядки на фронте являются, по нашему мнению, следствием мятежного настроения в ближайшем тылу фронта, к которому войска фронта проявляют особую чувствительность. Кроме того, беспорядки в войсках возникают на почве чрезмерного утомления частей, которое создалось вследствие бессменного нахождения частей в передовой линии и неудовлетворительного снабжения.
А. И.Спреслис. Латышские стрелки на страже завоеваний Октября. 1917-1918 гг. 1967 г. 25 ноября в 7 часов ударная группа 9-й армии перешла в наступление на ст. Алексиково, не ожидая выдвижения 15-й дивизии. Боевые силы ударной группы в новом наступлении состояли из правофлангового отряда под командованием П. Матисона (9-й латышский стрелковый полк, Латышский полк особого назначения; 8-й латышский полк, 1-й Донской казачий полк, 1-я латышская легкая батарея, взвод 8-й латышской полубатареи) и левофлангового отряда под командованием Попова (125-й советский полк, Витебский латышский кавалерийский полк, 1-я Донская казачья батарея). Пензенский латышский кавалерийский эскадрон (138 сабель) был назначен для связи между отрядами и штабом бригады. 9-й латышский полк под прикрытием 1-й латышской легкой батареи наступал по обеим сторонам железной дороги на ст. Алексиково. Латышский полк особого назначения двигался на дер. Орлово, левее 9-го полка. Рядом с ними шли цепи 8-го полка. Противник вскоре обнаружил наступающие цепи стрелков и встретил их сильным артиллерийским огнем. На участке 9-го латышского полка из Алексикова противника поддерживал бронепоезд. Полк особого назначения, преодолев проволочные заграждения, стремительным броском ворвался в дер. Орлово. После ожесточенной рукопашной схватки деревня была очищена от белогвардейцев. Вскоре полк при поддержке 3-й роты латышского полка особого назначения и артиллерийской батареи овладел дер. Двойные. Для обеспечения фланга части на юго-восточной окраине были выставлены две роты с 4 пулеметами.
Дальнейший успех операции зависел от левофлангового отряда ударной группы. Витебский кавалерийский полк выбил противника из деревень Николаевское и В. Кардаильское. 25 ноября Е. Штейн и Я. Тупинь телеграфировали Ролько, что наступление ударной группы продолжается, причем 125-й полк отстает. Необходимо, чтобы 15-я дивизия к вечеру выдвинулась не менее чем до линии деревень Николаевское и В. Кардаильское. 26 ноября правофланговый отряд ударной группы закреплялся на занятых рубежах, а левофланговый отряд атаковал деревни Мироновку и Скворцово, которыми овладел после ожесточенного боя. Эскадрон Витебского полка во главе с командиром полка Альфредом Видзе преследовал отступавшего противника.
26 ноября в руках ударной группы находились 4 больших населенных пункта, а также деревни Николаевское и В. Кардаильское. Правее с боями успешно продвигалась группа Лотоцкого, однако она удалилась вправо от разграничительной линии с ударной группой. 26 ноября прибыл 120-й Черниговский полк и Смоленская полубатарея. Общее положение фронта ударной группы Е. Штейна на правом фланге, таким образом, значительно улучшилось, но ее левый фланг внушал опасение, так как дислоцированный там 125-й полк не был надежным. 26 ноября около 22 часов 9-й латышский полк и латышский полк особого назначения двинулись на ст. Алексиково. 8-й полк имел задачу оборонять деревни Орлово и Двойные. 1-му Донскому казачьему полку нужно было нести разведывательную службу в прорывах и на флангах. После короткой, но довольно ожесточенной штыковой схватки противник был выброшен со станции и прилегавшей к ней части станицы Алексиково. Овладеть всей станицей ночью не было возможности из-за малочисленности двух латышских полков.
Для поддержки был вызван 8-й латышский полк и 1-я рота 125-го полка, выставленная заслоном в дер. Двойные. Подобная широкая ночная операция на Южном фронте осуществлялась впервые и проведена была блестяще. В дневном бою овладеть таким укрепленным пунктом, как станция и станица Алексиково, при малочисленности ударной группы было крайне трудно и могло стоить больших потерь. 27 ноября латышские стрелки, преодолев упорное сопротивление противника, очистили остальную часть станицы Алексиково. С занятием Алексикова фронт ударной группы сильно растянулся, и поэтому требовалось во что бы то ни стало выдвинуть вперед правый фланг 15-й дивизии. Командир 3-й латышской бригады и ударной группы Е. Штейн снова обратился к начальнику 14-й дивизии Ролько, а затем к командующему 9-й армией с просьбой принять меры для того, чтобы закрепить достигнутый успех. Но никаких мер не было принято.
Под вечер 27 ноября противник, подтянув свежие силы, прорвался к Мироновке. 125-й полк, не оказав сопротивления, разбежался, а две роты открыто перешли на сторону белоказаков и стали в упор расстреливать кавалеристов Витебского латышского полка, пытавшихся отбить противника. Девять стрелков погибли от пуль предателей. Чтобы не дать возможность белоказакам овладеть и другими селами и зайти в тыл ударной группы, из Алексиково в дер. Орлово был переброшен 8-й латышский полк. Витебский кавалерийский и 1-й Донской казачий полки обороняли дер. Двойные и не давали возможности противнику прорваться по направлению к ст. Кардаил и Самодуровке. Лишь после упорного боя с превосходящими силами белоказаков они вынуждены были отойти к Дуплятской и Самодуровке.
