Отправлено: 21.07.22 18:06. Заголовок: Убийство в русском посольстве. Что случилось с генералом Романовским

Убийство в русском посольстве. Что случилось с генералом Романовским

Иван Романовский. Два выстрела в спину. 5 апреля 1920 года генерал Деникин, только что оставивший пост Главнокомандующего войсками юга России, его бывший начальник Штаба Иван Романовский оказались в Константинополе. Генералы отправились в здание Русского Посольства, где скопились офицеры, эвакуированные из России. Кто-то из них убил Романовского, когда тот шел по коридору Посольства, дважды выстрелив генералу в спину. Убийцу не нашли. Подозревают, что это был кто-то из "дроздовцев", поклонников одного из вождей Добровольческой армии генерала Михаила Дроздовского. К тому времени генерал уже год как покоился в могиле. Он умер в госпитале, в Ростове, от заражения крови. Через месяц после убийства Романовского 11 мая 1920 года по другую сторону фронта точно так же свои покончили с создателем Красной кавалерии. Командующего Конным корпусом Бориса Думенко расстреляли по приговору Военного трибунала...

 Отправлено: 21.07.22 20:03. Заголовок: Не могу понять,что з..

Не могу понять,что за полный бред!!!КАКАЯ ТАКАЯ ПРОСТИТЕ МЕНЯ "СВЯЗЬ"??? между убийством маразматиком и фанатиком-монархистом поручиком Харузиным выдающегося Русского генерала и одного из вождей Белой армии Г.Ш.генерал-лейтенанта Ивана Павловича Романовского и бывшего казачьего вахмистра Б.Думенко,которого здесь умудрились записать в "создатели красной кавалерии"???

 Отправлено: 21.07.22 20:31. Заголовок: Как у нас УМЕЮТ СОЧИ..

Как у нас УМЕЮТ СОЧИНЯТЬ МИФЫ(по современному фейки)!!!

 Отправлено: 22.07.22 13:06. Заголовок: Конспирология , коне..

Конспирология , конечно, совершенно излишняя.
Хотя реально Харузин был в контактах с дроздовской монархической организацией в 1918-м.

 Отправлено: 22.07.22 22:05. Заголовок: А кто вообще такой э..

А кто вообще такой этот самый убийца генерал-лейтенанта И.П.Романовского какой-то прыщ Харузин?!

 Отправлено: 22.07.22 22:10. Заголовок: В.Ж.Цветков пишет аб..

В.Ж.Цветков пишет абсолютно не проверенную информацию(по современному- фейк):"Хотя реально Харузин был в контактах с дроздовской монархической организацией в 1918-м."???И откель товарищ Цветков у вас такая "информация"???И насколько реально в действительности существовала т.н."дроздовская монархическая организация"???какие документы и факты подтверждают это весьма спорное утверждение???

 Отправлено: 24.07.22 02:34. Заголовок: Игорь, спасибо за до..

Игорь, спасибо за добрые слова, но "фейкометы" в настоящее время на голубом экране в режиме 24/7 перед Вашими глазами

Я еще в 2008-м опубликовал, правда в довольно малотиражном издании, статью по поводу т.н. "самочинных" структур в составе Добрармии. Не знаю есть ли она где-нибудь в Интернете, но вот выкладываю здесь, ниже. Там не только об Иване Павловиче.
Ну и, я не спорю, списка с Ф.И.О., телефонами и адресами членов "дроздовской организации", очевидно не существует. Но кто в "здравом уме и в твердой памяти" будет оставлять такие "свидетельства"??? Даже среди "своих", не говоря уже о ВЧК-ОГПУ. А то, что Харузин и иже с ним - это одна "среда", на мой взгляд, более чем вероятно.

 Отправлено: 24.07.22 02:37. Заголовок: Одним из характерных..

Одним из характерных недостатков работы белогвардейской разведки и контрразведки в годы гражданской войны, были их слабая организованность, недостатки в системе комплектования кадрами и, как следствие – недостаточно высокий профессионализм сотрудников. Отсутствие надлежащей субординации в ее работе, создание «самочинных» (на юридической терминологии того времени), не предусмотренных штатным расписанием должностей и структур приводило к тому, что незнакомой им службой начинали заниматься люди, лишенные элементарных навыков ведения следствия, без необходимого юридического образования и опыта работы. Гражданская война, как военно-политическое противостояние, требовала больше внимания уделять расследованию государственных (политических) преступлений. В докладной записке А.А. Хвостова «О мерах к усилению борьбы с внутренним большевизмом» (8 сентября 1919 г.) составленной с использованием материалов полтавского отдела Всероссийского Национального Центра отмечалось: «власть контрразведки огромна. Ей предоставлено монопольное право политических арестов, она более всего затрагивает жизнь общества, извлекая из его среды тех или других членов. В соответствии со своими правами по нарушению самого дорогого блага человека – неприкосновенности его личности, в текущий момент великого идейного подъема, она должна быть поставлена на должную высоту и очищена от грязнящих ее элементов. Иначе лучше ей совсем не существовать, так как она принесет более вреда, чем пользы» (1).
Однако, в работе контрразведывательных структур тщательное изучение, сопоставление фактов, анализ причин того или иного деяния нередко заменялись скоропалительными решениями и необоснованными приговорами. И если для органов ВЧК в первые годы существования, особенно на низовом уровне, профессионализм нередко заменяло так называемое «классовое чутье» и «революционная сознательность», то многие представители белой контрразведки отличались не менее опасным «чутьем» - политическим. В этом случае, как правило, собственные политические симпатии и антипатии становились руководящими в принятии определенных решений, заменяя собой принципы «законности и правопорядка».
Показательным примером здесь может служить, в частности деятельность «тайных монархических организаций» на белом Юге России в 1918-1920 гг. Источники по их деятельности не отличаются разнообразием и при их анализе трудно, подчас, отделить авантюризм, наивное хвастовство от реальной работы, и сопряженной с ней опасностью. Тем не менее, сопоставление, сравнение разных источников позволяет сделать некоторые выводы.
Одной из первых подобных организаций можно считать монархическую организацию, созданную в 1-й бригаде Русских Добровольцев полковника М.Г. Дроздовского на Румынском фронте. О ее существовании известно из воспоминаний ротмистра (по другим источникам – капитана) Д.Б. Бологовского, весьма откровенно и цинично излагавшего свою деятельность по вербовке сотрудников, слежке и проведению «операций», связанных с «ликвидацией» тех или иных враждебных монархической идее политиков и военных (2). Историкам спецслужб достаточно хорошо известны также воспоминания еще одного офицера – подпоручика Н.Ф. Сигиды (3). Оказавшиеся в одном подразделении, Сигида и Бологовский во многом дополняют друг друга, что подтверждает ряд фактов, приводимых в их воспоминаниях.
Запись в монархический союз проходила одновременно с записью офицеров и добровольцев в ряды бригады Дроздовского. Контакты с потенциальными участниками монархической группы устанавливались на одной из частных квартир в Яссах, в которую можно было попасть произнеся лишь один незамысловатый пароль – «Россия». Это было очевидным нарушением конспирации, хотя и привело к тому, что в монархисты оказался «записанным» почти весь личный состав бригады. Членство фиксировалось особыми карточками с полосками (высшая степень (три полоски) была у Дроздовского и Бологовского, 12 высших чинов бригады получили карточку с двумя полосками, остальные – с одной). По воспоминаниям Бологовского «процент имеющих карточки… был очень высок и колебался около 90%». Но предприимчивый капитан не ограничился привлечением в ряды союза чинов бригады: «Во время нашего похода я оставлял в каждом городе и почти в каждом селе агента-резидента из местных жителей». Сама по себе «карточная» запись ни к чему не обязывала, но впоследствии, у любого вступившего могли потребовать содействия в тех или иных акциях. Также принципиально правильным было создание широкой резидентуры в городах и деревнях, но, учитывая, что далекий путь от Ясс к Ростову на Дону бригада прошла в течение двух месяцев, то можно представить как проходила «вербовка» в городах и селах Новороссии (4).
Но основная деятельность монархического союза развернулась после прибытия на Дон и Кубань. Здесь к дроздовцам присоединился Сигида, занимавшийся разведкой в Таганроге и Ростове по заданию штаба Добровольческой армии. Бологовский и Сигида стали работать в контрразведывательном отделе штаба бригады. Болговский вел основные дела отдела, подчиняясь непосредственно Дроздовскому (5).
Хотя основной целью своей организации Бологовский считал «борьбу с большевиками всеми средствами» на практике противодействие советской резидентуре в Ростове и Таганроге занимало не самое значительное место в деятельности данной контрразведки. Методы ее работы характеризовала убежденность в правильности быстрого, не обремененного расследованием, сурового наказания всем подозреваемым. Обвинения строились или на основании свидетельских показаний (что далеко не всегда давало объективную картину преступлений), «или доносом, или захватом какого-либо уличающего документа». Защита также строилась на основании свидетелей со стороны обвиняемого. «Разбирательство длилось не более суток», после чего арестованного или отпускали или расстреливали». При этом, «естественно, не щадили евреев».
Подобная скоротечность расследований, в принципе характерная для практики военно-полевых судов, не могла быть достаточно эффективной в борьбе с реальной угрозой со стороны «большевистского подполья». Сигида сам признавал, что «были случаи, когда отпускали преступников».
Не менее важной задачей считалось также противодействие легальным социал-демократическим или, как казалось, недостаточно монархически настроенным политикам.
Сигида лично посетил редактора ростовской меньшевистской газеты, и, несмотря на членство последнего в городской думе, пригрозил его застрелить в том случае, если в газете будут публиковаться материалы против Дроздовского. В частности, это касалось публикации о панихиде по его кончине за два месяца до настоящей смерти. Весьма примечательна реакция на это со стороны местных властей. Комендант Ростова, хотя и отобрал выданные им ранее ордера на производство обысков и арестов, тем не менее, заявил: «официально я не могу вам дать право расстреливать… Но неофициально скажу. В ваши дела вмешиваться не буду. Делайте осторожно, и только». «Таким образом, - огорченно отмечал Сигида, - официально мы теряли права на известное положение в городе и, волей неволей, должны были продолжать свое дело исподволь, уже как бы не на законном основании» (6).
Показательно, что активным членом монархического союза (хотя и не участвовавшим, непосредственно, в работе контрразведки) был известный в эмиграции поэт, «царский гусляр», ротмистр С.С. Бехтеев, гневно клеймивший в своих талантливых стихотворениях, популярных и в сегодняшней России, «всех предателей Бога, Царя и России». В июне 1919 г. Бехтеев стал членом Главного Совета созданной В.М. Пуришкевичем монархической Всероссийской Народно-Государственной партии (7).
Деятельность контрразведки Бологовского нельзя, конечно, считать образцом работы спецслужб южнорусского Белого движения. Напротив. Сразу после выхода бригады Дроздовского на Кубань в Ростове и Новочеркасске начала работу контрразведка Донской армии, отличавшаяся гораздо большим профессионализмом в сравнении со своими предшественниками.
После присоединения к Добровольческой армии и начала 2-го Кубанского похода (в июне 1918 г.) контрразведка Бологовского оказалась не у дел. Однако, до «самороспуска» дело не дошло. Теперь почти вся ее работа перешла в область латентной и весьма своеобразно понимаемой «политической борьбы». Штаб Добрармии, во главе с генерал-лейтенантом И.П. Романовским, безусловно, не мог признать наличие в воинских частях неких «самочинных» спецслужб, тем более, политически ангажированных. Подобное «недоверие» оскорбляло «деятельных» контрразведчиков. В условиях обоюдной отчужденности, существовавшей между Дроздовским и Романовским, подозрения начальника штаба армии в прямой измене Белому делу стали распространяться среди части добровольческого офицерства. По воспоминаниям Бологовского, предлагавшего, не больше не меньше, убить начальника штаба армии, Дроздовский заметил: «если бы не преступное, сказал бы я, пристрастие и попустительство Главнокомандующего (Деникина – В.Ц.) к нему, то я ни минуты не задумался бы обеими руками благословить вас на это дело. Но пока приходится подождать» (8).
Подобные слова Бологовского могут показаться выдумкой. Но и сам генерал Деникин отмечал довольно натянутые отношения Дроздовского с высшим командным составом. Во время заседания Военного совета накануне 2-го Кубанского похода, отвечая генералу С.Л. Маркову, «Дроздовский вспылил: «Я сам состою в тайной монархической организации… Вы недооцениваете нашей силы и значения» (9).
