Отправлено: 02.08.23 16:34. Заголовок: СЛЕДЫ ИМПЕРИИ - БЕСЫ РЕВОЛЮЦИИ. О ТЕХ КТО ДЕЛАЛ РЕВОЛЮЦИЮ
СЛЕДЫ ИМПЕРИИ - БЕСЫ РЕВОЛЮЦИИ. О ТЕХ КТО ДЕЛАЛ РЕВОЛЮЦИЮ
Александр Иванович Куприн в 1919 году решился лично познакомиться с Владимиром Ильичом Лениным. Его отговаривали Максим Горький и Лев Каменев, пророча «неуспех» предпринятию. Однако Куприн был непоколебим в своём намерении. Он желал встречи «с единственной целью - поглядеть на него». Встреча была назначена через посредничество секретарши Ленина - Лидии Александровны Фотиевой. Знакомство должно было состояться в Кремле в 9 утра.
Свои впечатления о вожде революции писатель подытоживает в последнем абзаце своей заметки «Ленин. Моментальная фотография», опубликованной в 1921 году: «В сущности, этот человек, такой простой, вежливый и здоровый, гораздо страшнее Нерона, Тиберия, Иоанна Грозного. Те, при всем своем душевном уродстве, были все-таки людьми, доступными капризам дня и колебаниям характера. Этот же - нечто вроде камня, вроде утеса, который оторвался от горного кряжа и стремительно катится вниз, уничтожая все на своем пути. И при том - подумайте! - камень, в силу какого-то волшебства - мыслящий! Нет у него ни чувства, ни желаний, ни инстинктов. Одна острая, сухая, непобедимая мысль: падая - уничтожаю».
Сотворение революции есть камнепад отчаяния, разрушительная и созидательная природа которого неразличимы. И для тех людей, кто неподъемными глыбами обрушились на привычный порядок вещей, созидание и разрушение являли собой единую суть – революцию.
О тех, кто делал революцию, о феномене «революционера» в русской культуре, о Гении и Молохе, стоявшими за этими людьми будет рассказано в следующем выпуске программы Аркадия Мамонтова «Следы Империи» - «Бесы революции».
Отправлено: 02.08.23 18:03. Заголовок: Александр Иванович К..
Александр Иванович Куприн. Ленин. Моментальная фотография В первый и, вероятно, последний раз за всю мою жизнь я пошел к человеку с единственной целью - поглядеть на него: до этого я всегда в интересных знакомствах и встречах полагался на милость случая.
Дело, которое у меня было к самодержцу всероссийскому, не стоило ломаного гроша. Я тогда затеивал народную газету - не только беспартийную, но даже такую, в которой не было бы и намека на политику, внутреннюю и внешнюю. Горький в Петербурге сочувственно отнесся к моей мысли, но заранее предсказал неудачу. Каменев в Москве убеждал меня, для успеха дела, непременно ввести в газету полемику. "Вы можете хоть ругать нас", - сказал он весело. Но я подумал про себя: "Спасибо! Мы знаем, что в один прекрасный день эта непринужденная полемика может окончиться дискуссией на Лубянке, в здании ЧК", - и отказался от любезного совета.
Я и сам переставал верить в успех моего дикого предприятия, но воспользовался им как предлогом.
Свидание состоялось необыкновенно легко. Я позвонил по телефону секретарю Ленина, г-же Фотиевой, прося узнать, когда Владимир Ильич может принять меня. Она справилась и ответила: "Завтра товарищ Ленин будет ждать вас у себя в Кремле к девяти часам утра".
Надо было заручиться удостоверением личности от какой-нибудь организации. Мне его охотно дали в Комиссии по ликвидации армии Южного фронта. (Все это происходило в начале 1919 года.) С ним я и отправился утром в Кремль. За мной, как за лоцманским судном, увязался один молодой московский поэт. Он составил какой-то календарь для красноармейского солдата и в этом изданьице, между прочим, высказал замечательную сентенцию: "Красный воин не должен быть бабой". Жена Ленина, г-жа Крупская, обиделась за женский коллектив и в "Московской правде" отчитала поэта. "У автора старорежимные представления о женщинах. Те женщины, которых выдвинула в первые красные ряды великая русская революция, ничем не уступают ее самым смелым и пламенным борцам-мужчинам". Поэт испугался и шел оправдываться. Для этого он держал под мышкой целую стопку каких-то прежних брошюрок.
В проходе башни Кутафьи мы предъявили наши бумаги солдатскому караулу. Здесь нам сказали, что тов. Ленин живет в комендантском крыле, и указали вход в канцелярию. Оттуда по каменной, грязной, пахнувшей кошками лестнице мы поднялись на третий этаж в приемную - жалкую, пустую, полутемную, с непромытыми окнами, с деревянными скамейками по стенам, с единственным хромым столом в углу. Из большой двери, обитой черной рваной клеенкой, показалась барышня - бледнолицая, с блекло-голубыми глазами, спросила фамилию и скрылась. Надо сказать, нигде нас не обыскивали.
Ждали мы недолго, минуты три. Та же клеенчатая Дверь слегка приоткрылась, и из нее наполовину высунулся рослый серьезный человек в поношенном пиджаке поверх черной косоворотки. Лицо у него было какого-то жесткого, желтого, дубового вида, черные, круглые, упорные глаза без ресниц, маленькие черные усы, холодное, враждебное и лениво-уверенное спокойствие в фигуре и движениях.
Подобного вида внушительных мужчин можно было видеть в качестве ночных швейцаров в самых подозрительных гостиницах на окраинах Киева, Одессы или Варшавы.
Идите, - сказал он и пропустил нас по очереди, оставляя между собой и дверью такую узкую щель, что я поневоле прикоснулся к нему. Мне кажется, будь у меня в эту минуту с собой револьвер, он сам собою, повинуясь магнитной силе этих черных глаз, выскочил бы из кармана.
В эту дверь, налево.
Просторный и такой же мрачный и пустой, как передняя, в темных обоях кабинет. Три черных кожаных кресла и огромный письменный стол, на котором соблюден чрезвычайный порядок. Из-за стола подымается Ленин и делает навстречу несколько шагов. У него странная походка: он так переваливается с боку на бок, как будто хромает на обе ноги; так ходят кривоногие, прирожденные всадники. В то же время во всех его движениях есть что-то "облическое", что-то крабье. Но эта наружная неуклюжесть не неприятна: такая же согласованная, ловкая неуклюжесть чувствуется в движениях некоторых зверей, например медведей и слонов. Он маленького роста, широкоплеч и сухощав. На нем скромный темно-синий костюм, очень опрятный, но не щегольской; белый отложной мягкий воротничок, темный, узкий, длинный галстук. И весь он сразу производит впечатление телесной чистоты, свежести и, по-видимому, замечательного равновесия в сне и аппетите.
Он указывает на кресло, просит садиться, спрашивает, в чем дело. Разговор наш очень краток. Я говорю, что мне известно, как ему дорого время, и поэтому не буду утруждать его чтением проспекта будущей газеты; он сам пробежит его на досуге и скажет свое мнение. Но он все-таки наскоро перебрасывает листки рукописи, низко склоняясь к ним головой. Спрашивает - какой я фракции. Никакой, начинаю дело по личному почину.
- Так! - говорит он и отодвигает листки. - Я увижусь с Каменевым и переговорю с ним.
Все это занимает минуты три-четыре. Но тут вступает поэт, который давно уже нетерпеливо двигал ногами под креслом. Я очень доволен тем, что остался в роли наблюдателя, и приглядываюсь, не давая этого чувствовать.
Ни отталкивающего, ни величественного, ни глубокомысленного нет в наружности Ленина. Есть скуластость и разрез глаз вверх, но эти черточки не слишком монгольские; таких лиц очень много среди "русских американцев", расторопных выходцев из Любимовского уезда Ярославской губернии. Купол черепа обширен и высок, но далеко не так преувеличенно, как это выходит в фотографических ракурсах. Впрочем, на фотографиях удаются правдоподобно только английские министры, опереточные дивы и лошади.
Ленин совсем лыс. Но остатки волос на висках, а также борода и усы до сих пор свидетельствуют, что в молодости он был отчаянно, огненно, красно-рыж. Об этом же говорят пурпурные родинки на его щеках, твердых, совсем молодых и таких румяных, как будто бы они только что вымыты холодной водой и крепко-накрепко вытерты. Какое великолепное здоровье!
Разговаривая, он делает близко к лицу короткие, тыкающие жесты. Руки у него большие и очень неприятные: духовного выражения их мне так и не удалось поймать. Но на глаза его я засмотрелся. Другие такие глаза я увидел лишь один раз, гораздо позднее.
