Гражданская война в России, 1918-1922.

СИБИРСКИЕ КАЗАКИ В ПАРТИЗАНСКОМ ОТРЯДЕАТАМАНА Б. В. АННЕНКОВА
В. А. ШУЛДЯКОВ

Судьба одного из белых героев Гражданской войны, партизанского атамана генерал-майора Бориса Владимировича Анненкова (1889-1927) неразрывно связана с Сибирским казачьим войском. Происходя из потомственных дворян Новгородской губернии, родившись в Киевской губернии, окончив кадетский корпус в Одессе (1906), а военное училище — Александровское — в Москве (1908), он волею начальства был направлен для прохождения службы в Семиреченскую область в 1-й Сибирский казачий Ермака Тимофеева полк. Служил в нем младшим офицером 1-й сотни, начальником полковой учебной команды, временно командовал 1-й сотней. Грянула Великая война, и сотник Б. В. Анненков уходит на фронт командиром 5-й сотни второочередного 4-го Сибирского казачьего полка. А в декабре 1915 г., по мнению полковых командиров и приказу начдива, как наиболее подходящий на такую роль офицер принимает под свое начало Отряд особого назначения (партизанский) Сибирской казачьей дивизии. С этим отрядом есаул и кавалер Георгиевского оружия Анненков и приезжает на рубеже 1917-1918 гг. с фронта в «столицу» Сибирского казачьего войска г. Омск.
Поскольку Отряд особого назначения подлежал демобилизации и партизан неудержимо, после трех с половиной лет фронта, тянуло домой, Анненкову удалось сохранить от распада только ядро: 24 казаков — самых верных людей. Зато к разместившимся в Захламинской станице анненковцам стали прибывать новые добровольцы. Первыми присоединились два офицера дивизионной пулеметной команды Кольта Сибирской казачьей дивизии: Размазин и Кучковский, — с 8 пулеметами, но без подчиненных. В зарождавшемся в Захламинской новом партизанском отряде было 6 офицеров: сам Б. В. Анненков, Н. И. Матвеев, Е. А. Макаров, Плаксин, Н. И. Размазин и А. М. Кучковский. Первым громким делом анненковцев, направленным против советской власти, стал налет 19 (06) февраля 1918 г. на Войсковой Никольский собор и увоз из него Знамени Ермака и ряда других реликвий Сибирского казачьего войска; причем в ходе перестрелки с красными двое партизан получили ранения. В ответ большевики двинули на Захламинскую отряд, и Анненков со своими людьми был вынужден оставить станицу.
Поднять казачью массу на вооруженную борьбу с советской властью, даже с помощью Знамени Ермака, никак не получалось. Тогда на одном из немецких хуторов в районе Омска Анненков распустил по домам казаков, а сам киргизскими зимовьями отправился в Кокчетавский уезд. Его сопровождало 9 партизан: сотник Н. И. Матвеев, хорунжий Герасимов, прапорщик Н. И. Размазин, прапорщик А. М. Кучковский, подхорунжий Н. М. Мартемьянов, два брата Ставровских, 65-летний казак-доброволец, присоединившийся к отряду перед самым уходом из станицы Захламинской, и анонимный автор мемуаров об анненковской эпопее, скрывшийся за инициалами М. П. (М. Попов? Плаксин? — В. Ш.). Анненковцы спрятали казачьи реликвии в г. Кокчетаве у надежного офицера, а часть оружия (3 пулемета и большую часть цинков с патронами) — в Щучинской станице в родном доме подхорунжего Н. М. Мартемьянова. В Контайке Анненков свернул свой и без того мизерный отряд. Оттуда уехали к себе по домам А. М. Кучковский (в Акмолинскую станицу), 65-летний казак-доброволец (в Конюховскую станицу), братья Ставровские. С оставшимися пятью сподвижниками атаман направился обратно и в начале апреля был уже в районе Омска.
Сам Анненков остановился в летней землянке на пашне под станицей Мельничной, где жили верные ему казаки (вероятно, прежде всего Иван Васильев. — В. Ш.), а всех своих людей с разными заданиями послал в г. Омск. Надо было сориентироваться в обстановке и включаться в борьбу. Фактически он перешел к нелегальной работе. В переодетом виде лично приезжал в Омск на совещание с казаками. Анненковцы в это время находились на подпольном положении в Омске, каждый имел псевдоним. Видную роль в этой деятельности сыграл М. М. Быков (потом в эмиграции в Шанхае). Атаману удалось договориться и начать получать «небольшую поддержку от местных капиталистов». Большое значение имела помощь казаков и хуторян (главным образом немецких колонистов), занимавшихся хлебопашеством и скотоводством в районе станицы Мельничной. Они стали помогать Анненкову продуктами и деньгами. Эта материальная помощь, вызванная в значительной мере резким ухудшением отношения сельского населения к советской власти, позволила атаману начать восстановление партизанского отряда. Его земляная избушка в 4 верстах от Мельничной превратилась в штаб. Прибывающие добровольцы размещались по соседним хуторам под видом рабочих. Часть отряда ждала в городе вызова. Среди таких анненковцев-нелегалов выделялся подхорунжий Сибирского казачьего войска Г. Ганаго, «лихой казак с огромным чубом, полный георгиевский кавалер Великой войны». Для доставки людей в отряд был налажен специальный канал: в Захламинской станице был конспиративный пункт, куда являлись из Омска добровольцы, затем у Захламинской их переправляли на лодке на левый берег Иртыша и далее к Анненкову. Возил «новобранцев» прапорщик Н. С. Кузнецов. На укомплектование отряда шли в основном казачьи и пехотные офицеры.

(продолжение)
Большой проблемой для отряда была нехватка оружия. Двадцать пятого мая 1918 г. в связи с неудачной попыткой подкупить заведующего оружием 1-го эскадрона омской Красной армии и с его помощью добыть 156 винтовок и 2 пулемета Льюис на конспиративном пункте в станице Захламинской были арестованы четверо анненковцев: прапорщики Н. С. Кузнецов, Д. А. Самарцев, Тепляков и партизан вольноопределяющийся А. А. Соснин. Двадцать восьмого мая всех четверых расстреляли. Положение спасла одна из нелегальных военных организаций г. Омска под названием «Тринадцать», которую возглавлял старший урядник станицы Атаманской М. Ф. Карбышев. Связь с этой, видимо, чисто казачьей, организацией Анненков, вероятнее всего, установил через своего старого, с 1916 г., партизана подхорунжего Г. Ганаго, который вступил в «Тринадцать» (наверное, во время блужданий атамана по кокчетавской степи, когда о нем в Омске ничего не было известно). Вскоре связи упрочились настолько, что М. Ф. Карбышев стал особо доверенным лицом Б. В. Анненкова, которому атаман поручил руководить всеми анненковцами, находившимися на нелегальном положении в Омске и его пригородах. Организация «Тринадцать» сумела провести успешную операцию, в ходе которой похитила со склада 2-го отдела Сибирского казачьего войска 113 винтовок и 6000 боевых патронов. С добытым оружием похитители присоединились к Анненкову, который теперь смог довооружить свой отряд.

Скорее всего, организацией «Тринадцать» Б. В. Анненков называл «Особую секретную комиссию по выработке мер для борьбы с большевиками», которая была создана по приговору Атаманского станичного общества и в которую затем вошли представители ближайших станиц (в таком случае, тринадцать — это количество станиц, вошедших в данное тайное объединение). Именно в этой секретной комиссии отличался «особой энергией» М. Ф. Карбышев. Так или иначе, но союз с Карбышевым дал Анненкову связи с подпольными группами и дружинами в станицах всего Омского уезда. Это позволяло поднять на новый уровень, как снабжение отряда, так и пополнение его людьми.
Поскольку Мельничное станичное правление и большинство местных станичников, осуждая советскую власть, фактически вышли из-под контроля Войскового совказдепа, Анненков со своими партизанами явился в Мельничную, где занялся формированием отряда совершенно открыто. Его штаб разместился в доме зажиточного казака Михаила Васильева, сыновья которого вступили в отряд. Станица охранялась пикетами и разъездами партизан. Благодаря установлению взаимодействия с «Особой секретной комиссией» в Мельничную к Анненкову из станиц «сразу же стали приезжать казаки-добровольцы, часть которых была с оружием и лошадьми». Более того, когда Анненков попросил дать ему в отряд молодых казаков сроков действительной службы, Мельничное станичное общество ответило согласием. Один из таких мобилизованных по приговору одностаничников М. А. Бутаков вспоминал о приезде Анненкова: «И предложил обществу [Анненков]. А общество предложило нам. И говорили, что вам все равно служить, что в полку и что в отряде».
Станица Мельничная стояла всего в 21 версте к северо-западу от областного центра г. Омска. Конные разъезды анненковцев рыскали в окрестностях Захламинской, Мельничной, Степнинской, Курганской, Орловской, Покровской, Волчьей станиц, заглядывая и в населенные пункты. Такая активность не могла остаться незамеченной. Видимо, последней каплей стал захват 7 партизанами под Омском «автомобиля с комиссарами», которых белые не только обезоружили, но и «отправили в надлежащее место» (наверное, расстреляли). В ответ красные ввели войска в станицу Захламинскую и начали наступление на Мельничную. Их замысел, очевидно, заключался в том, чтобы, двигаясь от р. Иртыша стрелковыми цепями (белый мемуарист писал о пяти таких цепях противника), прижать анненковцев к естественной преграде — р. Камышловке — и уничтожить. Атаман вовремя обнаружил наступление врага и, ввиду превосходства большевиков в численности и вооружении, благоразумно решил отказаться от боя и уходить. Тем не менее, вероятно, вследствие широты охвата цепями, красные все же стали прижимать партизан к Камышловке. Бой за Мельничную не состоялся, но перестрелки (вероятно, разъездов и разведок) имели место. Например, под Мельничной был ранен прапорщик Н. И. Размазин. Подходя к оставленной партизанами станице, красные открыли по ней ружейно-пулеметный огонь, чем вызвали панику среди мирных жителей и их бегство в соседнюю станицу Степнинскую (33 версты к западу от Омска). Тем временем партизанский отряд Анненкова, чтобы избежать окружения, приступил к форсированию Камышловки, речушки узенькой, но с топкими берегами и дном. Не так-то просто через нее на том участке было переправиться, так как топь засасывала. Партизанам пришлось нарубить веток и забросать ими берег, а чтобы иметь возможность выбраться из воды, соорудить такую же гать и на противоположном берегу; ветки для второй гати партизаны доставляли вплавь. Эта работа потребовала много усилий и времени, но позволила всему отряду, уже ночью, переправиться через речку и благополучно ускользнуть из окружения.