Обвинения Романовского, как «злого гения Добровольческой армии» особенно усилились после поражения «похода на Москву». Но зимой 1919 г. его обвиняли в устранении Дроздовского посредством «инъекции гангрены», проведенной врачами, якобы, по прямому указанию генерала (10). Непосредственная подготовка к убийству самого Романовского началась не менее чем за полгода, пока, наконец, 23 марта 1920 г., уже бывший начальник штаба Вооруженных Сил Юга России был застрелен в здании российского посольства в Константинополе. Следствие по данному убийству проводилось силами британской военной миссии, но так и не было доведено до конца. Официально убийца не был найден. Позднее Р. Гуль, приводя имеющиеся в его распоряжении документы, доказал, что убийцей являлся сотрудник константинопольского информационного отделения Отдела пропаганды Особого Совещания при Главкоме ВСЮР поручик М.А. Харузин, который, хотя и не имел непосредственного отношения к монархической организации Дроздовского, но также состоял в некоей «тайной террористической монархической организации». Трудно, однако, предположить наличие подобной структуры и в Зарубежье. Прямых указаний на ее деятельность, за исключением свидетельств Р. Гуля, не обнаружено. Нельзя отрицать и личной инициативы психически неуравновешенного Харузина, желавшего, по свидетельствам его собеседников, «попробовать волю» - «убить» (неважно кого).
Характерно также свидетельство одного из сотрудников т.н. Русской секции английской контрразведки, встречавшегося с Харузиным за полторы недели до убийства Романовского: «я по приказанию помощника начальника секции подал Гл. Штабу доклад о прошлой деятельности ген. Романовского (в бытность его генквармом, когда в октябрьские дни 1917 года им саботировалась оборона Петрограда и только благодаря его бездеятельности, состоявшей в отказе дать резервы Северного фронта Временному правительству – последнее сменилось Совнаркомом) – обоснованный рядом исторических справок. Надо заметить здесь, что доклад этот был принят весьма благожелательно, что вполне отвечало общему отношению англичан к генералу Романовскому, которого они откровенно обвиняли в продаже «их» интендантского имущества большевикам и целом ряде интриг с большевиками, направленных против Англии и Добрармии».
В этих словах поражает вопиюще преступная «неосведомленность» сотрудника о «деятельности» Романовского в октябре 1917 г. Как известно, в это время генерал был не в Петрограде или на Северном фронте, а находился в г. Быхове под арестом по т.н. «делу Корнилова», а «обвинения» начальника штаба ВСЮР в «продаже» английского имущества большевикам иначе как «бредовыми» (или провокационными) не назовешь (11).
Что касается Бологовского и его «соратников», то они не собирались ограничиваться одними «намерениями». Это подтверждает их участие в убийстве 13 июня 1919 г. председателя Кубанской Краевой Рады Н.С. Рябовола. И хотя проведенное официальное расследование не установило виновных, в своих воспоминаниях Бологовский безапелляционно утверждает причастность к данному убийству именно его группы. Как известно, Рябовол отличался демократическими взглядами и твердо отстаивал в Раде позицию «федеративной республики», что, конечно, не могло не вызвать к нему антипатии со стороны «непримиримых правых» (12).
Финансирование «команды» Бологовского частично шло из средств, поступавших бывшему начальнику Харьковского центра Добровольческой армии полковнику Б.А. Штейфону. Организационное «прикрытие» ротмистру обеспечивал командир 2-го конного генерала Дроздовского полка, бывший адъютант генерала М.В. Алексеева полковник А.Г. Шапрон-дю-Ларре. Ни ротмистр, ни его «команда» до весны 1920 г. так и не появились на фронте, хотя числились по спискам данного полка. С лета 1919 г. Болговский фактически перешел в подчинение т.н. «Анонимному монархическому центру», еще одной «самочинной» спецслужбе на белом Юге.
Деятельность данного «центра» впервые была отмечена в исследованиях В.Г. Бортневского, использовавшего для его характеристики документы из фондов Бахметевского архива Колумбийского университета. Это – материалы допроса штабс-капитана А.А. Пацановского, сотрудника бюро секретной информации Осведомительного агентства (ОСВАГа) арестованного в конце ноября 1919 г. Бологовский отмечал, что в руководстве «центра» числились (правда, нелегально) полковник Штейфон, генерал-майор В.К. Витковский (член монархического союза еще с Румынского фронта, а в 1919 г. - начальник 3-й (Дроздовской) дивизии) и генерал-лейтенант А.П. Кутепов (также считавшийся убежденным монархистом, занимавший летом 1919 г. должность командира 1-го армейского корпуса). Штейфон и Витковский были в непосредственном подчинении у Кутепова.
Пацановский на допросе перечислял в числе членов «центра» целый ряд военных и гражданских руководителей (от генералов Драгомирова и Врангеля, до начальника Отдела пропаганды кадета К.Н. Соколова). К числу руководителей «Анонимного центра» Пацановский относил также знаменитого российского контрразведчика генерал-майора Н.С. Батюшина, в подчинении у которого (в контрразведывательном отделе штаба Крымско-Азовской армии в феврале-марте 1919 г.) он служил. Легальное прикрытие «центру» обеспечивал монархический «Союз русских национальных общин», в правление которого, действительно, входил Батюшин. По признанию Пацановского, «Союз» готовил переворот в командовании ВСЮР (прежде всего, замену генерала Романовского генералом Лукомским) и «предполагал использовать помощь Германии в восстановлении монархии в России» (13).
Свидетельства Бологовского представляются более реальными. В руководстве «Анонимного центра» он называл отнюдь не командный состав ВСЮР (за исключением Кутепова, Штейфона и Витковского), а числящихся «в распоряжении Главкома ВСЮР» генералов – В.А. Варламова, Н.П. Измайлова, М.С. Комиссарова (перешедшего позднее на службу в РККА). Упоминаний о Батюшине нет, но есть свидетельства, подтверждающие показания Пацановского, о готовности «центра» «добиваться содействия среди высших кругов фронтового командования, для выхода организации на широкую политическую арену и для работы в государственном масштабе. «Центр» «должен был возглавить, прежде всего, нашу монархическую организацию и в дальнейшем вести работу по слиянию и объединению отдельных подобных организаций» (14).
После убийства Рябовола, Бологовский, по поручению «центра», должен был убить Керенского, приезжавшего в Тифлис осенью 1919 г. Получив на выполнение задания 300 тыс. рублей, ротмистр выехал на Кавказ, однако, в Грузию проникнуть не смог. Вместо убийства бывшего премьера он вступил во «всемирную лигу борьбы с еврейством» («Белую лигу») и принимал участие в проходивших в Кисловодске и Пятигорске собраниях монархических групп («Союза русских национальных общин» и «Народно-государственной партии»). Примечательно, что в это же время, в ноябре 1919 г. на Северный Кавказ выехал и поручик Харузин.
Еще раньше, в ночь на 2 февраля 1919 г. в Новочеркасске был ранен один из влиятельных членов Донского Войскового Круга П.М. Агеев (социал-демократ - «плехановец»). Вероятно, в июле 1918 г. (точную дату установить не удалось) без суда и следствия был убит известный по событиям февральской революции прапорщик Т.И. Кирпичников. Его подозревали (как показывают источники – без оснований) в убийстве 27 февраля 1917 г. капитана Лашкевича. Уместно отметить и попытку убийства приезжавшего в Ростов Савинкова в феврале 1918 г. Ни в одном из перечисленных актов их исполнители не были установлены (15).
Другой своеобразной контрразведкой стал созданный летом 1918 г. в Киеве «Союз верных», действовавший в составе Южной монархической группы известного политического деятеля Н.Е. Маркова 2-го. В его руководстве состояли бывший киевский губернский предводитель дворянства, полковник Ф.Н. Безак, бывший одесский городской голова Б.А. Пеликан, председатель «Союза воинского долга» полковник Ф.В. Винберг и др. «Союз верных» разрабатывал планы освобождения Царской Семьи, с использованием для этого возможностей германского командования на Украине и посольства в Москве. Помимо этих, безусловно, благородных целей, «Союз» не исключал необходимости сбора «информации» о своих политических оппонентах, в частности о деятельности Всероссийского Национального Центра. В контакте с организацией Маркова 2-го работало созданное герцогом Г. Лейхтенбергским общество «Наша Родина», принимавшее участие в создании Особой Южной армии в составе вооруженных сил Всевеликого Войска Донского. Секретная сводка «Азбуки» (организации, созданной В.В. Шульгиным) отмечала: «из самых достоверных источников стало известно, что при обществе «Наша Родина», организующем Южную армию, образована боевая дружина для совершения террористических убийств. Пока этой дружиной совершено в Киеве несколько убийств большевиков из состава советской мирной делегации. В дальнейшем деятельность «черной дружины палачей» решено распространить и на деятелей Национального Центра» (16).
Слежку за представителями советской дипломатической миссии в Киеве осуществлял начальник контрразведки Южной армии, печально известный своей последующей деятельностью на Северо-Западном фронте полковник П.Р. Бермондт (Авалов). Но вся работа его «контрразведки» и «черной дружины» сводилась к подготовке весьма «дорогостоящего» (Бермондту выделили несколько сот тысяч рублей), но так и несостоявшегося, покушения на советского посла в Киеве Х.Г. Раковского (17).

 Отправлено: 24.07.22 02:37. Заголовок: Еще одной «самочинно..

Еще одной «самочинной» спецслужбой стала группа, действовавшая при особом отряде охраны особ Царствующего Дома в Ялте. В состав этой группы входили будущий глава «Всероссийской Фашистской Организации» поручик А.А. Вонсяцкий и бывший полковник ЛГв Уланского полка В.С. Гершельман. 15 декабря 1918 г. члены данной группы убили известного московского предпринимателя Ю. Гужона, подозреваемого в «масонских связях» и «шпионаже», на его даче в Кореизе (около Ялты), якобы по тайному приказу Великого Князя Николая Николаевича. Положение осложнялось тем, что Гужон был французским подданным, а в Крыму, в это время располагались французские войска. Убийство было расследовано специальной комиссией Высшего Крымского Суда (аналог Правительствующего Сената) во главе с сенатором Н.Н. Таганцевым. Крымское правительство «посвящало специальные заседания для выслушивания доклада прокурора Окружного Суда (3 января 1919 года) и самого сенатора Таганцева (8 января 1919 года), но результаты расследования получились такие, что ради внутреннего мира и сохранения престижа Добровольческой армии пришлось затянуть дело и добиваться не суда над отдельными лицами, а увода из Ялты всего отряда полковника Гершельмана. Отряд этот считал вообще своей миссией непосредственную расправу с «подозрительным элементом». Расправа эта производилась чаще всего на ялтинском молу, откуда жертвы, после жестоких истязаний, кидались в море» (18).
Отряд был выведен на фронт и полковник Гершельман погиб в бою 20 февраля 1919 г. Примечательно, что его брат полковник А.С. Гершельман состоял членом Северной группы «Союза верных» и был также радикально настроен по отношению к либеральным и социал-демократическим деятелям. Весьма негативное отношение вызывали у него министры Северо-западного правительства. По его воспоминаниям «офицеры нашей организации («Союза верных» - В.Ц.) разъехавшиеся по частям Армии (Виланд, Швабе, Неведомский, брат (С.С. Гершельман – В.Ц.) и я, а также многие другие), начали регулярно получать печатаемую в Ямбурге антикоммунистическую пропаганду… Фронт был явно монархичен, и можно было с уверенностью сказать, что если бы кто-либо из министров рискнул прибыть во фронтовые части, он немедленно отбыл бы к праотцам. Между фронтом и тылом было полное идеологическое расхождение» (19).
В эмиграции члены образованного в Киеве «Союза верных» продолжали свою работу. Теперь она проходила в рамках созданной «небольшой группы офицеров», формальной задачей которых становилось «поддержание порядка» во время монархических собраний. Очевидно из-за опасений непредвиденных «актов» со стороны членов организации Марков 2-й издал характерный приказ: «В виду поступающих сведений о том, что враждебные монархическому делу организации принимают усиленные меры для завербования в свои провокаторски-террористические отряды отдельных неуравновешенных и не разбирающихся в политических вопросах русских монархистов, сим предупреждаем, что всякий член монархической организации, дерзнувший вступить в террористическую организацию, как бы она не называлась и какие бы она цели не преследовала, явится не только тяжким нарушителем данных им обещаний и долга повиновения, но и сознательным виновником тяжелых и чрезвычайно вредных последствий, каковые, несомненно, произойдут для нашего святого дела при всяком акте террора, произведенном на территории гостеприимно нас приютившей всех русских Германии. Посему объявляется к безусловному исполнению, что учинение актов террора на территории Германии строжайше запрещается. Нарушители сего запрещения понесут соответствующую их преступлению кару. Приказ этот надлежит секретному распространению среди членов русских монархических организаций. Н. Марков 2-й. День Свв. Петра и Павла, 29 Июня 1922 года, Берлин» (20).
Приказ Маркова 2-го, увы, не имел последствий. По точной оценке самого Гершельмана «в эту группу нашей молодежи входили главным образом «головорезы» не израсходовавшие свой порыв в Белом движении. Бывали случаи, что наша команда, не стесняясь, снимала с кафедры нежелательных нам ораторов во время монархических собраний. Но этого нам было мало, и мы решили расширить свою деятельность срывами нам враждебных левых собраний». Таким образом, было сорвано выступление лидера эсеров В.М. Чернова. Другим актом стало покушение на убийство 28 марта 1922 г. П.Н. Милюкова, закончившееся, как известно, убийством другого известного деятеля кадетской партии В.Д. Набокова. «Террористами» в данном случае выступали бывшие офицеры: ротмистр Западной Добровольческой армии Бермондта-Авалова С.В. Таборицкий и поручик П.Н. Попов (Шабельский-Борк). Убийцы были осуждены на 12 лет тюрьмы, однако, в 1927 г. помилованы (21).
В рамках данной статьи рассматриваются лишь некоторые из известных на сегодняшний день «самочинных» организаций. Применительно к другим регионам также можно отметить совершенно произвольные действия. Наиболее яркие преступления подобного рода: убийство в декабре 1918 г. члена Учредительного Собрания Н.В. Фомина и целой группы подследственных (однако, до сих пор данное «убийство 44-х» совершенно неправомерно приписывается некоему несуществующему «приказу Колчака»), убийство 21 сентября 1918 г. в Омске кандидата в министры Временного Сибирского правительства, бывшего министра внутренних дел Временного правительства автономной Сибири, областника А.Е. Новоселова (22).
Принципиально важно то, что в деятельности подобных «самочинных» спецслужб и групп по «борьбе с большевизмом» на первое место выступал оправданный, с их точки зрения, мотив – противодействие «тайным и явным революционерам», «укрепление Белого дела». Показательны, в этой связи, циничные признания Бологовского, приписывавшего себе выражение настроений едва ли не всего белого офицерства: «как это ни странно, но террор прежде всего был необходим не против красных, а против отдельных лиц, считавших себя тоже белыми (а кто из них попадет под «отстрел», решали такие, как Бологовский – В.Ц.), но фактически, как это было ясно из всей их деятельности, работавших, вольно или невольно, исключительно для развала борющихся с красными белых армий».
На практике же такие действия лишь «подрывали» Белое дело, дискредитировали его и в России и в Зарубежье. Произвол и беззаконие «белого террора» нельзя оправдать какими-либо «благими намерениями», идеями «восстановления монархии», «возрождения Великой России».
С другой стороны, нельзя исключать возможности внедрения в данные «самочинные» структуры сотрудников армейской разведки РККА. В таком случае убийства известных политиков и военных не только способствовали «расколу» Белого движения, но и достигали своей непосредственной цели – ликвидации противников советской власти.
Своеобразным итогом статьи могут быть слова цитировавшегося выше доклада Хвостова. «…В первую голову бросается в глаза ее (контрразведки – В.Ц.) политическая неграмотность, неумение разобраться в политических условиях, в которых совершались те или иные деяния… мы видим ряд самых нелепых арестов, основанных или на доносах, или на каких-то списках коммунистов, якобы второпях оставленных большевиками. К этим спискам следует относиться с особой осторожностью, так как они могут быть составлены с умыслом, навести на ложные следы и тем достигнуть сразу трех целей: 1) ошибочными арестами терроризировать местное население, 2) дискредитировать Добровольческую армию и 3) отвлечь внимание от настоящих большевиков… девять десятых (доносов) имеют целью сведение личных счетов или шантаж и основывать на них дело сыска – печальное заблуждение. Следующим недостатком контрразведки, является незнакомство с делом политического сыска… Кроме политической безграмотности и отсутствия специального навыка явным недостатком контрразведки я считаю бродячий характер ее деятельности. Контрразведка переезжает с места на место, как бродячая труппа. Она является в город и начинает работать, не входя в сношение ни с полицией, ни с местными судебными учреждениями, производит ряд беспорядочных арестов, обысков, краж, вымогательств… и едет работать дальше. Кто ее начальство, кому жаловаться – никто не знает…».
Выходом из создавшегося положения Хвостов считал учреждение контроля над деятельностью контрразведки со стороны объединенных особых комиссий «из представителей военной власти, внутренних дел и юстиции». Что касается «дел общеполитического сыска», то их следовало «изъять из ведения военной власти и передать или в ведение Управления внутренних дел или создания Особого Управления Политической полиции». В случае оставления дел «политического сыска» в военном ведомстве, его следовало пополнить «опытными в политических делах юристами и безупречными в прошлом политическими чинами охраны».
Общим выводом становилось признание необходимости усиления контроля органов юстиции, прежде всего прокуратуры, над существующими отделениями и недопущения создания любых «самочинных» контрразведок. Но, в течение 1918-1919 гг., как правило, контрразведывательные структуры вводились согласно штатным расписаниям воинских подразделений, без дополнительных указаний на ликвидацию «самочинных» спецслужб, имевших неформальный статус. Только генерал-лейтенант П.Н. Врангель, в должности Главкома ВСЮР издал приказ № 3248 от 28 мая 1920 г. о судебной ответственности за создание «самочинных» структур. Эффективность подобного решения не замедлила сказаться. Контрразведка в белом Крыму стала работать более профессионально (23).
В рамках современной историографии российских спецслужб существует актуальная необходимость исследования и оценки деятельности подобных «самочинных» организаций.
1. Библиотека-фонд «Русское Зарубежье». Архив Всероссийского Национального Центра. Ф.7. Д. 25. Лл. 3-3 об.
2. Воспоминания разделены на несколько частей, хранятся в фондах Государственного архива Российской Федерации: ГА РФ. Ф. 5881. Оп.1. Д. 222; Оп.2. Дд. 259, 260.
3. хранятся в ГА РФ. Ф. 5881. Оп.2. Д. 619. Частично опубликованы в журнале «Родина» В.Г. Бортневским: «Наши агенты от милиционера до наркома» // Родина, № 10, 1990, с. 64-68.
4. ГА РФ. Ф. 5881. Оп.2. Д. 259. Лл. 85, 119-120.
5. ГА РФ. Ф. 5881. Оп.2. Д. 619. Л. 93.
6. ГА РФ. Ф. 5881. Оп.2. Д. 259. Л. 5; Оп.2. Д. 619. Лл. 107-110.
7. Народно-Государственная партия. Программа и устав. Ростов на Дону, 1919, с. 36.
8. ГА РФ. Ф. 5881. Оп.2. Д. 259. Лл. 112-113.
9. Денкиин А.И. Очерки русской смуты. Кн. 2. М., 2005. с. 323.
10. Дроздовский М.Г. Дневник. Берлин, 1923, с. 154-157; Генерал И.П. Романовский (воспоминания Н. Неводовского, А. Колчинского, К. Деникиной) // Доброволец, февраль 1937. с. 5.
11. Гуль Р. Кто убил генерала Романовского // Я унес Россию: Апология эмиграции. Т. II. Россия во Франции. М., 2003, С. 181-189; Агапеев В.П. Убийство генерала Романовского // Белое дело. Летопись Белой борьбы. Кн.2. Берлин, 1927, с.117-118; ГА РФ. Ф. 6396. Оп.1. Д. 11. Лл. 563-563 об.
12. ГА РФ. Ф. 5881. Оп.1. Д. 222. Лл. 5-9.
13. Бортневский В.Г. Белая разведка и контрразведка на Юге России во время гражданской войны // Отечественная история, 1995, № 5, с. 97-98.
14. ГА РФ. Ф. 5881. Оп.1. Д. 222. Л. 8.
15. ГА РФ. Ф. 5881. Оп.2. Д. 186. Лл. 15-16; Каклюгин К.П. Донской атаман П.Н. Краснов и его время // Донская летопись, Белград, 1924, № 3, с. 142-143; Гуль Р. Указ. Соч. с. 188.
16. ГА РФ. Ф. 446. Оп.1. Д. 14. Лл. 36-36 об., 52 об; Безак Ф.Н. Воспоминания о Киеве и о гетманском перевороте // Верная Гвардия, М., 2008, с. 418-419; Мосолов А.А. При дворе последнего Императора. СПб, 1992, с. 245-246.
17. ГА РФ. Ф. 5881. Оп.2. Д. 245. Лл. 7-8.
18. Винавер М. Наше правительство. Париж, 1928, с. 173-174; Пасманик Д.С. Революционные годы в Крыму. Париж, 1926, с. 149-150; Вонсяцкий А.А. Против большевиков // Часовой, Париж, № 30, 30 апреля 1929, с. 23-24.
19. Гершельман А.С. В рядах Добровольческой Северо-Западной армии. Вооруженная борьба с III-м Интернационалом. 1919 год. Кн.1. М., 1997, с. 30; Вонсяцкий А.А. Против большевиков // Часовой, Париж, №25, 1929, с. 26-27.
20. Гершельман А.С. Эмиграция // Верная Гвардия. М., 2008, с. 560.
21. Там же. С. 561-563.
22. ГА РФ. Ф. 5881. Оп.1. Д. 259. Л. 119; Омские события при Колчаке (21-23 декабря 1918 г.) // Красный архив, 1924, т. 7. С. 224, 236-237; A Chronicle of the Civil War in Siberia and Exile of China. The diaries of Petr Vasil`evich Vologodskii, 1918-1925. («Хроника гражданской войны в Сибири и изгнания в Китае», дневники Петра Васильевича Вологодского), Stanford, California, 2002, vol. 1, р. 140.
23. ГА РФ. Ф. 439. Оп.1. Д. 56. Л. 65; Библиотека-фонд «Русское Зарубежье». Архив Всероссийского Национального Центра. Ф.7. Д. 25. Лл. 9 об. - 10 об.

 Отправлено: 24.07.22 02:40. Заголовок: Но у меня, откровенн..

Но у меня, откровенно говоря, смутное подозрение о том, что я здесь на форуме уже эту статью выкладывал.
Если так - прошу прощения, но повторить не мешает.