Командир ударной группы Е. Штейн и комиссар Я. Тупинь со штабом расположились на ст. Алексиково, откуда руководили боем. Начальник 14-й дивизии Ролько письменно уведомил, что на помощь ударной группе высылаются два батальона 120-го Черниговского полка под общим командованием комиссара дивизии Бураго. Им был придан броневик. Положение, казалось, должно было улучшиться, но через полчаса пехота и кавалерия противника с трех сторон атаковали дер. Орлово, которую оборонял 8-й латышский полк. Используя большое численное превосходство, они пытались сломить сопротивление стрелков. На выручку 8-му полку поспешил Латышский полк особого назначения, который ударил по неприятельским цепям с тыла. Отвагу и хладнокровие проявили при этом бойцы команды конных разведчиков полка во главе с временно исполняющим обязанности командира полка Кришьяном Бралисом, которые первыми прорвали цепь неприятельской пехоты и обеспечили выход своего полка из окруженной деревни. В схватке оба командира были тяжело ранены. Командование 8-м полком принял на себя комиссар части А. Приверт.
Венков А. В. Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год. 9-я армия красных к этому времени, наступая по обоим берегам Хопра, вплотную подошла к станции Алексиково. Донское командование в Хоперском округе быстро изменило задачу войскам. Собранный корпус был переформирован. Бузулукский, Верхне-Донской и 1-й Сводный отряды под командованием полковника Сергеева остались прикрывать район Купавы, а 2-й Сводный отряд полковника Соколова получил приказ с утра 13(26) ноября ударить на хутор Дуплятский в левый фланг красным, наступающим на Алексиково и отрезать их от Поворино. 13 (26) ноября шли бои с переменным успехом. Бузулукская конница с боями отступала от донской границы к Купаве. Войска Моргунова и 1-й Сводный отряд были потеснены войсками Киквидзе и отошли к Архангельскому. И лишь отряд Соколова имел успех — 23-й конный полк разгромил у хутора Миронова 125-й стрелковый полк красных и взял 235 пленных. И все же Алексиково отстоять не удалось. Станция была занята латышами ночным налетом 13—14(26—27) ноября. Ночная атака «была одной из первых подобного рода атак, проведенных Красной армией». Оборонявший станцию 33-й Еланско-Букановский полк не выдержал удара.
Наступление красных тем не менее было остановлено. Командование Донской армии разработало ответный удар. Приободрившиеся хоперцы нажали с фронта. Вечером 14 (27) ноября 2-й Сводный и Бузулукский отряды обошли латышей и заняли конной атакой хутора Скворцов, Двойновский и Орловский, 23-й конный полк в хуторе Скворцов взял 350 пленных (всего за два дня этот полк взял в плен около 700 человек). В самом Алексиково налету подверглась латышская батарея. «Неприятельская кавалерия подскакивала с разных сторон и, спешившись, пыталась открывать ружейный огонь по нам», — вспоминали латыши. Латышские части хотели отступить, но командование отдало приказ наступать дальше на Урюпинскую, поскольку навстречу им от Елани возобновил наступление Киквидзе и занял слободу Тростянку.
15 (28) ноября в районе Алексиково произошел встречный бой казаков с тремя латышскими полками. Латыши в Алексиково были окружены. В тылу у них, у хутора Орловского, 8-й Латышский полк едва сдерживал атаки спешившейся казачьей конницы. По железной дороге подошел казачий бронепоезд. С юга давила казачья конница («... а перед 3-й ротой казаки уже размахивали шашками, ожидая, когда рота поднимется, чтобы пустить их в ход»). Вечером подошел Верхне-Донской отряд подполковника Сергеева и конной атакой сбил латышей. Те смогли прорваться на Поворино. Подполковник Сергеев снова был ранен. Наиболее пострадавшие три роты Латышского полка особого назначения потеряли 23 убитых, 39 раненых и 21 пропавшего без вести. По данным Донской армии, казаки захватили здесь за два дня 700 пленных и 2 пулемета. В это же время Хоперский отряд полковника Аврамова занял станицу Михайловскую, где захватил 3 орудия.
А. И.Спреслис. Латышские стрелки на страже завоеваний Октября. 1917-1918 гг. 1967 г. На ст. Алексиково сосредоточились обозы ударной группы, туда же стали прибывать батареи правофлангового отряда. По отходящим советским частям противник вел беглый артиллерийский огонь. Затем на станцию и в станицу Алексиково хлынули густые цепи противника, а с флангов и тыла атаковала конница. Ударная группа в создавшейся обстановке не могла сдержать атаку белоказаков. Ее батареи, прикрывая поочередно друг друга от наседавших с юго-запада белоказачьих сотен, дали возможность стрелкам с боем отойти вместе с большей частью обозов. Штаб латышской бригады принимал непосредственное участие в бою, отбиваясь от вражеских конников. Латышская бригада и приданные ей части были окружены со всех сторон и стали пробиваться по обеим сторонам железной дороги.
При отступлении из Алексиково части ударной группы под прикрытием артиллерийских батарей отбили многочисленные атаки противника под деревнями Орлово и Дуплятская, станцией и деревней Косарка и в других местах. Только 9-й латышский полк отразил 6 ожесточенных натисков пехоты и кавалерии противника. 8-й латышский полк выдержал не меньше атак белоказаков. Латышский полк особого назначения пробился из окружения последним, отбивая атаки наседавшего противника. Выдержку и боевую отвагу в тяжелых условиях отступления из окружения проявили бойцы и других частей ударной группы, особенно артиллеристы 1-й латышской легкой батареи, а также кавалеристы. К исходу дня 28 ноября все части ударной группы собрались в районе Поворина, а затем с утра укрепились на исходных до наступления позициях. Потери в людском составе частей 3-й латышской бригады в боях под Алексиковым—Косаркой с 25 по 28 ноября 1918 г. были следующими: 63 убитых, 121 раненый и 109 пропавших без вести. Не менее тяжелые потери понесли и другие части ударной группы.
Отправлено: 17.05.21 13:59. Заголовок: Игорь Ластунов пишет..
Игорь Ластунов пишет:
цитата:
верой и правдой послужили коммунистам
Ян Адамсон - командир роты Особого Латышского стрелкового полка, участвует в боях против войск генерала Краснова в районе Поворино, ст. Алексиково, участник описываемых событий.
Бангерский (Бангерскис) Рудольф Карлович *21.07.1878 +25.02.1958 н.ст.Лютеранин. По национальности латыш. Уроженец с. Таурупе Лифляндской губернии (Латвия). Поступил вольноопределяющимся в Рижский учебный унтер-офицерский батальон (20.10.1895). Окончил Санкт-Петербургское пех. юнкерское училище (1901), выпущен Подпрапорщиком (03.08.1901) в 93-й пех. Иркутский полк. Подпоручик (25.11.1901). Переведен в 96-й пех. Омский полк (25.11.1901). Вновь переведен в 93-й пех. Иркутский полк (09.05.1902). Переведен в 36-й пех. Орловский полк (16.10.1904), в рядах которого участвовал в русско-японской войне 1904-05. Поручик (1905), награжден солдатским Георгиевским крестом. В отпуске по ранению (11.1905-02.1906). По выздоровлении вернулся в 36-й пех. Орловский полк. Командовал ротой, был адьютантом командира 2-й бригады 9-й пех. дивизии. Окончил Казанское военное училище (1906). Штабс-капитан (1910). Поступил в Николаевскую военную академию (1912). После объявления мобилизации откомандирован в свой полк. Командир 10-й роты полка. Офицер связи штаба 4-й армии (28.08.1914). Капитан (пр. 30.12.1914; ст. 01.09.1913; за отличие в делах...). Ст. адъютант штаба 31-го арм. корпуса (23.12.1914-07.08.1915). Командир 1-го Усть-Двинского латышского батальона (с 12.08.1915). Подполковник (пр. 20.10.1916; ст. 08.07.1916; за отличия в делах...). Временно командовал 2-м Рижским (09.11.1916-19.12.1916) и 4-м Видземским (14.01.-30.01.1917) латышскими стрелковыми полками. И.д. начальника штаба Сводной латышской стрелковой дивизии (07.12.1916—13.01.1917). Все это время оставался в списках 36-го пех. Орловского полка (до 23.01.1917). Полковник (пр. 30.12.1916; ст. 12.08.1916; на основании прик. по воен. вед. 1915 г. №563 ст. 1). Командир 17-го Сибирского стрелкового полка (23.01.1917—03.03.1918). Награжден Георгиевским оружием (ПАФ 11.09.1917; за бой 17.01.1917, в котором временно командовал 4-м латышским Видземским стр. полком). В начале 1918 находился в отпуске на родине. Прибыв из отпуска, узнал, что его 17-й Сибирский стрелковый полк отбыл на восток. Следуя за полком, оказался в Троицке, где был уволен из армии большевиками. Затем выехал в Екатеринбург, где оставался до освобождения города от большевиков. После чего был назначен исполняющим должность дежурного генерала штаба гарнизона г. Екатеринбурга (с 29.07.1918). Начальник штаба 2-й (с 19.08.1918 — 7-я) Уральской дивизии горных стрелков (06.08. — 10.09, 18.09, 22.09. — 05.10, 29.10.1918). Генерал-майор (05.02.1919), начальник 12-й Уральской (30.10.1918 — 01.10.1919) стрелковой дивизии Западной армии колчаковских войск. Командующий Уфимской группой войск (01.10.1919—20.02.1920). Отличился в боях, награжден орденом Св. Георгия 4-й ст. и Св. Владимира 3-й ст. Вместе с остатками своей войсковой группы отступил в Забайкалье, где в вооруженных силах Российской Восточной окраины занимал должность начальника Уфимской стрелковой дивизии (4-й Уфимский имени генерала Корнилова полк, 8-й Камский стрелковый полк, Урало-Алтайский конный полк, Уфимский конный полк, артиллерийский дивизион и тяжелая батарея) в составе 3-го стрелкового корпуса генерала В.М. Молчанова, был членом Военного совещания (с 08.05.1920). Постановлением совещания представителей башкир от 15.07.1920 зачислен в списки почетных казаков (Иль-Джигиты) Башкирского войска. Награжден французским Военным крестом (Croix de Guerre) с пальмовой ветвью (1920). В составе войск Временного Приамурского правительства в 08.—11.1921 командовал 2-м корпусом. Эмигрировал в 1922 в Маньчжурию (в одиночку с большими трудностями и приключениями, через пустыню в Монголии добирался до Харбина, перейдя в Маньчжурии границу с Китаем), затем возвратился на родину в Латвию через Шанхай, Марсель, Париж (10.11.1923). Был принят латвийским правительством в армию и назначен командиром 1-й Курземской дивизии (29.02 — декабрь 1924), позднее стал военным министром Латвии (декабрь 1924 — 24.12.1925, 18.12.1926 — декабрь 1928), произведен в чин полного генерала (18.11.1925), являлся начальником штаба латвийской армии (1926), командиром 4-й Земгальской дивизии (декабрь 1928 — 04.09.1929), затем — 3-й Латгальской дивизии (сентябрь 1929 — 03.08.1930). Впоследствии командовал Технической дивизией и был начальником Высших военных курсов. С 16.03.1937 в отставке. Председатель правления акционерного общества «Киегелис» по производству кирпича (1937-1940). После аннексии Латвии СССР под чужим именем работал старшим инспектором треста кирпичной промышленности в Риге (1940-1941). Во время немецкой оккупации референт Генеральной дирекции юстиции (1942-1943). Затем служил в вермахте, один из организаторов эсэсовских латышских дивизий («Леттланд»), группенфюрер СС (09.03.1943). Генеральный инспектор латышского добровольческого легиона СС (10.04.1943 — 20.04.1945). Возглавлял Латвийский национальный комитет (февраль — май 1945). В начале мая 1945 в Германии сдался англичанам. 20.06.1945 был интернирован в Фаллингбостельский концентрационный лагерь, где находился до 17.12.1946. Затем проживал в латышском лагере беженцев в Ольденбурге. Умер после ранений, полученных в автокатастрофе. Похоронен в Ольденбурге на Омстедском кладбище. 16.03.1995 торжественно перезахоронен у скульптуры Матери Латвии на Братском кладбище в Риге как национальный герой. Награды: ордена Св. Станислава 3-й ст. с мечами; Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (ВП 21.01.1915); Св. Анны 3-й ст. (утв. ВП 12.05.1915); Св. Анны 2-й ст. (ВП 24.06.1915); мечами к ордену Св. Анны 2-й ст. (ПАФ 10.04.1917); Св. Анны 4-й ст. с надписью "За храбрость"; Св. Станислава 2-й ст. (03.03.1916); Георгиевское оружие (11.09.1917); Св. Владимира 3-й ст. с мечами (1919). Латвии: Лачплесиса 3-й степ., Трех звезд 2-й и 3-й степ., Крестом заслуг организации айзсаргов, Знаком благодарности организации скаутов "Свастика". Франции: офицерским крестом ордена Почетного легиона и Военным крестом (Croix de Guerre) с пальмовой ветвью (1920). Эстонии: Крестом Свободы, крестом Кайтселита 2-й степ., орденом Орла 2-й степ., памятным знаком освободительной войны Эстонии. Литвы: Крестом Вита 1-й степ. и медалью в память 10-летия независимости Литвы. Польши: "Polonia Restituta" 2-й ст. Германии: Железным крестом 2-й степ. (15.07.1944), Крестом военных заслуг 1-й (19.07.1944) и 2-й степ. (1943); золотым знаком организации "Даугавас ванаги".Соч.; Маnа muza atminas. —— Kopehcgenc, 1958-1960. — Gr, 1-4.
Рудольф Карлович Бангерский, известный впоследствии как Рудольфс Бангерскис, родился 21 июля 1878 года в простой латышской крестьянской семье на мызе Личкрога общины Менгеле в волости Таурупе Лифляндской губернии Российской Империи. 20 октября 1895 года смышленый сельский паренек вступил вольноопределяющимся в Рижский учебный унтер-офицерский батальон. В 1899 году был принят в Санкт-Петербургское юнкерское училище, из которого в 1901 году был выпущен подпоручиком в 93-й пехотный Иркутский полк. В 1912-1914 г.г. Рудольф Бангерский окончил 2 класса Николаевской Академии Генерального штаба.
До августа 1915 года капитан Бангерский исполнял обязанности старшего адъютанта штаба 31 армейского корпуса Российской Императорской Армии. 12 августа 1915 года он вступил в командование 1-м Усть-Двинским латышским батальоном, одним из первых сформированных в составе Русской Императорской Армии батальонов латышских стрелков (отличавшихся высокими боевыми качествами и образцовой дисциплиной). В октябре 1916 года за боевые отличия был произведен в подполковники, а в декабре того же года – в полковники. Временно командовал 2-м Рижским и 4-м Видземским латышским стрелковыми полками. Исполнял обязанности начальника штаба Сводной Латышской стрелковой дивизии.
С 25 января 1917 по 3 марта 1918 года полковник Бангерский являлся командиром 17-го Сибирского стрелкового полка. Был награжден орденами Святой Анны 4-й степени (т.е. Аннинским оружием, т.н. "клюквой"), 3-й и 2-й степени; Святого Станислава 3-й степени; Святого Владимира 4-й степени; солдатским Георгиевским крестом и Георгиевским оружием за храбрость.
После октябрьского переворота Р.К. Бангерский был насильно мобилизован в Красную Армию и направлен на Восточный фронт в Сибирь, но с помощью секретной офицерской организации, действовавшей среди «военспецов» (бывших офицеров Русской Армии, вынужденных служить большевикам под угрозой расстрела не только их самих, но и их близких), сумел бежать и перейти на службу в белую Сибирскую Армию.
Надо сказать, что в своих воспоминаниях Р. К. Бангерский дал образ «красного» латышского стрелка, весьма и весьма непохожего на хрестоматийный советский штамп «пламенного интернационалиста, беззаветно преданного делу пролетариата и всемирной революции». Он писал буквально следующее:
«После Брест-Литовского мира Российская армия полежала демобилизации, но полковник Вацетис сумел сделать так, что латышские стрелки не демобилизовывались. Их просто переименовали в «дивизию красных латышских стрелков». Делая карьеру у большевиков, Вацетис тянул за собой всех стрелков (в те роковые дни латышей в серых солдатских шинелях в нашем взбаламученном октябрьским переворотом многострадальном Отечестве насчитывалось ни много ни мало - 80 000 штыков! - В. А.). В России того времени продовольствие у крестьян отбирали силой, к чему привлекали и стрелков. Красные власти снабжали стрелков одеждой, амуницией и продовольствием, стараясь удерживать их вдали от Родины. Где в советской России могли бы они найти пропитание? У них просто не было выхода. Но все же не все стрелки остались с большевиками, многие с риском для жизни оставляли свои части, если была хоть какая-нибудь возможность уйти от красных».
Правота Р. К. Бангерского подтверждается и следующим знаменательным фактом.
После взятия в 1920 году Перекопа – последнего оплота белой Русской Армии генерала барона П. Н. Врангеля в Крыму - хор «красных» латышских стрелков пел отнюдь не «Интернационал». Вместо «гимна угнетенных и пролетариев всего мира» так называемые «красные» латышские стрелки исполнили латвийский национальный гимн «Dievs sveti Latviju» («Боже, благослови Латвию»), который, кстати, и в настоящее время продолжает оставаться официальным национальным гимном независимой Латвийской республики, повторно образовавшейся после развала СССР!
Так что костяком и наиболее боеспособными частями «Рабоче-Крестьянской Красной Армии» были откровенные латышские националисты, а вовсе не «пламенные интернационалисты», как бы ни тщились советские фальсификаторы истории представить таковыми латышских стрелков!
Хотя, разумеется, нелепо было бы отрицать, что 80 000 латышских стрелков - этих, по выражению Л. Д. Троцкого, «ландскнехтов революции» - вольно или невольно, сыграли весьма весомую роль в утверждении большевицкой диктатуры.
Не случайно современный российский социолог профессор Р. Х. Симонян подчеркивает на стр. 39 своего капитального труда «Россия и страны Балтии»:
«У первых советских руководителей не было более надежных воинских подразделений, чем латышские. Многие отечественные и зарубежные историки считают, что без «красных латышских стрелков» большевики не смогли бы удержать власть» и добавляет в примечании на той же странице: «Верность взятым на себя обязательствам проявилась и в других сюжетах новейшей истории. В качестве еще одного красноречивого примера можно привести малоизвестный у нас исторический факт. В Берлине при обороне рейхстага в мае 1945 г. дольше всех нашим бойцам сопротивлялся латышский стрелковый взвод».
С 29 июля 1918 года Р.К. Бангерский являлся дежурным генералом гарнизона г. Екатеринбурга, затем начальником штаба 7-й Уральской дивизии горных стрелков, начальником 12-й Уральской стрелковой дивизии и, наконец, командующим Уфимской группы армии Верховного Правителя России адмирала А. В. Колчака. Бангерский был произведен Колчаком в генерал-майоры и награжден орденами Святого Георгия 4-й степени и Святого Владимира 3-й степени. До ноября 1920 года он служил в армии Дальневосточной республики, получил чин генерал-лейтенанта и французский орден Почетного легиона (Legion d’ Honneur).
10 ноября 1921 года Р.К. Бангерский (будем по-прежнему называть его этим более привычным для русского уха именем) возвратился в Латвию, обретшую к тому времени государственную независимость. 29 февраля 1924 года он был призван в латвийскую армию и назначен командиром 1-й Курземской дивизии, которой командовал по декабрь 1924 года, после чего до 24 декабря 1925 года являлся военным министром Латвийской республики.
18 ноября 1925 года Рудольф Бангерский получил чин полного генерала и в течение почти всего 1926 года являлся начальником штаба латвийской армии. С 18 декабря 1926 по декабрь 1928 года он повторно занимал пост военного министра Латвии. С декабря 1928 по 4 сентября 1929 года служил командиром 4-й Земгальской дивизии, а затем до 3 августа 1930 года – командиром 30-й Латгальской дивизии.
Впоследствии генерал Бангерский командовал Технической дивизией латвийской армии и являлся начальником Высших военных курсов. 16 марта 1937 года он вышел в отставку, будучи награжден латвийским орденом «Трех звезд», латвийским-же Военным орденом «Раздирателя медведя» («Лачплесиса»), крестом «айзсаргов» (полувоенной латышской организации, выполнявшей функции вспомогательной полиции и территориальных войск) «За военные заслуги», золотым знаком организации «Даугавские соколы» («Daugavas Vanagi»), эстонским орденом Орла(Kotkaristi teenetem;rk), эстонской-же медалью «В память освободительной войны»(Vabadusrist), литовским крестом «Витязя» (Vyties Kryzius) - которым, между прочим, награждались все литовские георгиевские кавалеры (награжденные во времена Российской Империи) - , литовской же медалью Независимости (Lietuvos nepriklausomyb;s medalis) и французским орденом Почетного легиона.
С 1937 года Р.К. Бангерский работал директором местного правления фирмы «Кегелис» («Кирпич»). На досуге он написал и издал книгу воспоминаний «Тернистый путь латышского стрелка». Ни фашистской, ни национал-социалистической идеологии он никогда не придерживался и ни в каких политических партиях фашистского или нацистского толка не состоял. Тем более, что власти Латвийской республики фашистам и нацистам у себя особенно развернуться не давали. Учрежденная в Латвии в 1932 году радикально-националистическая (не нацистская и не фашистская) организация Объединение латышского народа «Огненный крест» («Угунскрустс»), избравшая в качестве эмблему свастику (издавна входящую, под названием «угунскрустс», в латышский народный орнамент), была уже в 1933 году запрещена и воссоздана под названием Объединение латышского народа «Перконкрустс» («Громовой крест»). Решением Рижского окружного суда от 30 января 1934 года организация «Перконкрустс» также была запрещена (хотя часть ее членов, число которых никогда не превышало 5000 человек, продолжала действовать в подполье). После государственного переворота, приведшего к власти доктора Карлиса Ульманиса, установившего режим личной диктатуры /1/, несколько десятков членов «Перконкрустса» были арестованы, осуждены и приговорены к лишению свободы на разные сроки. Лидер «Громового креста» Густавс Целминьш был приговорен к трем годам тюремного заключения, а после отбытия наказания выслан за пределы страны.
В 1941 году, после оккупации территории Латвии гитлеровской Германией, частью вышедших из подполья членов «Громового креста» предпринимались попытки восстановить организацию. Но эти попытки оказались не особенно успешными, и 18 августа 1941 года «Перконкрустс» был запрещен германскими оккупационными властями - на этот раз окончательно. Но это так, к слову...
После включения Латвии в состав СССР 21 июля 1940 года генерал в отставке Бангерский был вынужден, спасаясь от репрессий, бежать в Курляндию (Курземе), где он укрывался на хуторе одного знакомого крестьянина. После вступления германских войск на территорию Латвии в августе 1941 года Бангерский смог вернуться домой и некоторое время работал уполномоченным по делам кирпичной промышленности в Кальнецемском уезде. В конце 1941 года он был приглашен в Ригу на работу референтом Генеральной дирекции юстиции, которой «Имперский комиссар восточных земель» (Reichskommissar Ostland) Гинрих (а не «Генрих», как часто неправильно пишут и думают!) Лозе поручил осуществить реформу латвийского законодательства.
19 марта 1943 года генералу Бангерскому, которому уже исполнилось 65 лет, был присвоен чин группенфюрера СС и генерал-лейтенанта войск СС (Ваффен-СС). Он был назначен Инспектором «Латышского добровольческого легиона СС» (Lettische SS-Freiwilligenlegion), формирование которого было дозволено Гитлером 10 февраля 1943 года, «идя навстречу пожеланиям высокопоставленных представителей латышского народа участвовать в борьбе с большевизмом». К концу 1943 года была сформирована 15-я ваффен-гренадерская дивизия СС (латышская № 1), сражавшаяся против большевиков в составе 16-й германской армии на Волховском фронте и к концу февраля 1944 года оттесненная советскими войсками на так называемую «позицию Пантеры» (Pantherstellung) в районе Цесвайне-Нитауре. Вместе со сформированной несколько позднее 19-й ваффен-гренадерской дивизией СС (латышской № 2) она была сведена в VI (Латышский) армейский корпус войск СС.
Генерал Бангерский не был командующим этим корпусом. В его полномочия входили исключительно вербовка, набор рекрутов и защита интересов латышских солдат перед командованием германских вооруженных сил. Поэтому он, естественно, никаких военных преступлений не совершал и не отдавал никому приказов о совершении таковых (это просто не входило в его служебные обязанности и было вне пределов его компетенции). Сей очевидный и несомненный факт, однако, не помешал впоследствии советским борзописцам возводить на Рудольфа Карловича обвинения в совершении военных преступлений. Что, впрочем, не должно нас особо удивлять - ведь с точки зрения «глашатаев нового мира», любое сопротивление коммунистам (словом или делом, а уже тем более силой оружия!) уже само по себе являлось преступлением. Известное дело: «Нам вас можно, а вам нас - нельзя!»...
Стараясь уберечь молодое поколение своей нации от превращения в пушечное мясо на кровавых полях Второй мировой, Бангерский настоял на том, чтобы до призыва в армию латышской молодежи призывного возраста были поставлены под ружьё и включены в состав «Латвийского добровольческого легиона СС» 15000 латышей старшего возраста, служивших до этого в латышских полках пограничной охраны. Неофициальным гимном легиона стала песня «Янтарное море».
Р. К. Бангерский заботился о надлежащем обучении, обмундировании и вооружении латышских призывников до их отправки на фронт, ибо поведение германского командования, постоянно торопившего его с отправкой на фронт все новых латышских контингентов, заставляло подозревать немцев в стремлении использовать латышских эсэсовцев в качестве «пушечного мяса». Бангерский добился назначения командирами латышских батальонов и полков офицеров-латышей, но не смог добиться того, чтобы и дивизионные штабы состояли из латышей. Тем не менее, все команды в латвийских добровольческих частях СС отдавались на латышском языке.
6 октября 1943 года генерал Бангерский в обращении к нации по радио морально подготовил латышей к мобилизации призывников 1915-1924 г. р. Под давлением латышской интеллигенции (в том числе и проживавшей за рубежом) латвийская Генеральная дирекция в Риге приняла решение о проведении в жизнь данного мероприятия, являвшегося прямым нарушением международного права, и поручила его осуществление генералу Бангерскому, взявшему на себя функции латвийского военного министра. Р. К.Бангерский согласился, ибо в противном случае вопросами призыва латышей на военную службу занялись бы германские оккупационные власти. Со ссылкой на провозглашение Латвией независимости в 1920 году он 16 ноября 1943 года отдал распоряжение о призыве на военную службу всех военнообязанных латышей.
Перед лицом собравшихся в Риге бургомистров всех латвийских городов генерал Бангерский объявил мобилизацию военнообязанных латышей первым шагом к восстановлению государственной независимости Латвии, подчеркнув в своем выступлении, что без успешной обороны Латвии от Красной армии латышами никогда не будет ни латвийской армии, ни свободного латвийского государства. 18 ноября 1943 года, впервые за много лет, в Латвии был торжественно отмечен День независимости.
Ни на минуту не упуская из вида своей главной цели – формирования зародыша будущей национальной латвийской армии - генерал Р. К. Бангерский настоял на том, чтобы латышские войска СС сражались под красно-бело-красным государственным флагом независимой Латвии и носили на мундирах красно-бело-красные (точнее: вишнево-бело-вишневые) национальные нарукавные щитки и петлицы латвийской национальной армии с тремя звездочками (символами трех латвийских провинций Курземе, Видземе и Латгалии) на фоне восходящего солнца.
В феврале 1944 года генерал Бангерский под давлением германских оккупационных властей призвал в армию и призывников 1908-1914 г.р. Из этих старослужащих были сформированы 6 «полков пограничной охраны», немедленно брошенные на укрепление латвийской границы. 189 видных представителей латвийской общественности публично выразили свой протест, но эта акция открытого неповиновения была немедленно подавлена гестапо.
К середине 1944 г. «Латвийский добровольческий легион СС» насчитывал в своих рядах 87 500 штыков и являлся крупнейшим по численности не немецким соединением Ваффен-СС. Кроме войск СС, значительные латышские контингенты служили и в составе германской армии (вермахта). Так, одна из германских армейских пехотных дивизий состояла на 47% из латышей. К тому же в германских частях служили 23 000 латышских «добровольных помощников», или «хиви» (Hilfswillige), которые нередко, особенно в период общего отступления, включались в состав боевых частей в качестве обычных бойцов, сражавшихся с оружием в руках.
Учитывая данное обстоятельства, усилия генерала Бангерского собрать всех латышских бойцов под знаменем «Латвийского добровольческого легиона СС», создав из него соединение, полностью укомплектованное только латышами, и таким образом сформировать «кадр» будущей национальной армии независимой Латвии, были обречены на провал.
12 июня 1944 года начальник Главного Управления СС, обергруппенфюрер СС Готтлоб Бергер, встретился с генералом Бангерским (награжденным к тому времени германским Крестом «За военные заслуги» 2-й и й-й степеней) в Ревеле (Таллине) и сообщил ему о желании рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера ежемесячно собираться на совещания по вопросам, связанным с латышскими и эстонскими контингентами войск СС.
15 июля 1944 года генерал Бангерский был награжден германским Крестом за военные заслуги 1-й степени с мечами.
Осенью 1944 года 19-я ваффен-гренадерская дивизия СС (латышская № 2) и 20-я (эстонская) ваффен-гренадерская дивизия СС, общей численностью 40 000 штыков, оказались в так называемом «Курляндском котле». С целью воодушевить латышей на продолжение военных действий, немцы в ноябре 1944 года разрешили генералу Бангерскому сформировать под своим руководством временное латышское национальное правительство под названием «Латвийский национальный Комитет», председателем которого стал сам Р. К. Бангерский. 6 февраля 1945 года Главнокомандующий германской армейской группы «Курляндия» передал в руки Бангерского руководство гражданской администрацией на территории Латвии, еще не захваченной советской Красной Армией.
Генерал Бангерский пригласил 50 ведущих представителей латвийской общественности в Дрезден, где он намеревался 15 февраля 1945 года провести ряд административных назначений. Но за 2 дня до намеченной даты город Дрезден оказался буквально стертым с лица земли англо-американскими стратегическими бомбардировщиками. Поэтому Бангерский был вынужден перенести официальную церемонию в Потсдам.
20 февраля 1945 года собравшиеся в Потсдаме - древней резиденции прусских королей - латышские представители избрали генерала Бангерского Президентом Латвии и призвали правительство Германской Державы аннулировать данное им в 1939 году (в соответствии с секретными протоколами к пакту Молотова-Риббентропа о разделе Европы на германскую и советскую «зоны влияния») согласие на включение Латвии в состав Советского Союза, согласно нормам международного права признать Латвию суверенным независимым государством в границах до 17 июня 1940 года, признать новое правительство Латвии единственным законным представителем латвийского народа и передать ему всю власть на всей территории Латвии, еще не оккупированной Красной Армией.
Однако сразу же по возвращении в «Курляндский котел», генерал Бангерский осознал, что его «власть» и «полномочия» абсолютно эфемерны. Мало того, к нему в качестве «ока государева» был приставлен группенфюрер СС Берендс, следивший за каждым шагом латышского генерала. И Бангерский предпочел 4 апреля 1945 года вылететь обратно в уже обреченный Берлин.
В марте 1945 года 15-я ваффен-гренадерская дивизия СС (латышская № 1) после долгого, сопровождавшегося непрерывными кровопролитными боями отступления, закрепилась на Одере. За 15 дней ее солдаты прошли с боями 600 километров с востока на запад. 2500 латышских эсэсовцев были вывезены морем из «Курляндского котла». Остатки «легиона Бангерского» были направлены в Мекленбург на переформирование. Усиленная до 8 000 штыков, латышская дивизия в апреле 1945 года приняла участие в боях за Нойбранденбург. 1 латышский батальон был переброшен в Берлин и участвовал в последних боях за столицу «Третьего рейха». Надо сказать, что латыши сражались со своей обычной храбростью (всегда присущей им, за что и за кого бы они ни воевали). Во всяком случае, сотни латышских эсэсовцев были награждены Железными крестами, а 8 из них - Рыцарскими крестами Железного Креста.
Капитуляция 8/9 мая 1945 года окончательно похоронила все надежды генерала Бангерского на восстановление независимого латвийского государства. Бойцы «Латвийского добровольческого легиона СС» из «национальных героев» и «борцов за свободу Латвии» после восстановления «Латвийской ССР» в составе Советского Союза превратились в «дезертиров» и «изменников Родины».
Те из 165 000 граждан Латвии, которые в период войны в той или иной форме сотрудничали с немецкими оккупантами, были привлечены к ответственности органами советской военной юстиции. Конечно, за исключением тех, кому удалось бежать на Запад – ведь латышей (в отличие от русских антикоммунистов и казаков) англо-американцы на расправу Сталину не выдавали, мотивируя свой отказ депортировать их тем, что прибалты в начале Второй мировой войны, по состоянию на 1 сентября 1939 года, еще не являлись гражданами СССР (ни США, ни Великобритания, ни Франция так и не признали присоединение трех прибалтийских республик к СССР в 1940 году законным и соответствующим нормам международного права). Как будто выданные сталинским карательным органам казачьи атаманы Краснов, Шкуро, Семенов и фон Паннвиц, не говоря уже о тысячах других, когда-либо являлись советскими гражданами!
Некоторое время после войны Рудольф Карлович Бангерский скрывался в западных оккупационных зонах Германии. 20 июня 1945 года генерал был интернирован англичанами в концентрационный лагерь Фаллингбостель, в котором содержался до 17 декабря 1945 года. Затем проживал в латышском лагере беженцев в Ольденбурге.
Остаток своей жизни бывший русский белый генерал, группенфюрер СС и президент Латвии прожил в Федеративной Республике Германии, пока не погиб 25 февраля 1958 года в автомобильной катастрофе (?). Он был похоронен на Омстедском кладбище Ольденбурга.
В 1958-1960 гг. в Копенгагене (Дания) посмертно были опубликованы его воспоминания в 4 томах.
В 1995 году прах Георгиевского кавалера был перенесен в освободившуюся наконец от ига коммунистов Латвию и захоронен в братской могиле борцов за свободу Латвии в городе Риге.
Латышские стрелки, кто толкал Прибалтику к сепаратизму, Олимпиада в Таллине
Историк Владимир Симиндей и политолог Максим Рева рассказали об истории Прибалтики в ХХ веке. Чем отличилась действительность Прибалтики от жизни в других территориях СССР? Почему латышские стрелки стали ударной силой большевиков? Почему республики отказывались от проведения Олимпиады-80, и как Александр Яковлев подтолкнул Прибалтику к выходу из СССР? Об этом и многом другом – в новом ролике «Цифровой истории».
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 177
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума