Отправлено: 27.08.13 15:12. Заголовок: Борис Фёдорович Ушаков.

Полковник Борис Фёдорович Ушаков.


Полковник Ушаков Борис Федорович.
А.Г. Елисеенко, г. Красноярск,
М.Г. Ситников, г. Пермь

Борис Федорович Ушаков родился 2 мая 1889 года. Учился в Псковском кадетском военном корпусе, который закончил в 1906 году фельдфебелем. Поступил в Павловское военное училище, из которого был выпущен 15 июня 1908 года подпоручиком в Лейб-гвардии Финляндский полк и к 1 января 1909 года проходил службу в указанном полку.
15 июня 1912 получил чин поручика. Перед самой войной закончил Николаевскую Академию Генерального штаба по 1-му разряду, по окончании которой приказом по генштабу №12 за 1914 был прикомандирован к штабу Виленского военного округа для испытания. В этот же год произведен в штабс-капитаны (с 15.06.1914) и награжден орденом Станислава 3-й степени (8.05.1914).
Участник Первой мировой войны. Занимал штабные должности в 4-й и 13-й армиях.
Помощник старшего адъютанта отделения генерал-квартирмейстера штаба 12-й армии (на 01.01.1916), обер-офицер для поручений при штабе 25-го армейского корпуса, в который входили 46 пехотная и 3-я гренадерская дивизии. С 31 марта 1916 года он назначается старшим адъютантом штаба 3-й гренадерской дивизии в чине капитана. С сентября 1916 года 25-м корпусом командует Лавр Георгиевич Корнилов, с которым Ушаков познакомился во время боя под Затурцами. Их связь не прерывалась вплоть до января 1918 года. Известно, что Ушаков последний раз видел генерала, когда он находился в качестве арестованного в Быхове.
Переворот февраля 1917 года застал Ушакова в штабе Особой армии. Ему принадлежит фраза: «Россию спасут только славяне, только славяне должны быть у власти. Никаких подлецов, никаких лиц, носящих не русские фамилии не должно быть у власти. Никаких подлецов, привезенных из-за границы в запломбированных и незапломбированных поездах, моченных или немоченых нельзя допускать на пушечный выстрел к власти, ибо их руки не чисты и их дела грязны».
Борис Федорович принял активное участие в строительстве новой демократической армии. Он участвовал в армейских съездах, был делегатом на знаменитом Московском совещании. Из Москвы он уехал в Киев, где его и застал так называемый Корниловский переворот».
На последнем ноябрьском съезде Особой армии толпа солдат требовала расстрела подполковника Ушакова. В январе 1918 года он был арестован большевиками в Ровно, из тюрьмы его освободил штаб Особой армии. Началось наступление немцев. Особая армия отступала в направлении Новоград-Волынский – Житомир. Примерно по этому же пути отступал чехословацкий корпус, так Ушаков оказался в чешской армии. Чешский офицер Р. Медек так описывает первую встречу с ним. «Я был в отряде 1-й Чешской дивизии в Житомире в конце февраля 1918 г., когда к нам в канцелярию пришел молодой офицер Генерального штаба, принес важные вести и попросил взять его с нами при нашем тяжелом отступлении. Он сопутствовал нам не пассажиром, но соратником и безустанным воином…. Он был человеком юного жара, сильного размаха и твердого мужества. Один из тех немногих русских людей, которые умели нас понять, умели с нами воевать до конца и с нами умирать» . В чешской армии, Борис Федорович был назначен начальником штаба 2-й дивизии. В трудные и смутные дни Бахмача, когда чешским войскам грозила смертельная опасность, он не только организо
вал серьезную оборону против немцев, но хладнокровно и энергично разрешил спор с большевистским командованием. Уже в Пензе Ушаков был принят в Чешскую армию и временно назначен начальником штаба 1-й дивизии, но фактически в должность не вступил. Под Бахмачом Чехословацкий корпус вел бои с австро-германцами с 7 по 14 марта. И хотя Ушаков находился в корпусе всего несколько недель, его уже назначают начальником штаба чешского арьергарда и он блестяще выполнил возложенную на него задачу. По поводу этих боев подполковник Ушаков доносил: «У немцев не было ни численного, ни технического превосходства, и чешские войска могли держать Бахмач и далее. Однако перед командованием арьергарда была поставлена задача – без нужды не ввязываться в бой, вывести войска из боя с наименьшими потерями, погрузить и отправить их из Бахмача, чтобы они соединились с остальными частями корпуса. Эту задачу удалось выполнить, причем главные трудности при выполнении создавали не немцы; они вытекали из внутриполитической обстановки в России; иными словами выполнение этой задачи тормозили командиры советских войск, поэтому пришлось пустить в ход дипломатию, угрозы, лесть и даже использовать то обстоятельство, что комиссары не имели никаких познаний в военном деле».
Во Владивосток подполковник Ушаков отправился с эшелоном ударного батальона, с которым добрался до Красноярска. В городе было спокойно.
23-24 мая в губернском центре относительно мирно разоружались авиационно-
штабные части чехословацкого корпуса. Согласно договоренностям советских представителей и чехов, заключенным при посредничестве французских и американских генконсулов Буржуа и Гарри, «русские власти» должны были дать на эшелон для охраны 30 винтовок и 600 патронов. Чешским военным предоставлялась возможность движения до станции Чита Забайкальской железной дороги.
В ходе разоружения чехов, красные стремились выявить бывших офицеров Российской армии, находившихся на службе в Чехословацком корпусе, с целью их ареста. Ушакову удалось скрыться, и к 27 мая он объявился в Канском уезде. К этому времени на станции Канск-Енисейский располагалось два чехословацких эшелона, в которых следовал Отдельный ударный батальон штабс-капитана Дворжака. Первый был отправлен на восток утром 27 мая. Однако второй эшелон, с которым находился Ушаков, задержался, из-за отсутствия локомотивов.
Днем ранее, 26 мая, Канский исполком совдепа получил информацию о захвате чехами Нижне-Удинска Иркутской губернии. При этом советским представителям удалось перехватить в Иланском телеграмму: «Эшелон №19, приказ Гайды выполнен. Нижне-Удинск в наших руках» .

 Отправлено: 27.08.13 15:28. Заголовок: Уже утром 29 мая в К..

Уже утром 29 мая в Канск приходит приказ из Красноярска – эшелон не отправлять, что из губернского центра будет выслан боевой отряд для разоружения чехов. Паровозы, которые вышли в Канск, были остановлены. В это время, подполковник Ушаков, по всей видимости, находился на станции Иланской, и видел телеграмму из Красноярска. Как докладывал на заседании губисполкома Енисейской губернии товарищ председателя Канского исполкома Андреев: «Ушаков сильно заволновался и немедленно ушел к эшелону». «Чувствовалось, что конфликт назревает. Советскому военному отделу было дано распоряжение быть наготове», - писала по горячим следам 6 июня 1918 года газета большевистской партии в губернии «Красноярский рабочий».
30 мая в Канске перед рассветом Ушаков созвал ротных командиров и, познакомив их с содержанием телеграмм, сказал: ―Братья, решайтесь в 10 минут, скоро станет светло и будет поздно.
В 4 часа на станции Канск-Енисейский, по данным большевиков, раздались первые выстрелы. При этом был убит красногвардеец-часовой. Далее чехи направились в город, разоружив охрану железнодорожного моста. И вновь красногвардейцы понесли потери. Один часовой был убит, другой ранен.
Стоит добавить, что в Канске в мае формировался местный советский батальон. Однако этот процесс не был завершен, в результате город имел очень немного боеспособных отрядов красных. Отряд же из Красноярска, обещанный канскому совдепу, так и не прибыл.
Войдя в город, подразделения ударного батальона, обезвредили местную милицию и захватили штаб Красной гвардии, где было обнаружено до 50 винтовок. Ими вооружили русских добровольцев из белого подполья. Далее чехи захватили военный городок и тюрьму, разоружив остатки красного гарнизона Канска. Уже к полудню, было задержано большинство членов совдепа (Андреев, Синицын. Рогалевич и др.). Власть в Канске была передана штабу местных повстанцев, в который входили полковники Мочалов, Курчин и другие офицеры. Ушаков, как фактический командир чехословацких войск на востоке Енисейской губернии, поступил с поверженным врагом довольно благородно. Многих членов совдепа выпустили спустя пару дней. Трем совдеповцам даже разрешили уехать в Красноярск. Причем им выделили отдельный паровоз до станции Заозерный.
С низвержением Советской власти вся жизнь в городе Канске замерла. Ушаков увидел, что белогвардейцы, которые, хорошо командуют ротами и полками, для гражданской практической работы совершенно не пригодны: поэтому он уже 1 июня выпустил совдеповцев Канска, разрешив им собраться 2 июня как членам «бывшего совдепа». Однако местные большевики вместо формальной передачи власти СВП, заявили, что «снимают с себя ответственность за происходящее в Канске». Ушаков на этом заседании лично просил выделить из состава совета специалистов для управления городом (Канский совет отличался пониженной долей приезжих большевиков, зато там было много инженеров и просто людей с опытом и образованием).
Ушаков неоднократно обращался к советским работникам, чтобы те вновь занялись городскими делами. Но в ответ каждый раз следовало заявление, что они обличены доверием трудового народа и с уничтожением советской власти их полномочия закончились; слугами же иноземных захватчиков они быть не желают.
В городе, даже среди тех. кто в первые дни ходил с белой повязкой, назревает недовольство. Нет продовольствия; жалованье не платится. Появляется разнообразные слухи. Чтобы успокоить население Ушаков делает заявление: «Приглашаю всех спокойно относится к этим слухам. В частности по поводу слухов о том, что у членов бывшего объединенного совета найдены большие денежные суммы и т.п. Заявляю, что ничего подобного не было….
Наконец ко мне поступают сведения о начавшемся вздувании цен на базарах очевидно людьми, которые больше думают о своем кармане, чем о спасении страны. Призываю одуматься и постараюсь принять против этого меры». С 23.00 с 10 по 16 июня в Енисейской губернии было заключено перемирие между чехословаками и советскими войсками. А 17 июня отряд подполковника Ушакова повел наступление в направлении Красноярска. В Канском уезде образовался Клюквенский фронт (по названию станции на Транссибирской дороге, ныне это город Уяр). Именно здесь развернулось сражение, в котором Борис Ушаков смог проявить свой полководческий талант. Общая численность красногвардейцев на этом фронте превышала тысячу человек. Лучшими солдатами, как и везде в Сибири, были мадьяры и латыши. В воспоминаниях красногвардейцев, они называются «наиболее дисциплинированной силой». Рано утром, 16 июня чешские подразделения подошли к Клюквенной.
Выступил «обходной отряд» прапорщика Щвеца. У Громадска, чтобы лишить красных связи с Красноярском, были перерезаны телефонные провода. Затем началась атака чехов и русских добровольцев. Поручик Янечек с 4-й ротой и двумя взводами 2-й роты, пересек реку Рыбную и вышел на правый фланг советских позиций. Поручик Гасек с 1-й ротой и двумя другими взводами, должен был взять под контроль железнодорожный мост. Перед мостом встал импровизированный чешский бронепоезд. Локомотив отвлек красных. В это время Янечек со своей группой ударил по правому крылу советских позиций. Однако с ходу сломить сопротивление не удалось. Пулеметы красных прибили чехов к земле. Тем не менее, они продолжали ползти вперед. Подполковник Ушаков лично повел бойцов в атаку. «Пулеметы усилено опустошали и их и наши ряды. Некоторые красногвардейцы пытались бежать, но их вернули под угрозой расстрела», - вспоминал участник боя П. Москалев в 1923 году.
Начало боя не предвещала чехам ничего хорошего. Однако вмешался случай. Со станции Клюквенной на полной скорости мчался паровоз, которым красные намеревались протаранить чешский бронепоезд. Однако чехи успели отцепить от своего поезда одну из платформ, пустив ее навстречу локомотиву. Паровоз налетел на платформу, проехал несколько метров, после чего сошел с рельсов. Чешский поезд был спасен.
Согласно чешским данным, «неприятель не выдержал напора и стал отходить». При этом отмечается упорное сопротивление интернационалистов, прежде всего венгров. Если верить чехам, дело дошло до рукопашной. И здесь чехи оказываются на высоте. По их сведениям, началась паника, в ходе которой красногвардейцы заполнили поезда, надеясь спастись бегством в направлении Красноярска. Однако железнодорожные пути уже были перерезаны группой Швеца. Ему на помощь пришел отряд Гасека, вместе они разрушили полотно, уничтожив пешие группы красных. После двух часов боя за мост чехи захватили два орудия и несколько пулеметов.
Вместе с тем, отметим, что сами красногвардейцы отмечают «интересные» действия своих командиров. Так, П. Москалев вспоминал, что отступать начали после того, как взводный скомандовал окружение. Лишь после этого красные стали отходить. Командующий фронтом Кузнецов заявил, что «дальнейшее сопротивление бесполезно, и повел нас в Красноярск». Ехавших в поездах красногвардейцах уже ждали чешские отряды. На разрушенных путях первый состав сошел с рельсов. В это время подошел еще один поезд, столкнувшийся с первым. Уцелевшие красноармейцы организовали оборону против наступающих чехословаков. В это время подошел следующий поезд красных. Машинисты паровоза вовремя заметили первые два состава и остановили локомотив. После короткого боя с отрядом Гасека, красногвардейцы сдались - гласит чешская версия событий.
Однако часть сил Клюквенского фронта чехам уничтожить не удалось. В Рыбинском в это время еще находился крупный отряд Якова Дубровинского – около 250 человек с двумя пулеметами. Кроме того, часть красных отступила на станцию Балай. Тех, кто бежал в одиночку, ждала незавидная судьба. «Крестьяне ловили их, обезоруживали и часто убивали».
Штаб отряда Дубровинского, получивший информацию о разгроме под Клюквенной, начал совещание. В обсуждении сложившегося положения приняли участие командиры венгров, латышей и красногвардейцы-фронтовики (участники Первой мировой войны). По его итогам, Дубровинский решил вести своих людей в Красноярск. Чехи, между тем, считали трофеи «битвы за Клюквенную». По их данным красногвардейцы потеряли свыше 150 убитыми и 300 ранеными. Было захвачено несколько пулеметов, большое число боеприпасов, винтовок, ручных гранат и два артиллерийских орудия. В плен чехословаки взяли свыше 300 человек. Собственные потери 1 ударного батальона составили 15 человек убитыми (в том числе два офицера) и 16 – ранеными. Несколько отличаются эти цифры в воспоминаниях Р. Гайды. По его данным красные потеряли 200 убитыми. У чехов безвозвратные потери составили 14 человек. Красные намеривались, было удержать позиции на реке у Камарчаги. Ушаков предложил им сложить оружие без сопротивления. До боя дело не дошло – на станции Сорокино подполковник встретился с делегацией железнодорожников, сообщивших о падении советской власти в Красноярске.
Утром 19 июня 1918 года в Красноярск с востока (по захваченному мосту) вошла рота ударного батальона со штабом группы подполковника Ушакова. По сведениям капитана А.А. Кириллова к 20 июня в Красноярске было сосредоточено 2800 бойцов Западно-Сибирской армии и чехословацкого корпуса при 8-ми орудиях и 24 пулеметах. Такой большой контингент войск невозможно было в этих условиях быстро перебросить в Нижнеудинск. К тому же на железной дороге началась забастовка железнодорожников, которые требовали отмены сдельной оплаты труда.
Следующим рубежом для молодой Сибирской армии был Иркутск. Группа войск, под командованием капитана Гайды, к 24-25 июня достигла Нижнеудинска, где чешские части вели бои с красными. Преимущество было на стороне красных, но в это время прибыла делегация чехов из Владивостока для переговоров, которая заключила соглашение о перемирии. 23 июня Гайда начал наступление антибольшевистских сил, сорвав переговоры чешской владивостокской делегации с Центросибирью. Разбив красногвардейские отряды под Нижнеудинском, группа Гайды стремительно продвигалась к Иркутску. Красное командование было в растерянности и не знало защищать столицу Сибири Иркутск или нет, но расстрелы противников коммунистов планировало. Для внезапного захвата Иркутска командование группы войск в лице Гайды, Ушакова и Пепеляева разработало план операции, согласно которого было сформировано четыре колонны.

http://vvs2058.ucoz.ru/forum/7-71-1