От природы они узки; кроме того, у Ленина есть привычка щуриться, должно быть, вследствие скрываемой близорукости, и это, вместе с быстрыми взглядами исподлобья, придает им выражение минутной раскосости и, пожалуй, хитрости. Но не эта особенность меня поразила в них, а цвет их райков. Подыскивая сравнение к этому густо и ярко-оранжевому цвету, я раньше останавливался на зрелой ягоде шиповника. Но это сравнение не удовлетворяет меня. Лишь прошлым летом в парижском Зоологическом саду, увидев золото-красные глаза обезьяны-лемура, я сказал себе Удовлетворенно: "Вот, наконец-то я нашел цвет ленинских глаз!" Разница оказывалась только в том, что у лемура зрачки большие, беспокойные, а у Ленина они - точно проколы, сделанные тоненькой иголкой, и из них точно выскакивают синие искры.
Голос у него приятный, слишком мужественный для маленького роста и с тем сдержанным запасом силы, который неоценим для трибуны. Реплики в разговоре всегда носят иронический, снисходительный, пренебрежительный оттенок - давняя привычка, приобретенная в бесчисленных словесных битвах. "Все, что ты скажешь, я заранее знаю и легко опровергну, как здание, возведенное из песка ребенком". Но это только манера, за нею полнейшее спокойствие, равнодушие ко всякой личности.
Вот, кажется, и все. Самого главного, конечно, не скажешь; это всегда так же трудно, как описывать словами пейзаж, мелодию, запах. Я боялся, что мой поэт никогда не кончит говорить, и поэтому встал и откланялся. Поэту пришлось последовать моему примеру. Мрачный детина опять выпустил нас в щелочку. Тут я заметил, что у него через весь лоб, вплоть до конца правой скулы, идет косой багровый рубец, отчего нижнее веко правого глаза кажется вывороченным. Я подумал: "Этот по одному знаку может, как волкодав, кинуться человеку на грудь и зубами перегрызть горло".
Ночью, уже в постели, без огня, я опять обратился памятью к Ленину, с необычайной ясностью вызвал его образ и... испугался. Мне показалось, что на мгновение я как будто бы вошел в него, почувствовал себя им.
"В сущности, - подумал я, - этот человек, такой простой, вежливый и здоровый, гораздо страшнее Нерона, Тиберия, Иоанна Грозного. Те, при всем своем душевном уродстве, были все-таки людьми, доступными капризам дня и колебаниям характера. Этот же - нечто вроде камня, вроде утеса, который оторвался от горного кряжа и стремительно катится вниз, уничтожая все на своем пути. И при том - подумайте! - камень, в силу какого-то волшебства - мыслящий!. Нет у него ни чувства, ни желаний, ни инстинктов. Одна острая, сухая, непобедимая мысль: падая - уничтожаю.
Отправлено: 02.08.23 18:08. Заголовок: Сергей Тополь Случай..
Сергей Тополь Случай из жизни. Аркадий Мамонтов Compromat.Ru Аркадий Мамонтов С Аркадием Мамонтовым судьба свела меня в Москве летом 1995 года после событий в Буденновске, куда я был послан как спецкор «Коммерсанта» освещать те трагические, но уже порядком подзабытые события, перевернувшие одну из трагических страниц новейшей российской истории.
О том, как там все происходило, я написал книгу «Будённовск. Репортаж под прицелом».
Встреча продолжалась пару минут, после этого я Мамонтова не видел и его репортажи не смотрел. Но об этом ниже.
Хотя пару репортажей я все-таки посмотрел. Правда, в записи. Дело в том, что несколько лет назад умерла жена моего друга. Удивительной красоты и ума женщина. Кандидат медицинских наук. У нее был диабет. Ей ампутировали ногу. Я не знаю, кто бы так мужественно держался как она. Просила не считать ее инвалидом, обдумывала, как приспособить автомобиль к ее, как она считала, маленькому недостатку. А потом у нее стали отказывать почки. Она жила на диализе и ждала, когда придет ее очередь на пересадку. Не дождалась. Мамонтов слепил спецрепортаж об убийцах в «белых одеждах» и очередь вместе с сотнями жизней оборвали. В общем, жена моего друга до операции не дожила. Дело врачей вскоре закрыли за недоказанностью, а российская наука еще больше отстала от мировой.
Второй раз я увидел и опять в записи его поделку о трех дурах, скромничающих на солее храма, под которым автомойка и другие богоугодные РПЦ заведения. На экране монитора Мамонтов с прокурорскими интонациями резонерствовал, клеймил и придавал анафеме дур, которым было остаточно отцовских розог, как самых главных врагов церкви. Похоже, все это было на суд святой инквизиции.
В общем, привожу конец главы «Солидарность» из моего «Будённовска»:
«Никаких решительных действий ни боевики, ни федералы не предпринимали. С помощью переговоров удалось добиться лишь освобождения нескольких заложников и выдачи тел убитых в больнице милиционеров.
Басаев продолжал настаивать на пресс-конференции, а власти весь день решали, стоит ли ему дать возможность встретиться с журналистами. Поскольку сотовым телефоном нас с Эдди Оппом перед отъездом не снарядили, то первую информацию и фотопленки мы передали в Москву с кем-то из корреспондентов, которого сменил коллега.
Потом я договорился с двумя телевизионщиками из НТВ. Они каждый день ездили на несколько часов в Пятигорск перегонять в Москву свои съемки, для чего наняли местного водителя. Из Пятигорска я мог спокойно позвонить в редакцию. — Заплатишь — возьмем, — сказал один из телевизионщиков.
Честно говоря, меня это удивило. Проведя полжизни в геологических партиях, я часто пользовался автостопом, и никто никогда не просил у меня за это деньги.
Тем более что платили они не свои, а казенные. Да и место свободное у них было — я никого не стеснял.
В Пятигорске остановились на пару часов в гостинице «Интурист» у подножья горы Машук, рядом с местным телецентром. Сняли номера. Я принял душ. Поговорил с Москвой.
Только на обратном пути в машине я вспомнил, что забыл заплатить за номер и паспорт остался у портье.
Прикинув, что больше 100 тыс. (старых) номер стоить не может, я отсчитал купюры.
Через два дня мне вместо паспорта вручили записку спецкора НТВ Аркадия Мамонтова о том, что гостиничный номер стоит гораздо дороже и что пока я не расплачусь, мой паспорт побудет у него.
— А где Аркаша? — полез я в карман за деньгами.
— Он в Москву вчера улетел, — пояснил его коллега.
— С моим паспортом?
— Ну, ты же должен, — спокойно сказали мне.
Я тупо глядел на записку. Меня оставили в зоне боевых действий без паспорта. Да и билет, чтобы лететь в Москву, я не смогу купить.
— Он что, обалдел?
— Почему же, ты ему должен.
Крыть мне было нечем. Тут в клубе дали связь с Москвой, и я, растолкав очередь, набрал номер, который был в записке.
Compromat.Ru
На удивление, трубку взял сам Мамонтов.
— Ты что, мразь, действительно не понимаешь что сделал? — орал я в телефон.
Мамонтов повесил трубку.
Через неделю в Москве, когда все кончилось, он пришел на встречу со мной с двумя охранниками. Я взял паспорт и полистал его. Все странички оказались целые, и я сунул документ в карман. Достал деньги и вслух пересчитал их. А затем как бы невзначай: невзначай уронил на асфальт. Повернулся и пошел к машине. До нее было метров пятьдесят. Перед тем как уехать, я обернулся. Мамонтов на коленях, с красным лицом, вот-вот удар хватит, ползал по асфальту, собирая деньги. Его спутники молча смотрели мне вслед.
Отправлено: 02.08.23 18:10. Заголовок: Описанный случай ярк..
Описанный случай ярко показывает,какое человеческое дерьмо т.н."журналист" и "автор" некоторых т.н."журналистских расследований" давний агент фсб аркадий мамонтов!!!!!
Собчак: Я вам хотела прочитать небольшой отрывок, который вызвал большое количество шума в интернете. «Десять лет назад я сидела в вечернем эфире Рен ТВ, и хорошо помню момент, когда увидела сообщение о неизвестных, взявших заложников в театре. Домой я попала через четыре дня. Каким-то чудом меня разыскала одноклассница и сказала, что её квартира находится напротив Норд Оста. И что съмочная группа может остановиться у неё. А потом нам показывали мертвого Бараева, рядом с телом которого стояла початая бутылка коньяка. Люди, работавшие тогда на ТВ прекрасно помнят откуда взялась эта бутылка, за ней сбегал в буфет, открыл и поставил рядом с телом корреспондент Аркаша Мамонтов». Это запись Ольги Романовой.
Мамонтов: А вы читали мой ответ ей?
Собчак: Да, я читала ваш ответ. Но мне бы хотелось, чтобы вы ответили в прямом эфире.
Мамонтов: Это либо просто злобная клевета, либо этот человек просто по недомыслию написал, сидя в теплой квартире подруги. Я в тот момент как раз был у культурного центра на Дубровке.
