Отправлено: 26.01.16 17:47. Заголовок: Из воспоминаний А.Боярчикова

ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ О ТРОЦКОМ

О Троцком я услышал, когда ехал в конке за Нарвской заставой, в Петрограде. Это было в марте 1917 года, вскоре после свержения царя Николая II.

В конке было много народу: рабочие, солдаты, женщины с сумками, а также два студента-путейца, дьякон в черной рясе и почтовый чиновник с белой повязкой на рукаве. По этим повязкам с красными буквами «Н.М.» узнавали тогда народную милицию, учрежденную Временным правительством вместо распущенной царской полиции. В конке было шумно. Женщины жаловались на очереди за хлебом и на дороговизну, обвиняя в том бывшую императрицу-немку и ее министров-немцев. Рабочие и солдаты прислушивались к женскому разговору и не соглашались. Виновниками страданий России они считали капиталистов и помещиков, которые затеяли войну и послали умирать русских солдат, а в тылу заставили голодать их жен и детей. Стоявший рядом со мной молодой рабочий сказал:

— Войну придумали буржуи, она приносит им богатства, а рабочим — смерть и голод. Так больше жить нельзя.

Слова молодого рабочего вызвали оживление в конке. А пожилой солдат в серой шинели и папахе продолжил:

— Разве это по-христиански? Я три года в окопах вшей кормил, а что за это мне дали? Ничего. Я малоземельный крестьянин и едва свожу концы с концами. А помещик имеет много земли. Мы ему землю обрабатываем, а он только деньги огребает — так больше жить нельзя. Да. Не по-христиански.

В словах пожилого солдата слышалась вековая мечта Мужика о земле и лучшей крестьянской судьбе. Рядом с ним стоял раненый солдат, у которого левая рука висела на черной повязке. Женщины поглядывали на него и тяжело вздыхали. У солдата на груди был серебряный крест Георгия Победоносца — высшая солдатская награда за храбрость в бою. Раненый солдат стал рассказывать своим товарищам про вчерашний митинг в цирке Чинизелли, где с большой речью выступил Троцкий:

— Ну, братцы, и оратор же этот Троцкий. В голосе у него есть звон — как набат. Он говорил о мировом социализме... Тогда не будет ни бедных, ни богатых... Говорил еще про Временное правительство, которое является правительством капиталистов и помещиков, поэтому нам с ним не по дороге. Мы должны создать свое социалистическое правительство рабочих и крестьян. Троцкий еще сказал, что нужно отнять фабрики и землю и передать бесплатно рабочим и крестьянам в общее пользование.

Рассказ раненого солдата произвел впечатление на пассажиров. Он возымел такое действие, будто ударил гром среди ясного неба. Его окружили женщины и стали рассматривать серебряный крест и больную руку.

Кто-то спросил про Троцкого, в какой он состоит партии. Солдат не знал, что ответить. Но его выручил старый рабочий в темных очках, сидевший неподалеку.

— Троцкий состоит в партии социалистов-интернационалистов, — сказал он. — Еще в 1905 году рабочие выбрали его председателем Петербургского Совета рабочих депутатов. В 1905 году Троцкий руководил восстанием рабочих Петербурга. За это царь Николай II выслал его в Сибирь «на вечное поселение», а из Сибири он бежал за границу. Теперь он вернулся в Петроград.

В конке нарастал шум. Люди переговаривались, пересказывая слова старого рабочего. Все были взволнованны. Рассказы о Троцком и о его последней речи всем понравились. Это было новое слово революции...

Вдруг раздался мощный голос дьякона, и все стихли:

— Православные, — сказал он. — Троцкий — человек не русский, а иудей. Он и веры не христианской, а иудейской. Опомнитесь, православные! Христианам нельзя идти за иудеем. Это нам запрещают Господь Бог и православная церковь.

В конке все молчали, опустив головы. Все пассажиры были преимущественно верующими и боялись кары Божьей за непослушание слову Божьему, изреченному пастырем. Эти люди не знали тогда, что православная церковь доживала свою последнюю «вечерню». В наступившей тишине сердца бились в тревоге. Однако в напряженной тишине раздался звонкий, молодой голос студента-путейца.

— Вы не правы, отче, — сказал он. — О человеке надо судить не по его национальности и вере в Бога, а по тому, что он сеет на земле — добро или зло. Иисус Христос тоже был иудей, а ему поклоняется половина человечества. Если Троцкий принес на землю добро, то за ним пойдут миллионы людей.

Люди облегченно вздохнули. Будто гроза прошла стороной. На студента смотрели с благодарностью. Он сумел погасить в душе слушателей упреки совести и разрешил сомнения, волновавшие их. Этот разговор в конке запомнился мне на всю жизнь и глубоко запал в мою юную душу. Я с большой радостью понял тогда, что у российского трудового народа есть мужественный защитник в лице Троцкого, который пойдет на смерть за народное счастье.


РЯДОМ С ТРОЦКИМ В ШТАБЕ РККА

По роду моей военной службы в Штабе РККА и Реввоенсовете Республики мне часто приходилось работать 24 часа в сутки. Однажды в полночь мне позвонил секретарь Троцкого Глазман и сказал:

— Вас вызывает к себе председатель Реввоенсовета Республики.

Нас, шифровальщиков, часто вызывали к себе Троцкий, Склянский, Каменев, С.С. Лебедев. Я догадался, что меня ждет ночная работа.

Дорога в Реввоенсовет Республики вела из Штаба РККА по прямому длинному коридору бывшего Александровского военного училища, где через короткие промежутки стояли ночные часовые, охранявшие мозг и сердце Красной Армии. В секретариате РВС Республики меня встретил Глазман, сообщивший, что Троцкий пишет Тухачевскому очень важный приказ.

Я тихо отворил дверь и вошел в кабинет. Троцкий сидел за столом, ярко освещенным зеленым абажуром, и писал. Я заставал его в таком рабочем положении очень часто и всякий раз при этом испытывал необъяснимое волнение. Было в нем что-то удивительное, не похожее на других людей. Что-то неповторимое и чудное от природы: в нем было все ярко. Взор глаз приковывал — от него нельзя было оторваться. Иссиня-черный цвет волос. Чарующий, с металлической дикцией голос, звучавший как музыка... Когда он произносил речи, звуки призывали людей на великие свершения, проникали в душу слушателей и завораживали так, будто таинственными путями говорили: «Дерзайте. Боритесь. Побеждайте». И люди боролись, дерзали, побеждали, шли в бой, не щадя своих жизней за дело революции, за дело пролетариата. Троцкий был великим оратором мира.

Приказ на имя Тухачевского я получил из его рук. Вручая его мне, Троцкий озабоченно спросил: сколько времени пройдет, пока приказ дойдет до Тухачевского? Он командовал Западным военным округом. Я ответил, что два часа. Мой ответ удовлетворил его. Он сказал: «Спасибо, можете идти».

Тревожное содержание приказа вызвало у меня чувство высокой ответственности. Я шифровал его внимательно и быстро, а потом отнес шифровку на военный телеграф и не уходил, пока аппарат Морзе не отстучал последнюю цифру.

Стрелки на часах показывали два часа ночи. Я позвонил Глазману и сказал ему об отправке приказа Тухачевскому в Смоленск. Троцкого в Реввоенсовете уже не было. Он уехал в Кремль...

У Троцкого были два хороших помощника — Склянский и Глазман. Склянский не имел специального военного образования. До революции он был военным врачом. И вот пришла революция и сделала из него высшего военного администратора Красной Армии. На этом посту Склянский проявил огромные организаторские способности. Его как военного администратора можно сравнить с военным деятелем Франции эпохи Конвента — Карно.

Когда Сталин замыслил «подсидеть» Троцкого и заменить своей персоной (этим он занимался еще со времен Гражданской войны), он прежде всего решил убрать с дороги помощников Троцкого и раньше всех Склянского. Во время партийной чистки 1922 года Склянского обвинили в «бытовом разложении», что сделало его «дальнейшее пребывание в Красной Армии невозможным». Его вскоре перевели из армии на другую работу — отправили в Южную Америку торговым представителем, где он и погиб...

Приблизительно в то же время погиб и другой помощник Л.Д. Троцкого, Глазман, — его затравили... От Глазмана требовали ложных показаний на Троцкого, но Глазман был честным человеком и предпочел пустить себе пулю в лоб. Только на кладбище во время похорон мы узнали из прощальных речей Мозчина и Островского о благородном характере Глазмана и о его преданности революции.

Во время постоянных поездок Троцкого по дорогам Гражданской войны Глазман был для Троцкого не только секретарем, но и телохранителем. Часто в дороге случалось, что машина Троцкого врывалась по ошибке в расположение войск противника. В машину летели сотни пуль, которые могли убить Троцкого. Глазман буквально прикрывал его своим телом и был готов пожертвовать собой ради него.

Однажды машина Троцкого заехала в расположение войск батьки Махно. Машину мгновенно окружили махновцы. Они предложили Троцкому, Глазману и водителю выйти из автомобиля. В эту минуту жизнь всех троих висела на волоске. Дула винтовок были в упор направлены на них, и только чудо могло спасти их от смерти.

И чудо произошло. Сверкая своими огненными глазами, Троцкий поднялся на крыло автомобиля. Все винтовки и пистолеты повернулись на него. А он быстрым жестом рассек воздух поднятой рукой и произнес короткую и пламенную речь. Результат был удивительный. Повстанцы кричали: «Да здравствует Троцкий!» Подняли его на руки и качали. После этого они все до одного перешли в Красную Армию — за Троцким.

Теперь это покажется невероятным, но тогда было так...

ПОСЛЕДНЯЯ ТАЙНАЯ ВСТРЕЧА ТРОЦКИСТОВ С ТРОЦКИМ

Осенью 1926 года состоялась встреча представителей московского студенчества с Львом Троцким. Эту встречу Делегатов оппозиционного студенчества подготовил мой товарищ военных лет Познанский, исполнявший в тот год обязанности секретаря Троцкого. Встреча состоялась на улице Малая Дмитровка, в здании Главконцескома, где раньше помещался Государственный институт журналистики (ГИЖ).

Вся наша группа пришла на место встречи задолго до назначенного часа. Чтобы не пропадало зря время, Познанский развлекал нас интересными воспоминаниями о жизни Троцкого. Мне навсегда запомнились два рассказанных эпизода.

У Троцкого после дискуссии 1923 года заболело горла. Болезнь началась от нервного перенапряжения и угрожала не только голосу, но и жизни. Требовалась немедленная операция, а в России тогда не было хирурга нужной специальности — отоларинголога. Советское правительство обратилось с просьбой о медицинской помощи к правительству Германии. Во главе его тогда были социал-демократы оппортунисты.

Наркоминдел Чичерин по телеграфу связался с германским министром иностранных дел Штрезенманом и договорился с ним о немедленной отправке Троцкого в Германию на лечение. Заключив джентльменское соглашение, Штрезенман должен был обеспечить Троцкому личную безопасность, однако на всякий случай в вагоне с Троцким ехала группа вооруженных красноармейцев, переодетых санитарами. Троцкий находился в Германии инкогнито. Никто, кроме Штрезенмана и лечащего врача, не знал, что на немецкой земле находится гроза мировой буржуазии — Троцкий.

Операция прошла благополучно. Жизнь и голос Троцкого были спасены. Напрасно некоторые лица в Кремле надеялись на смертельный исход операции. Они были уверены, что немцы обязательно умертвят Троцкого на операционном столе. Но немцы оказались честными людьми и не захотели запятнать себя кровью великого революционера. Они выполнили джентльменское соглашение и вылечили Троцкого.

После выздоровления Троцкого повезли для продолжения лечения на Кавказ. Он жил в районе Сухуми, в вагоне, на железнодорожной станции под охраной красноармейцев. Однажды ночью на вагон Троцкого напали вооруженные грузины. Нападавшие стали стрелять по вагону из винтовок разрывными пулями «дум-дум». Охрана Троцкого всю ночь отстреливалась, не допустив бандитов к вагону. Стрельба затихла только к рассвету. Убитые были с обеих сторон. Опознать личности застреленных грузин не удалось: у них не обнаружили никаких документов. Но и без них было ясно, откуда пришли убийцы и кто их послал сюда...

На этом рассказ прервался, вошел Троцкий. Он поздоровался с нами и пригласил в кабинет. Мы сидели в мягких кожаных креслах и ждали. Только один из нас, Вася А., отказался сидеть в присутствии Троцкого. Наши уговоры не убедили его, и даже просьба самого Троцкого не подействовала на юношу. Как солдат на карауле, стоял он возле него два с половиной часа.

Беседа началась с задач оппозиции. Вот приблизительный смысл беседы (по памяти).

Мы должны идти в рабочий класс, в рабочую часть партии. В международном плане наши задачи заключаются в собирании революционных сил в буржуазных странах. Мы должны оказать помощь международному пролетариату в деле подготовки в этих странах вооруженных восстаний. Мы не имеем права упускать революционные ситуации. Наша конечная цель — это мировая социалистическая революция. В плане работы внутри страны мы должны начинать индустриализацию в необходимых темпах и не за счет увеличения эксплуатации рабочего класса, а за счет увеличения налогов с зажиточных и буржуазных слоев города и деревни... Нас хотят оторвать от рабочего класса, но это им удастся только с кровью. Нас будут арестовывать и даже расстреливать... Эту акцию Сталина надо осмыслить... Слабые от нас отойдут. До конца с нами останутся только сильные...

В словах Троцкого слышалась тревога. В стране нарастала реакция. Она надвигалась со скоростью грозовой тучи. Все звенья партийного и государственного аппарата захватили сталинские чиновники. Они не хотели дальнейшего развития революции и ее выхода на международную арену…

Кто-то из нас спросил Троцкого:

— Если Сталин нас будет расстреливать, он истребит все революционные кадры. Разве можно ему это позволить? Разве мы не должны принять предупредительные меры?

Это был самый больной вопрос оппозиции. Его задавали Троцкому тысячи наших товарищей. Речь шла о судьбе не только русской революционной интеллигенции, которую Сталин может физически уничтожить, но и всего русского народа и Октябрьской революции. От правильного решения этого вопроса зависела и судьба нашей оппозиции, состоявшей из большевиков-ленинцев.

Троцкий обсуждал этот вопрос в кругу своих близких единомышленников. Анализировались причины гибели и перерождения многих революций за многовековой период мировой истории. На наш вопрос мы получили такой ответ от Троцкого:

— Предупредить акцию Сталина можно только силой. - Троцкий сделал рукой жест вверх. — Но сила — не наш путь. Прошу это крепко запомнить. История не простит нам непартийного решения внутрипартийного вопроса... Для того чтобы акцию Сталина предупредить силой, мы должны взяться за оружие и начать Гражданскую войну... Если мы прольем хоть одну каплю крови наших заблуждающихся товарищей по партии, то на наши головы падет проклятие живущих и грядущих поколений.

Когда Троцкий это нам говорил, я вспомнил накаленную обстановку в стране в 1918 году: меньшевики и эсеры тогда яростно нападали на Троцкого, выступая против его назначения на пост народного комиссара по военным делам Советской России и изрекая всяческие пророчества, наподобие таких: «Он будет Бонапартом», «Он будет диктатором». Они ошиблись в своем пророчестве. Троцкий по своей натуре не мог быть Бонапартом. Он был яростным противником авантюр в политике и всегда отталкивал от себя все нечистое, что могло бы запятнать его честь. Он был всегда против тирании и узурпаторства. Он никогда не использовал свою власть в сомнительных политических целях. Характерен в этом отношении один случай во время Гражданской войны, в 1918 году, когда Ленин предоставил ему карт-бланш, то есть в знак особого доверия к Троцкому Ленин дал ему все полномочия Председателя Совнаркома РСФСР. Внизу чистого бланка Ленин написал своей рукой: «Это распоряжение т. Троцкого считаю правильным и под ним подписываюсь. Пред. СНК Владимир (Ульянов) Ленин».

История появления этого карт-бланша такова. В ходе Гражданской войны в партии большевиков возникла так называемая военная оппозиция во главе со Сталиным. Она выступала против использования и привлечения в Красную Армию царских офицеров. Поскольку этих военспецов в Красную Армию привлекал Троцкий, то против него пустили клевету, что будто бы он расстреливает комиссаров, а царских офицеров сажает на их место (имелись в виду эпизоды с Куйбышевым, Томским, Залуцким и другими). Ленин не верил этой клевете и в знак полного доверия к деятельности Троцкого дал ему этот чистый бланк со своей подписью.

В 1927 году Троцкий сдал этот «ленинский карт-бланш» в ИСТПАРТ неиспользованным. Троцкий не воспользовался им против своих врагов. Нравственная чистота его всегда была на высоком уровне. Недаром он много раз говорил своим ученикам: «Лучше быть мучеником, чем палачом, лучше принять смерть, чем позор». Да, Троцкий заглядывал в историческое зеркало и всегда опасался увидеть себя в нем тираном. Эту мысль он повторял в нашей беседе с ним в разных вариантах. Он не хотел рубить внутрипартийный узел мечом, который ему предлагали его военные единомышленники. Он отклонил этот меч потому, что боялся Суда Истории.