Отправлено: 16.03.20 03:35. Заголовок: Зимняя война финляндских русских — солдаты с русскими фамилиями защищали свою родину так же мужестве

Зимняя война финляндских русских — солдаты с русскими фамилиями защищали свою родину так же мужественно, как и финноязычные

Бойцы кююрёльской роты в Зимней войне.
На финских воинских кладбищах под белыми крестами лежат десятки молодых ребят, чьим родным языком был русский. Ценой своих жизней они защищали родину, которая не всегда их принимала. Зимняя война закончилась ровно 80 лет назад.

Среда, 13 марта 1940 года, конец войне. Флаги с черной лентой приспущены по всей стране… Казалось бы, мир — радость и облегчение, но нет, в сердцах людей затаились скорбь и боль. Война, которая закончилась так же внезапно, как и началась, принесла в финские дома смерть и потери: кто-то утратил близкого человека — отца, сына, брата, а кто и вовсе родной край и дом.


В Хельсинки в день наступления мира 13.3.1940 были приспущены флаги.
В эти выходные многие отправляются на кладбища, чтобы помянуть тех, кто не вернулся с Зимней войны.

Смертью храбрых пали и десятки финских солдат, чьим родным языком был русский. Про их судьбы до сих пор писали очень мало.

Мужчины из русских деревень Карельского перешейка защищали свою родину, свои дома и родной край
В семью Румбиных с фронта пришли две похоронки: на сыновей Дмитрия и Федора. Они геройски погибли в дни жестоких февральских сражений на линии Маннергейма в Муолаа, Дмитрий — 21 февраля 1940 года, а его младший брат Федор — несколькими днями позже, 25 февраля. Дмитрию было 28 лет, Федору — 26.

Очевидцы рассказывали, что Федор, увидев, что его брат Дмитрий лежит мертвым, решил вынести с поля боя его тело и заодно отомстить за его смерть. Его ранило, но он продолжил бой, пока сам не получил смертельную рану. Федор Румбин скончался от полученных ранений в военном госпитале через несколько дней.


Свадьба Дмитрия и Анны Румбиных в Кююрёля в 1938 году.
Память о Дмитрии и Федоре Румбиных живет в городе Хямеенлинна в семье их сестры, Лидии Устиновой (урожденной Румбин). Ей было 12 лет, когда пришла весть о гибели братьев. В ее памяти они остались навечно юными. Впереди у них лежала вся жизнь. Федор умер холостяком, а старший брат Дмитрий успел жениться незадолго до войны.

Митя был спокойный, любил собирать грибы. Федька — наоборот, веселый, любил ходить на танцы. У него была невеста, красавица Верочка. Он собирался женился, она богатая была. Очень любил ее! А Митька и его невеста Анна ездили на большой остров, они любили проводить там время. Я помню, как тятя и мама благословляли их в нашем доме иконой. Потом была свадьба у нас дома, и Нюта должна была наутро убрать солому, сброшенную на пол. Так проверяли, какая она будет хозяйка. А Митька, по традиции, должен был угостить подруг невесты шоколадными конфетами. Мужчин забрали в армию осенью 1939 года. Нюта успела получить письмо, в котором Митька наставлял ее, как пахать поле. А Федя прислал домой письмо, в котором было написано: “Здесь я стою, и маленькая пуля прилетит и унесет мою молодую жизнь”. Федька был очень сердитый, многих русских взял в плен. Не знаю, правда это или нет, но кто-то говорит, что он во время войны забрался в село и начал звонить в колокол. Когда мы хоронили Федю, помню, каким он лежал в открытом гробу. Волосы кудрявые, а сапоги в грязи. Вот это я помню.
— говорит пожилая женщина и плачет.


Дмитрий Румбин воевал в Зимней войне в составе "кююрёльской роты".
Дмитрий и Федор воевали в составе четвертого Отдельного батальона (Erillinen Pataljoona 4), сформированного в октябре 1939 года из жителей расположенной на Карельском перешейке волости Муолаа. Его первую роту называли “кююрёльской” (Kyyrölän komppania), так как она состояла почти исключительно из жителей четырех русскоязычных православных деревень в Муолаа: Красного села (Kyyrölä), Новая деревня (Kangaspelto), Развоз (Sudenoja) и Паркино (Parkkila).

Когда грянула война, в этих деревнях проживало около 1900 человек. Почти все они были потомками русских крепостных, которых переселили в эти места из российской Ярославской губернии в XVIII веке. Их родным языком был русский, и они исповедовали православную веру. В семьях соблюдали русские православные традиции. Мастеров гончарного дела знала вся страна. Мужчины выезжали за пределы родных деревень, продавая свой товар, поэтому они хорошо знали финский язык. В селе хорошо была организована деятельность добровольной пожарной дружины.


Кююрёля в довоенные годы.
Солдаты “кююрёльской роты” защищали в Зимней войне не просто свою родину и сограждан, но и в буквальном смысле свои родные дома и села. Передовая прошла сквозь русские деревни: солдаты, сидевшие в окопах, впереди себя видела дома, которые уже занял противник, а за ними были дома, опустевшие после ухода в эвакуацию мирных жителей, но еще уютные и полные нажитого добра. Под покровом ночи солдаты пробирались в собственное жилье и пополняли скудный солдатский паек едой из собственных запасов.


Боец "кююрёльской роты" Василий Сосунов.
В рядах “кююрёльской роты” воевал и отец жительницы г. Хямеенлинна Антонины Сосуновой-Перяла Василий Сосунов. Ему посчастливилось вернуться домой весной 1940 года целым и невредимым. В Лоймаа, куда были эвакуированы жители Кююрёля и его семья в том числе, Василия ждала хорошая новость.

Моя крестная, Клавдия Тайпале, рассказывала, что в начале апреля, погожим весенним днем она шла по проселочной дороге в Лоймаа, как ей вдруг навстречу попался мой отец, ее двоюродный брат. Василий, радостный, сказал ей: “Войне конец!”, и сообщил еще одну хорошую новость: “У нас родилась маленькая девочка, не хочешь ли стать крестной?” Этой маленькой девочкой была я.
— рассказывает Антонина, которая через месяц будет отмечать свое 80-и летие.

Мама Антонины, Клавдия, была беременна и зимой 1939, и летом 1944, когда спешно пришлось уехать из Кююрёля в эвакуацию в первый и во второй раз. Когда у нее в июне 44-го в пути начались роды, то ответственность за младших сестер и братьев легла на старшую сестру Антонины, 12-летнюю Анну, которая и довезла свою семью в сохранности до нового места жительства.

Похороны сестры. Сосуновы похоронили дочь Марию, которая погибла в 4 года после несчастного случая. Похороны прошли в 1945 году в Урьяла, куда семью эвакуировали. На фото: настоятель православного прихода Кююрёля Александр Касанский, Василий Сосунов, Клавдия Сосунова, урож. Никифорова и дети Николай, Антонина, Анна и Надежда.
Антонина как председатель Кружка Кююрёля (Kyyrölä-kerho) бережно хранит память о родных местах, традициях и людях, которые до войны жили в русских деревнях Муолаа. Ежегодно она и другие активисты кружка ездят в Россию, чтобы побывать на могилах предков и навестить места, где раньше стояли их родные дома.

Мы каждый год ездим в Кююрёля, чтобы возложить венок на могилу героев, а в День независимости зажигаем свечи в память о наших предках, геройски погибших, защищая нашу родину. Мы их не забываем.
— говорит Антонина.

Антонина Сосунов-Перяля на бывшем кладбище героев в Кююрёля в 2007 году. На этом месте силами финнов воздвигнут мемориальный камень.
По словам Антонины, ее отец в семейном кругу не делился рассказами о войне, но когда дома собирались бывшие фронтовики, они наверняка говорили и об этом.

Воевавшие не любили о войне говорить. Но я помню, как в детстве у нас дома собирались мужчины, побывавшие на фронте. О чем они там беседовали, я не знаю, я была маленькой, но, возможно, они и войну вспоминали.
— говорит Антонина.


Василий Сосунов (крайний справа внизу) с друзьями, бывшими односельчанами из Кююрёля.
Информация об участии кююрёльских мужчин в Зимней войне собрана в книге Эугена Усано (Eugen Usano) “Muolaan-Kyyrölän miehet talvisodassa 1939-1940. Er.P 4:n riveissä” (“Мужчины Муолаа-Кююрёля в Зимней войне 1939-1940 в рядах четвертого Отдельного батальона”). Отец Эугена, Иван, был соседом и близким другом отца Антонины. Вместе они воевали и в Зимней войне.


Василий в валенках. На фото также его сосед и друг Иван Ушанов.
Солдат из Кююрёля, которые сами могли бы рассказать о том, каково это было — сидеть в окопах в 40-градусный мороз, слышать через линию фронта русскую речь и осознавать, что это одновременно — и родной язык, и язык неприятеля, уже почти не осталось в живых.

Бойцы Кююрёля сжигали свои же дома, отступая.
Можно лишь представить, что они почувствовали, когда отступая, сжигали собственные дома. Или когда в новогоднюю ночь услышали доносящийся из разрушенной церкви колокольный звон. Как выше поделилась Лидия Устинова, вероятно, это был ее брат Феодор, поднявшийся на колокольню храма и всем смертям назло начавший бить в колокол, как в мирные годы… Его, похоже, охраняли высшие силы: он невредимым добрался до своего окопа, несмотря на то, что противник, разозленный громким церковным звоном, открыл огонь по финским позициям.

Православная церковь Кююрёля была уничтожена во время Зимней войны. На фото армейский православный священник Марк (Лев Шавикин) стоит перед разрушенной церковью летом 1941 года.
Практически весь командный состав четвертого Отдельного батальона состоял из офицеров-финнов. Они очень высоко ценили патриотический и боевой дух русскоязычных солдат. За ночной бой 25.1.1940 года на льду озера Муолаанярви, в ходе которого 19 кююрёльских бойцов отбили атаку и уничтожили целую вражескую роту, все участники операции были награждены почетными наградами “Крест свободы” и “Медаль свободы”.

Тем не менее, к кююрёльским бойцам могли относиться с некоторым подозрением из-за их “русскости”. Повода для недоверия, однако, не было, подчеркивают их потомки.

Некоторые считают, раз они знали русский, могли слушать радио и переводить, что там говорили, то они были на стороне русских. Так думать нельзя. Нет, они были на стороне своей родины, Финляндии.
— говорит Антонина.

Примером такого служения своей большой и малой родине может считаться, например, поступок простого кююрёльского солдата, описанный в книге Тойво Липпонена “Kersanttina Kannaksen Kamppailuissa” (1940). Солдат, увидев, что его дом был разрушен под вражеским огнем, обратился к командиру и попросил выдать ему автомат. На удивленный вопрос “А что вы с ним будете делать?”, солдат ответил: “Отплачу той же монетой за уничтожение моего дома”. Так ему выдали в руки автомат, и он с парой боевых товарищей под покровом ночи перешел линию фронта и кроваво отомстил за то, что разрушили его дом.

Патриотизм и отвага, проявленные русскоязычными солдатами из Кююрёля, произвели на Т. Липпонена глубокое впечатление. В своей книге он обратился к жителям Западной Финляндии: “Если где-нибудь там построят новые Кююрёля, Суденоя или Кангаспелто, даже случайно не тыкайте пальцем, если вдруг услышите на проселочной дороге русскую речь. Мужчины этих деревень своей кровью выкупили себе право жить и строить в этой свободной стране как ее равноправные жители”.


Могилы героев войны в Кююрёля. Снимок сделан уже во время Войны-продолжения, когда финны снова завладели этими территориями.
В Зимней войне погибло около 30 бойцов “кююрёльской роты”. Из них около 25 покоятся на кладбище в Кююрёля на Карельском перешейке. Кроме того, кююрёльские солдаты похоронены и в других местах, в том числе в Лаппеенранта и Лоймаа, куда было эвакуировано население русских деревень Карельского перешейка.

В семью Кох из числа терийокских русских с войны трижды пришла скорбная весть
Большими патриотами Финляндии была и семья терийокских русских Константина и Надежды Кох. Бывший русский офицер, получивший финское гражданство в 1927 году, и русскоязычная жительница Хельсинки родили 10 детей, трое из которых умерли в войнах 1939-1944 годов.


Семья Кох в Терийоки, 1930-е годы.
В Зимнюю войну семья потеряла старшего сына, Игоря. Ему было 21 год.

О его гибели рассказывает племянница Хелка Ахава, дочь сестры Игоря Юлии.

Игорь погиб при трагических обстоятельствах в Сумма в дни прорыва линии Маннергейма в феврале 1940 года. Ситуация на фронте сложилась критическая, и даже таких ребят, как Игорь, по большому счету не обученных военному делу, бросили в огонь. Живым он оттуда не вернулся.
Игорь, которого друзья ласково называли Йокора, рос спортивным парнем и состоял в молодежной секции терийокского Шюцкора.

Игорь Кох. Война еще впереди.
Он был влюблен в свою Хелку, школьную подругу, с которой мечтал создать семью, и в будущем хотел пойти по стопам отца и стать священнослужителем.

Этим планам, однако, не суждено было сбыться.

Летом 1939 года Игорь, который состоял в членах молодежной секции Шюцкора с осени 1938 года, добровольцем отправился на строительство укреплений на Карельском перешейке, а осенью 1939 года, с началом всеобщей мобилизации, замаскированной под чрезвычайные сборы (YH), участвовал в охране границы. После начала войны в начале декабря ребят вывезли в Выборг в тренировочный пункт.

Письма от Игоря перестали приходить в феврале 1940 года. Тревога в семье за судьбу сына и брата росла. Сестра Лидия, которая работала в военном госпитале, узнала, что Игоря якобы привезли с ранением в госпиталь Рауха в Йоутсено. Она тут же отправила туда запрос, но получила ответ: “Игоря нет и не было в Рауха”.

Только после войны семья узнала о последних днях, часах и минутах жизни Игоря. Он пал смертью храбрых в Сумма в дни жестоких февральских сражений.

Дозорный. Сумма, 14.12.1939.
Игорь мог остаться в живых, так как шюцкоровскую молодежь не должны были отправлять на передовую. Но вмешался злой рок.

Условием отправки ребят на фронт было то, что их нельзя ставить на передовую. У командира была соответствующая записка в кармане гимнастерки, но, по трагическому стечению обстоятельств, он был ранен, записка вместе с ним отправилась в военный госпиталь, и ребят бросили в самое пекло сражения.
— рассказывает Хелка.

Обстановка в Сумма была ужасающей. Стоял 40-градусный мороз. Темно. Кругом стреляют, бьют из всех орудий. Грохот танков. Непонятно, где свои, а где — враги.

Бой, в котором принял участие Игорь, описан в книге Э. Оксанена “Summan miehet” (“Мужчины из Сумма”, 1984). Отряд Хилден (Osasto Hilden) состоял из местных школьников. Самым молодым было только 16 лет. Ребят, одетых в гражданскую одежду, ночью привезли на грузовиках из Выборга и сказали: начинайте окапываться в сугробах. Утром они заметили, что колючая проволока, которая отделяла свои позиции от позиций противника, была не перед ними, а сзади. Немногие вернулись из того боя. Между выстрелами были слышны всхлипывания и стоны, но ребята своевольно не оставили позиции.

Тело Игоря осталось на поле боя. Его не нашли даже в 1941 году, когда финны вновь завладели этими территориями и начали поиск пропавших без вести солдат. О последних минутах жизни Игоря родственники узнали после войны от его товарищей, которые остались живы.

Командир писал отцу после войны, что Игорь, возможно, выжил и примкнул к другим финским частям. Но эта надежда оказалась тщетной. Игорь погиб. Со слов его товарищей мы знаем, что он отступал последним, прикрывая остальных огнем из своего оружия.
— позже в беседе с Новостями Yle вспоминала сестра Игоря Лидия.

В июне 1940 года похороны Игоря прошли на месте семейной могилы Кохов и Фурсеевых на кладбище Лепосаари в районе Кулосаари в Хельсинки. Отпевал пустой гроб сына его отец Константин.

В семейной могиле покоятся также сестра и брат Игоря, Юдит и Кирилл. Юдит (Judith) трагически погибла в 1943 году при разминировании полуострова Ханко, а Кирилл (Cyrill) — летом 1944 года во время массированного наступления Красной Армии на Карельском перешейке.

У матери семейства к концу войны было три креста скорби, которые вручались ближайшим родственникам погибших.

Надежда Кох потеряла в войне троих детей. Государство дало ей три Креста скорби.
Тропа к могиле Игоря, Юдит и Кирилла не зарастает. По всем праздникам сюда приходят родственники.

Даже старшая сестра Лидия, которой уже сравнялось 102 года, все еще ходит на могилу. Мы всегда по праздникам приносим цветы, ставим свечки.
— рассказывает Хелка.

Семейная могила Кох и Фурсеевых на кладбище Лепосаари в районе Кулосаари в Хельсинки.
А что стало с девушкой Игоря, которая так и не дождалась своего жениха с фронта?

Хелка хранила все письма от Игоря до конца своих дней. Также ей досталось от матери жениха кольцо, которое та получила от своего мужа в честь рождения Игоря.

Финляндские русские доказали, что сомневаться в их лояльности нельзя
В Финляндии много говорят о “чуде Зимней войны”, имея в виду сплоченность всего народа, бывших “белых” и “красных”, перед лицом общего врага.

Частью этого чуда можно считать и воинский подвиг русскоязычных финнов, которые ни на минуту не сомневались в том, защищать финскую родину или нет — против врага, говорившего на одном с ними языке.

А ведь были обстоятельства, которые могли породить среди этих людей и другие настроения. Это и события 1918 года, когда в сумятице гражданской войны в Выборге и других местах, в том числе в Муолаа, людей убивали только за то, что они говорили на русском языке и были православными. Это и разрушение православных церквей в первые годы независимости. Это и царившие в финском обществе антирусские настроения в довоенные годы.

С военной темой для русскоязычных финнов до сих пор связаны сложные чувства, говорит исследователь Вероника Шеншин, автор исследования “Русские и русская культура в Финляндии”.

Противоречивые чувства испытывали те местные русские, которые пострадали от антирусских настроений в довоенное время. Люди помнили о кровавых событиях в 1918 году. Русскоязычные могли сталкиваться с проявлениями неприязни, даже дискриминации на почве языка и религии. Возможно, что часть русских, живших в Финляндии со времён автономии, ощущала, что Финляндия не пожелала принять их полностью. Они чувствовали, что русские не имели здесь одинаковых возможностей с коренным населением. Многие тогда решили поменять свою фамилию на финскую или перестали говорить по-русски. В иной ситуации оказались те, кто после большевистской революции в 1917 г. получил прибежище в Финляндии, а также люди, позже вынужденные оставить свои дома и переселиться с Карельского перешейка. Среди них были и те, кто испытывал чувства благодарности к Финляндии и поэтому были готовы защищать её на войне.
Точных данных о том, сколько русскоязычных финнов воевало и погибло в Зимнюю войну, нет
Сколько всего русскоязычных бойцов сражалось и погибло на фронтах Зимней войны? Точных данных об этом найти нельзя.

В Союзе ветеранов пояснили, что статус ветерана-фронтовика в Финляндии появился в 1969 году. Тогда признание и полагающиеся льготы получили те русскоязычные фронтовики, которые имели финское гражданство. А те солдаты, которые не были гражданами Финляндии на момент военных действий, были признаны ветеранами лишь в 1992 году.

В любом случае, речь идет о сотнях. Погибшие исчисляются как минимум полусотней человек.

В Финляндии память о погибших воинах хранится на кладбищах героев и высечена на мраморных плитах Pro Patria. Свои плиты имеются у финских евреев и мусульман. А где плиты Pro Patria финляндских русских?


Плита Pro Patria на Никольском кладбище в Хельсинки.

Нам удалось разыскать одну такую плиту на Никольском кладбище в Хельсинки. На ней значится одно имя, относящееся к Зимней войне.


На плите Pro Patria на Никольском кладбище в Хельсинки значится одно имя, относящееся к Зимней войне: Синкевич В.В.
Из базы данных Национального архива Sotasurmat мы узнаем следующее: Синкевич Василий Васильевич — егерь, садовник, уроженец Хельсинки 1916 года, был ранен в Хатялахти (Hatjalahti) в волости Куолемаярви 23.12.1939 года, погиб в военном госпитале 26.12.1939 года.

Про бой, в котором погиб Синкевич, известно следующее: 23.12.1939 финны пошли в контратаку на Карельском перешейке, однако она была безуспешной. Потери были колоссальными: 361 человек погибшими, 777 ранеными и 190 пропавшими без вести. Василий был одним из почти 800 получивших ранение бойцов.


На православном кладбище Хиетаниеми в Хельсинки много крестов героев войны с русскими фамилиями.
На соседнем кладбище православного прихода Хельсинки в Хиетаниеми под могилы героев войны отведен дальний уголок. Большинство белых крестов принадлежат погибшим в Войне-продолжении. Среди них много русских имен.


Среди погибших в Зимнюю войну значится только одна русская фамилия. Это рядовой Евгений Суренкин 1904 года рождения. Из базы данных Sotasurmat мы узнаем, что он был рабочим из Хельсинки, родом из Кивеннапа на Карельском перешейке. Суренкин был женат. Погиб Евгений Суренкин в Тайпале на Карельском перешейке 19.2.1940 года. Живые цветы на его могиле показывают, что о нем не забыли.

Источники:

1) https://yle.fi/uutiset/osasto/novosti/zimnyaya_voina_finlyandskikh_russkikh_-_soldaty_s_russkimi_familiyami_zashchishchali_svoyu_rodinu_tak_zhe_muzhestvenno_kak_i_finnoyazychnye/11253776

2) Shenshin: Venäläiset ja venäläinen kulttuuri Suomessa, 2008;

3) Baschmakoff & Leinonen: Russian Life in Finland, Helsinki 2001;

4) Lehtonen: Vaienneet kellot, Autonomian ajan sotilaskirkot 1809-1917, Helsinki 2015;

5) Loima: Muukalaisina Suomessa, 2001;

6) Engman, Max: Raja Karjalankannas 1918-1920, Helsinki 2007;

7) Karemaa, Outi: Vihollisia, vainoojia, syöpäläisiä: venäläisviha Suomessa 1917-1923, Helsinki 1998;

8) Vihavainen: Ryssäviha: Venäjä-pelon historia, 2013;

9) Schulgin, Kristina: Miksi en puhu venäjää, 1993;

10) Oksanen, E. Summan miehet, Jyväskylä 1984;

11) Leposaaren sankarit 1939-1944, Helsinki 1994;

12) Maaorjasta tsaarin upseeriksi: Kertomus Koch-, Fursejeff-, Råman- ja Bogdanoff-suvuista vuodesta 1657;

13) Usano: Muolaan-Kyyrölän miehet talvisodassa 1939-1940. Er.P 4:n riveissä, 2016;

14) Vahvana muistoissamme. Venäjänkieliset Ortodoksikylät Kyyrölä - Kangaspelto - Parkkila - Sudenoja, Kyyrölä-kerho, 2018;

15) Kallio, Saara: Missä he kulkivat kerran, Ortodoksiviesti 26.9.2018;

16) Simola, Seppo: Luostarimme sodan jaloissa 1939-1944, Ortodoksiviesti 12.12.2019.