Собчак: А как, по-вашему, складывалась эта ситуация?
Мамонтов: Я не находился внутри здания, ни какой бутылки никто не ставил, это просто бред сивой кобылы. Чем он вызван, я не знаю. Писать всякую ахинею, поверьте, не сложно. Это ложь от начала и до конца.
Собчак: Почему вы тогда не судитесь?
Мамонтов: Зачем судиться с откровенным враньем? Я ответил ей в интернете.
Собчак: У нас сейчас на телефоне Ольга Романова. Ольга, добрый день!
Романова: Добрый день!
Собчак: Я только что зачитала Аркадию Мамонтову, ваш блог касательно бутылки коньяка. Он говорит, что это ложь и клевета, что его там, в принципе, внутри здания быть не могло.
Романова: Да, я этот случай помню очень хорошо.
Мамонтов: Ольга, ответьте на один вопрос: вы лично видели, как я заходил в здание с бутылкой коньяка и открывал её? Или, может быть, вам это кто-то рассказал? Источник назовёте?
Романова: Несколько съёмочных групп.
Мамонтов: Каких съёмочных групп??? Они засняли меня, с бутылкой в руках? Там не было нескольких съемочных групп внутри здания и быть не могло на тот момент! После штурма в здании находилась только одна съёмочная группа. Поэтому Оля, когда вы пользуетесь слухами для наполнения своего блога популярностью, вы хотя бы проверяйте их у независимых источников, дабы сохранять журналистскую объективность и не вводить в заблуждение российскую блогосферу! Чтобы вам впоследствии не было стыдно за такие глупости. Аудитория «Дождя» будет сейчас немного разочарована тем, что вы сейчас подтверждаете непроверенную и абсолютно лживую информацию. Вас там не было, а я лично там находился. И вы мне рассказываете, какая там была обстановка, и кто, что делал. Вам не кажется это смешным и несерьёзным поведением для журналиста? Давайте проведем расследование по этому вопросу!
Собчак: Ольга, вам слово.
Романова: Я не думаю, что Аркадий Мамонтов имеет право на проведение каких-либо расследований. Но ещё раз могу подтвердить тот факт, что Аркадий Мамонтов там был и сделал это.
Собчак: Есть ли у вас люди, которые могут это подтвердить? Вы можете назвать фамилии людей, которые смогли бы подтвердить правоту ваших слов?
Романова: Там было много людей, в том числе и участники спецоперации, с которыми я разговаривала.
Собчак: Вы могли бы назвать кого-либо из них поименно, чтобы мы понимали о ком идет речь?
Романова: Я не уверена, что прямо сейчас я могу назвать какие-либо конкретные фамилии. Но если Аркадий Мамонтов хочет узнать их, то я рекомендую ему подать на меня в суд за клевету. И я думаю, что в судебном разбирательстве мы сможем узнать фамилии и имена свидетелей этого события.
Собчак: Вы говорите, что эти фамилии есть, а почему же не хотите их сейчас назвать?
Романова: Этот вопрос лучше решать в судебном порядке.
Мамонтов: Смешно.
Собчак: Ольга, может быть имело бы смысл назвать их сейчас в прямом эфире?
Романова: Вы мне позвонили 3 минуты назад, это было довольно неожиданно. Я уже не помню. Это было больше 10-ти лет назад!
Аркадий Мамонтов: "Я не агент ФСБ, я просто беру у них материал" Роман Доброхотов
Slon попытался узнать у автора скандальных «телеразоблачений» Аркадия Мамонтова, выпустившего фильм о коррупции в Минобороны, рабочие секреты и кто станет героем его разоблачений в следующий раз.
— Аркадий, почему расследование по поводу Минобороны вы решили провести только сейчас, когда министра уже уволили.
— Ну, это же информационный повод был.
— То есть раньше вам было известно о фактах хищения, но вы молчали?
— Нет, это же закрытая система.
— Как же вам сейчас удалось ее раскрыть?
— Ну как, надо было посмотреть материалы, для этого есть интернет, есть люди.
— То есть вы брали информацию о закрытой системе в интернете?
— Ну, в том числе, как и всегда, как и вы ищете.
— Вот же в интернете легко обнаружить, что угольный скандал, который вы связали с Сердюковым, на самом деле пятилетней давности и мало с ним связан, собственно.
— Да какая разница, сейчас-то там все то же самое.
— Почему вы никогда не делаете разоблачений о чиновниках, пока они у власти.
— Будет материал — будем работать.
— Как вы объясните то, что ваши разоблачения по времени и по жертве всегда совпадают с желанием властей кого-то прижать: приняли закон об НКО — тут же фильм о шпионских камнях, прижали Тельмана Исмаилова — тут же фильм о «Черкизоне».
— Ну так я же говорю — это все информационные поводы. Когда они есть — я снимаю.
— Дело не только в поводах, скажем, в фильме о шпионских камнях использовалась съемка ФСБ, вы как ее получили?
— Я не являюсь агентом ФСБ, я просто беру материал.
— Но они абы кому не дадут материал.
— Ну, у меня есть контакты, я не хочу раскрывать внутреннюю кухню. Никто же никогда не рассказывает об этом. Вот вы придете на «Дождь», вам же там никто не будет рассказывать о своей внутренней кухне.
— Да вроде они ничего не скрывают, планерки в эфире показывают.
— Ну а я вот не хочу рассказывать.
— Но кто был инициатором материалов — вы или ФСБ?
— Ну а чей материал вышел?
— В этом есть мой вопрос.
— Ну это мой материал или эфэсбэшный?
— Да, вот именно в этом вопрос. ФСБ это делает, используя вас, или вы запрашиваете кадры у ФСБ, задействуете свои контакты.
— Второй вариант правильный.
— Я давно слежу за вашей работой. И вы знаете, ваши взгляды производят впечатление хорошо обоснованной системы сверхценных идей, в центре которых стоит православие...
— Все верно.
— ... при этом отличаясь повышенной подозрительностью, прежде всего в отношении США. Некоторые называют это паранойей.
— А что они нам, друзья, что ли?
— Они враги?
— Нет, это я вас спрашиваю, они нам друзья?
— Рискну предположить, что американцы вполне могли бы быть нашими друзьями.
— Ах, могли бы быть, да? А вы слышали, что Ромни назвал Россию главным геополитическим врагом США?
— А потом был высмеян Обамой и проиграл выборы.
— Да вы бывали там вообще, в США?
— Случалось.
— И как вам, понравилось?
— Нормально. А вам?
— Да нет, мне понравилось, но я не нашел там ничего, что было бы лучше, чем у нас.
— То есть в США все хуже, чем у нас.
— Нет, я такого не говорил.
— Только что же сказали.
— Нет, вы передергиваете. Штаты это Штаты, у них своя политическая культура, но зачем лезть-то к нам?
— Когда впервые вы стали чувствовать тревогу и подозрительность в отношении к США?
— Нет у меня никакой тревоги. Я не говорю, что в США все плохо, там есть хорошие законы, скажем, о педофилии, о террористах, о шпионах, полиция там хорошо работает. Но иногда они начинают лезть в наши всякие вещи, поддержка там всяких НКО, посол начинает заявлять, что они будут поддерживать демократию.
— Поддерживать демократию это действительно так плохо?
— Да это же зарубежные страны, это чужие люди, не в нашем менталитете.
— Хорошо, оставим США. Не планируете ли вы сделать расследование в отношении коррупции в Кремле и после Сердюкова взяться, скажем, за Ковальчука или Шамалова с Тимченко?
— А почему бы вам самим о коррупции в Кремле не написать?
— Да мы пишем помаленьку.
— Ну и пишите. У вас что, факты есть?
— Вам сегодня подарили книжку «Путин. Итоги». Вы ничего не слышали о кооперативе «Озеро» или о том, как, к примеру, Газпром отдавал свои основные финансовые активы. Не хотите об этом фильм сделать? Или история с «Байкалфинансгруп».
— Я не знаю, что такое «Байкалфинансгруп», во-первых...
— И такие фамилии, как Ковальчук или Шамалов, вы не слышали раньше?
— Ну, про Ковальчука слышал.
— Как насчет того, чтобы расследовать его деятельность?
— Это ваше редакционное задание мне? Ха-ха-ха. Будет редакционное задание — будем расследовать.
— Неужели даже про Путина будете расследовать?
— Это провокационный вопрос. А если вам попадется информация, что президент США замешан в коррупции? Вы вообще гражданин какой страны? России? А если бы были гражданином США? Тогда что бы?
Отправлено: 02.08.23 18:17. Заголовок: Современный бес сдел..
Современный бес сделал "разоблачительную передачу" о бесах столетней давности!!!!Это хорошо,когда у бесов тоже полный бардак и они по очереди разоблачают друг друга!!!!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 118
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума