УРОК ГЕН. ГУСЕЛЬЩИКОВА Воспоминания Е.Ковалева. Журнал Родимый Край №57. 1965г.
Осенью 1918 г. после 4-х месяцев службы в Управлении Донск. Артиллерии, где я занимал должность старшего адъютанта строевого отделения, штабная работа мне наскучила и я решил ехать на фронт. Когда я сообщил о своем намерении моему непосредственному начальству, начальнику строевого отделения, которого мой уход отнюдь не устраивал, он изумленно посмотрел на меня и сказал: — Что, над вами каплет? Или вам здесь плохо? Да сейчас и никого нет под рукой, чтобы вас заменить. Помощник Нач-ка Артиллерии полк. Ильин, мой бывший к-p дивизиона на Германском фронте, от которого зависело разрешение, не счел, однако, возможным мне отказать и обещал отпустить, как только найдут заместителя, но дипломатично добавил: — Считаю ваш уход временным, так как вы зачислены в ш тат Управления и утверждены в занимаемой должности. Надеюсь поэтому, что через некоторое время вы снова вернетесь к нам. В середине октября я сдал должность и отправился на Северный фронт, где в то время яркой звездой вспыхнула боевая слава ген. Гусельщикова. Одновременно со мною туда же был командирован мой приятель по выпуску сотник Нефедов, только что вернувшийся из Добр. Армии, где он задерж ался после Кубанского похода, выполняя специальное поручение. 17-го октября мы выехали по жел. дор. из Новочеркасска и. доехав до станции Кантемировка, направились оттуда в ст. Вешенскую.
Тыл был организован хорошо. В каждом населенном пункте стояли дежурные подводы и, переложив вещи, мы без задержки двигались дальше. В пути мы убедились в огромной популярности ген. Гусельщикова после его блестящих побед в Воронежской губернии. В разговора со встречными только и слышали: «Гусельщиков сказал, Гусельщиков приказал, Гусельщиков требует»... Из Вешенской инспектор артиллерии фронта направил нас в сл. Калач, Воронежской губ., в распоряжение инсп. артил. с.-з. отряда полк. Упорникова. Калач — большая торговая свобода, похожая на город, откуда начиналась жел. дорога на Бутурлиновку и Таловую, поразил нас обилием съестных припасов на базаре, причем особенно бросалось в глаза большое количество свиных туш и птицы. Полк. Упорников. когда мы явились к нему и предъявили предписание, смущенно развел руками и сказал: — Что мне с вами делать? Оба старые офицеры, а батарей свободных у меня нет. Подождите, пока я выясню.
Отправлено: 06.07.13 19:06. Заголовок: У меня его слова вы ..
У меня его слова вы звали в то время недоумение. З а нами было около 4-х лет службы, из коих, правда, 2,5 года Германской войны, плюс партизанские действия в Степном и Корниловском походах. Я в то время был подъесаулом, но вскоре был произведен в есаулы и к концу 1918 г. был 140-м по старшинству из 300 офицеров-казаков Донск. Артиллерии. Нормально до командования батареей мне было еще далеко.
...Все однако через несколько дней устроилось. В Калаче должен был формироваться 38-й Дон. кон. полк с батареей, командиром которой я и был назначен 1-го ноября. Сотник же Нефедов вступил в командование Мигулинской батареей. Формирование полка велось быстрым темпом. Как только прибыл необходимый командный состав, была объявлена мобилизация казаков переписи 1902, 1903 и 1904-го годов в станицах: Вешенской, Мигулинской и Казанской. Казаки прибыли почти все конными, прилично одетыми, с холодным оружием. Для сформирования батареи выделили артиллеристов, а остальных разбили, по сотням и командам. К вечеру первого дня полк уж е имел структуру: 4 кон. сотни, пулеметная команда и 2-х орудийная батарея. Нужное количество лошадей, и недурных, было взято в ближайшие два дня по реквизиции, трофейные повозки для обоза имелись в Калаче в достаточном количестве и не хватало только орудий, артил. упряжи, пулеметов и винтовок. Все это ген. Гусельщиков обещал выдать перед выступлением на позиции и торопил к-ра полка в. ст. Байдалакова, вы сказывая недовольство, что полк формируется долго, хотя прошло всего несколько дней.
По тогдашней организации батарея являлась составной частью полка, без самостоятельного хозяйства, с подчинением к-ра батареи к-ру полка. Такая организация страдала недостатками и была позже упразднена, но и при своем существовании не могла свести роли к-ра батареи до положения к-ра сотни. Фактически к-p батареи сохранял почти полную самостоятельность и. в соответствии с удельным весом артиллерии, являлся ближайшим помощником к-ра полка и его заместителем, врем. командуя в случае надобности и полком. Батарея кроме того имела и свой особый номер, отличный от полка, и моей был присвоен No 35-й. 7-го ноября, уезжая на несколько дней по делам в штаб отряда, в. ст. Байдалаков приказал мне, как старшему в чине, вступить во вр. командование полком и вести его в район Таловой. Там в течение нескольких дней мы занимались ковкой лошадей и к 14-му ноября перешли в поселок при ст. Таловой, куда прибыли к ночи. В тот же вечер мне привезли из какой-то батареи одно орудие, а на другой день утром второе. Но в каком виде! Грязные, закопченные порохом, невероятно расстрелянные, а главное почти без упряжи, на каких-то веревочках, рваных шлейках, с седлами без тебеньков и подпруг и проч. Но даже и такой упряжи было в одном орудии только на два уноса. Шорники кинулись наспех приводить все в порядок, и к вечеру мы смогли запречь и выехать на смотр, который делал полку ген. Гусельщиков, перед отправкой на позицию.
Отправлено: 06.07.13 19:14. Заголовок: Когда после смотра г..
Когда после смотра ген. Гусельщиков спро-сил у меня, все ли в порядке, я пожаловался ему на невозможную упряжь. Выслушав меня, генерал спросил: — А стрелять-то вы можете? — Могу. — Ну и достаточно. Завтра выступите, а там на фронте добудете себе все, что нужно. Наше интендантство впереди у красных. Собрав затем офицеров, он произнес краткую речь, которую закончил следующими словами: «Завтра вы выступите на фронт. Там, куда я вас посылаю, крупных сил противника нет. Погоняетесь за Заамурским конным полком и немного обстреляетесь».
С приходом 38-го полка была намечена операция по взятию г. Новохоперска. Для этого решено было занять предварительно Еланское Колено, как исходный пункт. В штабе было известно, что занимавшая его 2-я Нижегородская дивизия, только что прибывшая на фронт, не особенно хотела сражаться и предпочитала сдаться. Атакованная 37-м полком, она была захвачена целиком со всей артиллерией и 16-го ноября трофеи стали прибывать по ж. д. на станцию Таловую. Наш полк уже выступал из Таловой, когда я узнал, что должны прибыть орудия и упряжь. Задержавшись на час, я взял два исправных орудия из числа отбитых, нужное количество упряжи и выступил на фронт уже в порядке. 16-го ноября 38-й кон. полк без боя занял сл. Абрамовку, где и остановился на ночлег. Здесь были взяты первые пленные. Фуражир моей батареи, поехав вечером на луг за сеном, привел с собою около 40 человек красноармейцев, которые скрывались там и боялись сами войти в село, чтобы сдаться. На следующий день полк занял с. Знаменское и вел разведку на север. К вечеру 17-го ноября был получен оперативный приказ о предстоящем наступлении на г. Новохоперск. В Еланском Колене были сосредоточены: Георгиевский Гундоровский, 37-й и Мигулинский полки, Богучарский отряд добровольцев и бронепоезд «Ермак». 38-й кон. полк должен был подтянуться ночью в район сл. Троицкое, ожидать подхода Мигулинского полка и совместно с ним утром занять ее.
Отправлено: 06.07.13 19:30. Заголовок: Высланный в Троицкое..
Высланный в Троицкое офицерский разъезд нашего полка захватил там сани с двумя комиссарами, куда-то направлявшимися ночью, и выяснил, что в слободе находятся красные. Троицкое — большая слобода, состоящая из 3-х частей: Московской, Заречной и Староселья. На рассвете 38-й полк и Мигулинцы без боя заняли две части: Московскую и Староселье, Заречную же занимал Заамурский кон. полк красных. Крестьяне, возвращавшиеся из церкви, находившейся в расположении красных, сообщили, что на мосту стоит пулемет. Выяснив обстановку, 38-й полк повел наступление на мост, а Мигулинцы атаковали правее. После короткого боя наш полк, поддержанный батареей, захватил мост и продолжал теснить красных. Продвигаясь с батареей вперед и переехав мост, я попал под пулеметный огонь, а затем до меня донеслись крики с окраины села: — Батарею... Батарею... Выехав вперед, я увидел, что Заамурский кон. полк быстро уходил на c.-в., прикрывая свой отход пулеметным огнем с тачанок. Батарея открыла огонь прямой наводкой и провожала его, пока он не скрылся в складках местности.
После занятия Троицкого Мигулинский полк (в. ст. Чайкин), согласно приказа, повернул на юг и направился в сл. Красненькое, которая в это время была занята Гундоровцами, 37-м полком и Богучарцами, загнавшими в пруд бронированный автомобиль противника. Он остался в этом селе, обеспечивая дальнейшее наступление наших частей на Новохоперск. Наш же полк двинулся на Алферовку, имея задачей прикрывать наступление на Новохоперск с севера и перехватить бегущих красных, если бы они устремились в этом направлении. К вечеру г. Новохоперск был взят и в наши руки попали огромные трофеи: 100 пулеметов, легкие и тяжелые орудия, зарядные ящики, радиостанция и др. Красные бежали в направлении на Поворино. 38-й кон. полк, рассеяв артил. огнем появившуюся снова конницу красных, к вечеру выбил противника из Алферовки и остановился здесь на ночлег. Когда наш полк уже входил в Алферовку и батарея, снявшись с позиции, двигалась туда же, я заметил порядочное количество подвод, приближавшихся рысцой к селу вдоль Хопра по дороге из Новохоперска. Боясь, что сии могут проскочить до того, как будет занято все село, я пустил в атаку мою команду разведчиков, которая и захватила все подводы. Они были нагружены интендантским имуществом, теплыми вещами и обмундированием. Это было кстати. Все люди в полку отлично оделись и могли без страха встречать надвигавшуюся холодную зиму.
После взятия Новохоперска Гундоровцы, Мигулинцы и Богучарцы ушли в Еланское Колено, Таловую и Лиски, а в занятом райо-не остались: в г. Новохоперске — 37-й Дон. полк и в сл. Красненькое — 38-й конный полк. Красные, получив подкрепления, стали опять сосредоточиваться в Троицком и постепенно заняли всю слободу, вытеснив нашу сотню из монастыря на южной окраине села. Так как монастырь представлял собою отличный опорный пункт, господствуя над местностью, и находился всего в З-х-4-х верстах от сев. окраины Красненького, к -p 38-го полка решил снова овладеть им. 37-й полк должен был оказать содействие нашему наступлению на Троицкое с юго-востока. Этот полк был смешанный и имел, если не ошибаюсь, две пеших, три конных сотни и 3-х орудийную батарею. Завязался бой. Силы красных оказались однако значительными, пулеметный огонь достигал большой силы и наше наступление было отбито. 37-й полк вернулся снова в Новохоперск, а в Красненькое пришла на поддержку рота Богучарского отряда.
Отправлено: 06.07.13 19:59. Заголовок: 28-го ноября к вечер..
28-го ноября к вечеру красные сами перешли в наступление и заняли Красненькое под покровом снежной метели, облегчавшей продвижение пехоты и сделавшей невозможным для нашего слабого кон. полка оборону большого насел, пункта. 38-й полк отошел в Новохоперск, а рота Богучарцев на станцию Некрылово. С занятием Красненького оставаться в Новохоперске было нельзя, т. к. в случае дальнейшего продвижения красные грозили отрезать нас от других частей отряда ген. Гуселыцикова, находившихся в районе Колено-Таловая. Командир 37-го полка полк. Дукмасов устроил ночью совещание, на котором присутствовали: командир его батареи штабс-капитан Бочевский, к-p 38-го полка и я. Решено было очистить город и на рассвете соединенными силами попытаться выбить противника из Красненького. В полночь оба полка выступили из Новохоперска и на рассвете 29-го ноября повели наступление на Красненькое от станции Некрылово. Красные встретили наше наступление на ровной местности сильным ружейным и пулеметным огнем и отби-ли его, перейдя затем при поддержке своей артиллерии в контр-атаку. В бою выяснилось значительное численное превосходство противника и нашим частям приказано было отходить под прикрытием огня артиллерии в д. Ивановка. Переночевав там, оба полка к вечеру следующего дня перешли в Еланское Колено.
Ген. Гусельщиков был очень недоволен оставлением Новохоперска и Красненького и задумал новую более серьезную операцию по овладению г. Борисоглебском, который еще ни разу не занимался нами, отчасти в отместку красным, но главным образом для облегчения положения на Хоперском фронте, где противник все время нажимал. Вынужденный вести операции на широком фронте, генерал действовал всегда маневром и бил противника сжатым кулаком, а не растопыренными пальцами, сосредотачивая в нужный момент и в нужном месте весь свой отряд. Он обладал кроме того в высокой степени даром воодушевлять свои войска и вселять в них уверенность в победе. К 1-му декабря в Еланском Колене сосредоточились: Луганский пеший полк под командой есаула Шевырева (970 штыков), 1-й Богучарский отряд добровольцев (3 роты и 3-х оруд. батарея), 37-й Дон. полк (2 пеших, 3 кон. сотни и 3-х ор. батарея), 38-й Дон. кон. полк (4 кон. сотни и 2-х оруд. б-рея), 22-я гаубичная батарея поручика Недодаева (одна 48-линейная гаубица и одна 42-х линейная пушка) и бронепоезд «Ермак». На станции Абрамовка выгружался Георгиевский Гундоровский полк (6 пеших, 2 кон. сотни и 4-х оруд. батарея). К вечеру 1-го декабря красные повели на- ступление от Красненького на Ел. Колено, но были легко отброшены, причем Богучарцы захватили несколько десятков пленных. В этом бою, как и во многих других, наша артиллерия при преследовании двигалась непосредственно за цепями и я оказался по соседству с 37-м полком. Командир этого полка старый полковник Феоктист Федорович Дукмасов, вскоре произведенный в генералы, проезжая мимо, пристально посмотрел на меня, приостановился и спросил: — Командир батареи? Я ответил утвердительно. Тогда чисто по казачьи он продолжал: — А из каких ж е будете? Я назвал мою фамилию. — А станицы какой? — Гундоровской. — Так! Так! Не Елеазара ли Ефимовича сынок? — Так точно, г. полковник. — Ну, увидите батюшку — кланяйтесь ему от меня. В 1878 г. он был моим взводным портулей-юнкером в Елисаветградском кав. учи-лище.
Отогнав красных, наши части вернулись в Еланское Колено. Накануне наступления ген. Гусельщиков, собрав офицеров, обратился к ним с речью, в которой особенно напирал на то, что с красными только один разговор—их надо бить —и ставил в пример Гундоровцев, которые всегда наступают и у которых потери до сих пор незначительны. Обращаясь к нашему полку и пожурив нас за то, что оставили Красненькое, он сказал: — «Ну да ничего. У меня до сих пор не бы-ло времени заняться вами, но теперь я вас поучу воевать сам. Я им покажу тютельку. На этот раз пойду прямо в Борисоглебск, а в Новохоперск и заходить не буду.» С утра 3-го декабря 1918 г. части, расположенные в Еланском Колене, повели наступление на сл. Красненькое под личным руко-водством ген. Гусельщикова. Одновременно Георгиевский Гундоровский полк наступал на сл. Троицкое. От Еланского Колена до Красненького тянется невысокое плато, довольно круто обрывающееся почти у самого села в долину р. Савалы. Отсюда с бугра открывается отличный вид вперед на восток, а так же на с.-в. и ю.-в. Здесь на высотах, верстах в трех западнее села, красные, поддержанные огнем двух батарей и бронепоездом от ст. Некрылово, и встретили наши наступающие части. Завязался сильный бой. Наша пехота, сбив противника, медленно продвигалась вперед. У красных были китайцы, которые оказывали довольно упорное сопротивление. Этих в плен не брали. 38-й кон. полк находился в резерве и стоял в лощинке, в стороне от дороги, недалеко от прикрывающего гребня. Когда наши части стали спускаться к селу, мимо проехал ген. Гусельщиков со штабом и, выехав на гребень, остановился, наблюдая за боем. Красная артиллерия и бронепоезд немедленно открыли по генералу огонь. Около него то и дело рвались снаряды, но он, не обращая на них внимания, стоял или медленно продвигался на несколько шагов вперед. На казаков нашего полка, которые видели его впервые в бою, это произвело огромное впечатление. — Вот это генерал! — раздавались восхищенные возгласы. Глядя на него, все казаки невольно подтянулись и готовы были ринуться куда угодно. Любоваться этой картиной пришлось недолго. Вскоре прискакал ординарец и передал, что генерал требует батарею. Приказав моему помощнику вести ее, я поскакал к ген. Гусельщикову и доложив, что батарея идет, спросил: — «Что прикажете, Ваше Превосходительство.?» — Генерал был скуп на слова. Указав рукой на стрелявший от станции Некрылово бронепоезд и спросив: «Видите?», он, не дожидаясь моего ответа, коротко бросил — «Сбить!», после чего отъехал в сторону, продолжая наблюдать за боем и за нашими действиями.
Отправлено: 06.07.13 21:29. Заголовок: Я слез с коня и бегл..
Я слез с коня и беглым взглядом окинул местность. От южной оконечности села и почти до ст. Некрылово лежала цель красной пехоты. Две батареи вели огонь-одна от новой, а другая от старой церкви. Слева посвистывали пули. Обернувшись назад, я увидел подходившую батарею, но в тот же миг ее окутало дымом разрывов. Невольно мелькнула мысль-перебьют лошадей и не дадут выехать на позицию. Но вот, разрывая пелену, из дыма вынырнула характерная фигура вахмистра Щебуняева на его золотистом коне. Гвардеец, долгое время бывший инструктором в запасной батарее, он вел головное орудие, как на ученье. По моему знаку, он вывел его широким наметом на позицию, сделал заезд и орудие снялось с передка. Я подал команду для стрельбы прямой наводкой и не успело еще второе орудие сняться с передка, как первое уже открыло огонь. Мы быстро пристрелялись по бронепоезду, отлично видимому с высоты, и как только наши гранаты стали рваться у самого полотна, он, отстреливаясь на хода, быстро отошел версты на полторы в направлении на Новохоперск, где укрылся за древесными насаждениями. Я немедленно перенес огонь на батарею, стоявшую у новой церкви, и через некоторое время она замолчала. Настала очередь батареи, стоявшей у старой церкви. Ее косой фланговый огонь нас особенно безпокоил и хотя мы вскоре его подавили, одним из последних снарядов был убит казак ст. Вешенской Григорий Овчелупов и ранено два казака и несколько лошадей. Когда бронепоезд красных ушел со станции Некрылово, ген. Гусельщиков вызвал командира 38-го полка и приказал ему атаковать в конном строю пехоту, лежавшую в цепи южнее Красненького. Наши сотни двинулись с высоты вниз напрямик через сады, построились и лихо пошли в атаку. Я поддерживал ее беглым огнем батареи. Все напряженно смотрели, как, несмотря на безпорядочный огонь красных, наши сотни подходили все ближе и наконец дошли. Часть пошла по цепи влево, часть направо и в короткое время все было ликвидировано-красные сдались. Теперь нашему полку был открыт путь во фланг и ты л противника, хотя ему и при- шлось немного задержаться, чтобы собраться после атаки и захвата пленных. В эго время наша пехота уже проникла глубоко в село и продолжала свое продвижение. Среди красных началась паника. Из села по дороге на Алферовку длинной лентой вытянулись обозы. Подгоняемые огнем нашей артиллерии, повозки спешили обогнать друг друга, двигаясь местами в два-три ряда. Моя батарея стреляла уже на пределе, когда подошла и открыла огонь тяжелая батарея поручика Недодаева. Мощные разрывы бомб 42-х линейной пушки в гуще подвод заставляли их рассыпаться по полю в разные стороны. Сзади появились конные сотни нашего полка, начавшие преследование. Мне больше нечего было делать на этой позиции и я двинулся на присоединение к полку. Когда батарея пришла в село, наступали уже сумерки и я получил приказание дальше не двигаться, а собирать и принимать захваченные трофеи. В этом бою были разбиты: 4-й Московский, 6-й Сердобский и Заамурский кон. полки и целиком захвачены нашим полком маневренный батальон и батарея, сформированные в Москве сплошь из бывших унтер-офицеров. Нами было взято: 1.200 пленных, 3 орудия, 6 зарядных яшиков, 20 пулеметов, оркестр музыки вместе с музыкантами и много подвод. От Красненького до Алферовки. как это я видел позже, на протяжении 12 верст вся дорога была усеяна брошенными повозками, двуколками и походными кухнями. И даже за Алферовкой на дороге в Карачан был брошен один зарядный ящик. Помимо этого нами были захвачены и убиты: Командовавший войсками комбриг Рачицкий и комиссар Высшей Сибирской военной инспекции Георгенберг. Урок ген. Гусельщикова дал блестящие результаты.
После этого боя я мог бы, как и другие батареи, развернуться на 3 или 4 орудия, но для нашего 4-х сотенного полка это было признано излишним, особенно зимой, и я ограничился тем, что снова переменил орудия на новенькие 1918 г. Сормовского завода, заменил раненых лошадей, пополнил запас снарядов, телефонное имущество, смазочные материалы и обзавелся для канцелярии двумя пишущими машинами. Наше интендантство, как сказал генерал Гусельщиков, действительно оказалось впереди. Разбив большевиков у Троицкого и Красненького, генерал Гусельщиков открыл себе дорогу на Борисоглебск и через день начался знаменитый Борисоглебский поход, о котором я надеюсь рассказать в другой раз.
Отправлено: 10.01.20 20:49. Заголовок: История Гундоровског..
История Гундоровского георгиевского полка
Сергей Сполох
4. 1919 год. Гражданская война в разгаре.
4.1. Рождественская катастрофа.
Религиозный праздник Рождество Христово особо почитаем на Дону. Кто не помнит рождественских и святочных рассказов знаменитых русских писателей? А ещё с Рождеством связывались долгожданные встречи с родственниками, приезды на каникулы учившихся в учебных заведениях детей и подростков. К рождественским праздникам все ждали подарков. В зависимости от зажиточности казачьего семейства – от ведёрного самовара или донской шубы и до свистулек и петушка на палочке. В тот 1918 год всё было по-другому. Почти из каждого гундоровского казачьего куреня ушли его обитатели на фронт, отстоявший от родных мест за сотни вёрст. Истосковались, испереживались многие семьи. А тут ещё через раз, когда возвращались обывательские обозы с передовой, то везли не подарки в санях, а тела погибших казаков. Тогда всем миром и при помощи станичного правления хоронили погибших казаков Донского гундоровского полка и снаряжали на фронт выздоровевших после ран и контузий. В Успенский храм заходили помолиться и получить благословение у станичного священника отца Николая (в миру – Изварина Николая Ивановича, члена Донского Большого войскового круга). Поднимался на гундоровский бугор обоз с пустыми санями, поскольку военный груз брали в окружной станице Каменской, останавливался на минуту, чтобы слезшие с саней казаки могли бросить ещё несколько взглядов на родную станицу и отправиться в дальний путь к северным границам Области Войска Донского. Газеты, издаваемые в то время на Дону, пытались успокоить обывателей, встревоженных слухами с фронта. В новогоднем номере газеты «Донская волна» красовалась художественно исполненная открытка с политическим и довольно оптимистичным сюжетом. Девятнадцатый год въезжал на Дон на роскошном по тем временам полуавтомобиле-полутанке. На нём надпись – 1919. Чуть выше – высокие горы столь недостающей тогда населению мануфактуры и обуви. На обочине стоял голодный и оборванный 1918 год на костылях, весь перекошенный и грустно смотрящий назад. Грустить было о чём. И всё же, несмотря на трагическое завершение 1918 года, у Донского правительства и командования Донской армии оставались надежды на победы, и они, как могли, подбадривали своих бойцов. 31 декабря 1918 года командующий Донской армией генерал-лейтенант Краснов Пётр Николаевич направил телеграмму начальствующим лицам Северного фронта белых войск: «Английский генерал Бул со своим начальником штаба полковником Кахом и французскими капитанами Берклио и Жилею (в данной телеграмме – ошибка. Представителем англо-французских войск на Юге России был английский генерал Пуль Фредерик Катберт) 2 (15) января 1919 года около 12 часов прибудут вместе со мной и генералом Денисовым (Святославом Варламовичем) в Алексеевскую. Прошу приготовить завтрак на 16 человек. К вечеру приедем в Урюпинскую, где прошу приготовить обед и ночлег. 3 (16) января 1919 года по железной дороге желательно побывать на фронте. Хотел бы видеть стрелковую бригаду Моллера (Александра Николаевича) и если можно – гундоровский полк». Далее в телеграмме было приписано: «Союзники присылают 400 орудий, много аэропланов и другое имущество. Вследствие отсутствия пароходов всё это может прибыть не ранее конца января. Необходимо готовить для батарей лошадей и прислугу».110 Не пришлось красновцам готовить ни то, ни другое. И в конце января 1919 года многие части Донской армии оказались почти у самого Северского Донца. А вот смотр Донскому гундоровскому георгиевскому полку состоялся. Вот как он был описан в знаменитом романе Михаила Александровича Шолохова «Тихий Дон»: «В слободе Бутурлиновке был устроен смотр только что вышедшему из боя гундоровскому георгиевскому полку. Краснов после смотра стал около полкового штандарта. Поворачиваясь корпусом вправо, зычно крикнул: «Кто служил под моей командой в Десятом полку – шаг вперёд!». Почти половина гундоровцев вышла перед строй. Краснов снял папаху, крест-накрест поцеловал ближнего к нему немолодого, но молодецкого вахмистра. Вахмистр рукавом шинели вытер подстриженные усы, обмер, растерянно вытаращил глаза. Краснов перецеловался со всеми полчанинами. Союзники были сражены, недоуменно перешептывались. Но удивление сменили улыбки и сдержанное одобрение, когда Краснов, подойдя к ним, пояснил: «Это те герои, с которыми я бил немцев под Незвиской, австрийцев – у Белжеца и Комарова и помогал нашей общей победе над врагом».111 К концу декабря 1918 года приблизилась трагическая для казачества развязка на первом этапе Гражданской войны на Дону. Общую картину даёт оперативная телеграмма за подписью командующего войсками Северо-западного направления генерала Ситникова Григория Алексеевича. Этот исключительно важный документ я привожу почти полностью: «Положение района к 12 часам 31 декабря (13 января) 1918 года. Северный отряд в составе Гундоровского, Луганского, 37 и 38 полков и Богучарского отряда занимают район Новохопёрск, Троицкое, Тюменевка, Еланское Колено, Нижнее Колено и станция Абрамовка. Отряд с 25 декабря 1918 года (7 января 1919 года) непрерывно ведёт бои с красными, наседающими с севера. Отрядом на этом направлении одержано несколько побед. Настроение Северного отряда сверхотличное. Западный и Верхне-Донской отряды совершенно разложены. В ближайшие дни, даже может, и часы, допускаю, что эти отряды самочинно снимутся и уйдут домой, насильственно увлекая офицеров за собой. Полки указанных отрядов непрерывно митингуют, братаются с враждебной нам частью населения. Пока это донесение поступит к вам, эти войска, наверно, уйдут домой. Полагаю, что в целях удержания фронта необходимо срочно выслать в моё распоряжение свежие силы. В противном случае боеспособный Северный отряд от непрерывных боев может тоже разложиться. И тогда все наши завоевания в Воронежской губернии будут аннулированы с большими угрозами для Донской области. Положение создалось критическое. Нужен определённый выход. Если не будут присланы новые полки, а митингующие не будут отведены с фронта, то могут разразиться такие события, какие были нами пережиты в феврале и марте месяцах… (скорее всего, имеются в виду события зимы-весны 1918 года, когда первый раз устанавливалась советская власть на Дону). Срочно высылайте не менее тысячи подвод для пополнения боевого состава. Высылайте пополнение в гундоровский, луганский и черкасский полки, не менее полутора тысяч пеших и семисот конных».112 В конце 1918 года политическими отделами армий и дивизий Южного фронта красных войск уже была налажена действенная пропаганда среди белоказачьих формирований. Средств агитации и пропаганды было немного. В основном это листовки, которые расклеивали смельчаки в занятых белыми войсками населённых пунктах, смертельно опасные беседы агитаторов и, конечно, более безопасный способ – это разбрасывание листовок с самолётов. Текст листовок был простым и понятным, но бил, как говорится, не в бровь, а в глаз. А в качестве основной формы были избраны письма бывших сослуживцев. Для иллюстрации этого исторического факта достаточно прочитать растиражированное письмо казака 23-й стрелковой дивизии красных войск, перешедшего из стана войск генерала Краснова. Это письмо было датировано 25 декабря 1918 года (7 января 1919 года) и адресовано друзьям казака, оставшимся в своих белых частях. «Дорогой товарищ Тихон Тимофеевич! Я в настоящее время нахожусь в отряде Миронова товарища. Да только действительно, что он товарищ. Вот я выбрал момент и перешёл в отряд его. Пригнали нас на допрос к товарищу Миронову. Он нас спрашивать стал, какого полка, какой части, то есть сотни. Всё честь по чести, ласково и сейчас же заключил на довольствие. Много говорил нам действительно про правду. Я понял, что действительно здесь бьются за правду и идут за трудовой народ, а мы бились не за правду. Нас обманывали кровопийцы-офицеры. Они только свои интересы держат. Они не хотят работать и только думают, что если покорит их Советская власть, то у них отнимут веселье и разгул. Дорогой Тихон Тимофеевич! Спеши сюда! Здесь будет радостнее умирать за своих товарищей трудящихся, которые добывают себе кусок хлеба сами. Прошу передать всем станичникам, пусть идут без сомнения к товарищу Миронову. Наш товарищ Миронов плачет и горюет о казаках, что они затуманены Красновым. Не подумайте, станичники, что здесь убивают, как вам говорят офицеры. И не думайте, что к ним придут союзники. Нет! Они врут! Поверьте, друзья, и опомнитесь, ведь перед вами тоже казаки и наши братья, которые раньше с нами были в окопах. Я кончаю свою весточку и жду вас с нетерпением. Я остаюсь верным защитником Советской власти. Буду биться за неё до последней капли крови! Да здравствуют рабочие, крестьянские и казачьи депутаты! Ваш товарищ Николай Андреевич Сучков. Прошу спешить сюда! Не верьте офицерам!»113 Конечно, подобные обращения давали свои результаты. Об этом свидетельствовали разведсводки, направляемые в штаб Южного фронта красных войск. Одна из подобных сводок имела такое содержание: «Из 28 полка … выбрали делегацию и послали в свои же казачьи полки, как то 27, 28, 34, 32, мешковский и гундоровский полки, которые находились в это время на позиции, которым наказали сказать казакам, чтобы они немедленно бросили позиции без всякой опасности и отошли на свою границу и начали переговоры о мире. Кроме этой делегации, старики-казаки станицы Вёшенской, выбранные от каждого хутора в числе 130 казаков, просили 28 полк послать делегацию к большевикам, которой было наказано во что бы то ни стало заключить мир. По показанию этого же делегата (казака станицы Вёшенской Александра Козьмича Бабаева) полки 32, 34, Мешковский самовольно бросили позиции и ушли. Сейчас держатся только гундоровский и добровольческий отряды, которые будут окружены» Подпись: член Реввоенсовета Южфронта Ходоровский Иосиф Исаевич».114 По распоряжению того же Ходоровского И. И. было выпущено и отправлено в белоказачьи части воззвание казаков, перешедших на сторону советской власти. Дата на этом документе – 20 декабря 1918 года и призывы доходчивы и понятны: «Товарищи казаки! Припомните, как нам говорили, что идут большевики-разбойники. Грабители, которые заберут у вас всё ваше имущество и жилища ваши сожгут. Это всё ложь. Мы видим, что большевики такие же, как и мы, казаки и на руках у них такие же кровавые мозоли, как и у нас».115 После поражения казачьих сил на рубежах Еланского Колена в конце декабря 1918 года Донской гундоровский георгиевский полк откатился через верховые станицы до своего Донецкого округа. Трудно было казаков снова мобилизовать на военные действия, поэтому начальники опять стали распространять слухи о скорой помощи бывших союзников, англичан и французов. В разведсводках обещали: «По сообщению штаба ВВД на 1 (14) февраля 1919 года, к нам прибудут 5 английских дивизий».116 Дивизии англичан, как известно из истории, не прибыли ни в начале февраля 1919 года, ни намного позже. Казакам и их командирам пришлось полагаться только на собственные силы. Оказалось, что и при отступлении гундоровский полк, вступая в бои с многократно превосходящими силами противника, сумел одержать немало побед. В этой книге упоминается 1-й Революционный Московский губернский полк, тот самый, который квартировал летом 1918 года на подмосковных дачах в районе посёлка Клязьма, где его 30 августа того же года инспектировал заведующий оперативным отделом московского окружного комиссариата товарищ Краузе. Тогда полк был признан небоеспособным и не подлежащим отправке на фронт. На передовую этот полк всё-таки отправили, и он перестал существовать как боевая единица в первых числах января 1919 года. Тогда красные командиры попытались перекрыть пути отхода группы войск, которой руководил генерал Гусельщиков А. К. Военно-политический комиссар 14-й стрелковой дивизии красных войск Рожков Иван Андреевич 4 января 1919 года распоряжением за № 71 так осветил оперативную обстановку: «С получением сообщения о полке (1 Революционный Московский губернский), что он разбит в селе Жуликовке, подтверждается многими лицами, прибывшими из части. Прибывший командир 3 роты тов. Ермолов, который тоже сообщает о факте, что полк разбит. Командир полка до этих операций был арестован. Он был в штабе 14 дивизии. Прибывшие люди передают, что командир полка приказал оставшимся людям собираться в селе Терсе, куда через некоторое время приедет сам. Высланные в полк околодок и 14 подвод продовольствия, которые должны были погрузиться в шести вагонах и отправлены, возвращены обратно по получении сведений. Если вы приказываете грузиться, то дайте все справки, что полк цел и что всё же надо отправлять. В вашем распоряжении находится телеграф и все связи. Запросите штаб армии, имеются ли какие-либо сведения о 1 революционном губернском полку. Если вы их уже имеете, то сообщите их немедленно. До определённого от вас распоряжения в полк высылаться ничего не будет. Если пришедшие люди распространяют ложь, то они понесут наказание по всей строгости военного времени как провокаторы».117 Положение войск отряда генерала Гусельщикова А. К. было очень незавидным. Левый и правый фланги его казачьих войск были оголены бросившими позиции казаками верховых станиц. С фронта в районе Борисоглебска наступали свежие силы красных войск, а глубоко в тыл зашли части 14-й стрелковой дивизии. Если бы ей командование 8-й и 9-й армий красных войск смогли дать боеспособные подкрепления, то разгром частей отряда Гусельщикова А. К. был бы неминуем. Но этого не произошло. Наоборот, отступая из так и не созданного, а только обозначенного на картах штабов красных войск котла, генерал Гусельщиков А. К. наголову разбил два полка, а именно – 1-й Революционный губернский и Саратовский кавалерийский, а также изрядно потрепал и 14-й стрелковую дивизию, которой в этот момент командовал товарищ Ролько Аркадий Семёнович. В сборнике, посвящённом боевому пути Краснознамённой стёпинской дивизии, которая в годы Гражданской войны была 14-й стрелковой, бои под деревней Пески описаны достаточно подробно: «На южном фронте наступил перелом. Он был обусловлен, с одной стороны, началом разложения Донской армии, а с другой – началом очищения Украины немцами и отходом их обратно в Германию, чем обнажался правый фланг армии генерала Краснова. 9 армии, в состав которой входила 14 дивизия, была поставлена задача ударом с запада отрезать от Донской области группу противника, захватившую Новохопёрск, Борисоглебск и Поворино. Наступление армии должно было начаться 4 января 1919 года. Но подобно тому, как это было уже в сентябре (1918 года), противник сам двинулся вперёд. 14 стрелковая дивизия, обессилев в предыдущих напряжённых зимних боях с многочисленным противником, к этому времени отступила, удерживая в своих руках район Балашов – Овинухи – Пески. Генерал Гусельщиков повёл наступление вдоль реки Хопёр. У села Пески он был встречен 14 стрелковой дивизией, развернувшейся фронтом на северо-восток. Громким набатом церковного колокола было поднято всё население села. Все крестьяне, имевшие у себя в хатах винтовки, бросились, как один, в окопы на помощь бойцам дивизии. Руководство боем принял на себя сам начдив Ролько Аркадий Семёнович. Чёрными рядами наступали со стороны Борисоглебска красновские банды. В этот день была введена в дело вся артиллерия. Беспрерывные вспышки и разрывы шрапнелей и гранат среди красновских колонн, гул артиллерийской стрельбы, трескотня пулемётов и винтовок продолжались до вечера. Весь день шёл упорный кровавый бой, и к вечеру вся степь от Борисоглебска до станции Пески была покрыта кровью и трупами лошадей и людей противника. Красновцы отступили. Они потеряли здесь около 1000 человек, много орудий, пулемётов и обозы. Этот бой был для них роковым».118 Обычно краткие очерки боевой работы того или иного соединения красных войск или брошюрки с описанием боевого пути какого-нибудь полка со временем теряли подлинную документальность и наполнялись не военным, а политическим содержанием. Поражения, как правило, замалчивались, а если что-то и проскальзывало мимо бдительного ока цензоров, то из обрывков сведений очень трудно было восстановить подлинную картину развернувшихся сражений Гражданской войны. Вот почему есть смысл обратиться к личным воспоминаниям красноармейцев. Один из бывших рядовых бойцов Саратовского кавалерийского полка опубликовал свои воспоминания с достаточно красноречивым названием «Жертвы паники». Стоит обратить внимание на подпись под откровениями красноармейца – «участник С-цов», а также содержание краткого предисловия: «Про поражение саратовского кавалерийского полка 8 января 1919 года с командиром Зельманом Аккерманом, но он в бою том не был». Что же вспомнил «участник С-цов»? Почитаем: «Дьявольский холод проникает до костей, леденит кровь и заставляет делать сумасшедшие «па». Коленки не сгибаются, мороз невероятный. Снег скрипит под ногами, как крахмал. Первый день Рождества. За лесом вдруг отчётливо заработал пулемёт, и морозный воздух сотрясали короткие удары орудий. Бой. Коноводы за перевалом. Вот и город Борисоглебск. Гусельщиков стянул сюда, видно, много сил. Его артиллерия бьёт беглым огнём, разбрасывая чёрные комья земли, дыма, крикливо выделяющиеся на девственной белизне степных полей. Медленно, но упорно двигаемся вперёд и вперёд. Нами командовал Панянцев, сменивший товарища Аккермана. Когда завязался сильный бой, Панянцев уехал в тыл, ссылаясь на какое-то приказание, сдав полк Мысовскому. Военком Кисилёв также уехал в тыл по случаю ранения, ещё до начала боя. Бойцы остались без «головы». Не было настроения. Все какие-то сделались вялые. И когда неприятель усилил свой натиск и стал ожесточенно сыпать на нас огнём своей артиллерии, не давая возможности коноводам подать лошадей и смяв пехоту, которая в степи в слепом ужасе бросилась в панику, а часть кинулась к нашим коням, чтобы ускакать, – полк не выдержал. Стихия панического бегства передалась и саратовцам, не знавшим доселе паники. Кинулись вразброд и командиры, и бойцы к спасительному перевалу за лошадьми, что дало противнику безнаказанно рубить, колоть, стрелять и брать в плен ранее бесстрашных саратовцев, теперь через панику сделавшихся курами. Многие бросились в лес, где часть замёрзла. В этом бою полк лишился одной трети своего наличного состава…». (119)
Стопобедный "ген.Гус" Гусеьщиков,хоть и пил как конь,но был лучший пеший командир Донской армии,как почти вообще непьющий ген.Мамантов был лучший конник Донской армии.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 94
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума