Отправлено: 24.11.13 16:25. Заголовок: СЕРБСКИЕ НАЦИОНАЛЬНЫЕ ФОРМИРОВАНИЯ В РОССИИ.

СЕРБСКИЕ НАЦИОНАЛЬНЫЕ ФОРМИРОВАНИЯ В РОССИИ ВО ВРЕМЯ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ И ДОБРОВОЛЬЧЕСКИЙ ПОЛК СЕРБОВ, ХОРВАТОВ И СЛОВЕНЦЕВ ИМЕНИ МАЙОРА БЛАГОТИЧА В ЧЕЛЯБИНСКЕ В 1918—1919 гг.
И. В. Купцов

В ходе Первой мировой войны около 8 000 000 человек попали в плен. Все страны — участницы войны взяли на себя обязательства соблюдать статьи Гаагской конвенции, касающиеся военнопленных.

Центральные державы потеряли пленными 3 470 138 человек. Для Первой мировой войны были характерны массовые сдачи в плен. Более половины всех людских потерь русской армии в Первой мировой войне составляли пленные. В Австро-Венгрии пленные от общего числа потерь составили 32 %, в Италии — 26 %, во Франции — 12 %, в Германии — 9 %, в Великобритании — 7 %. Германская армия захватила в плен 2 500 000 человек, русская армия — 2 900 000, французские и британские войска — 720 000, армия США захватила 48 000 пленных.

Бывшие военнослужащие австро-венгерской армии, происходившие из сербских земель монархии Габсбургов и оказавшиеся в первые годы Первой мировой войны в России, вместе с представителями других народов делили тяготы жизни в плену. У сербов наиболее тесные отношения сложились с чехами и словаками, что вполне понятно: все эти народы желали освободиться от австро-венгерской власти и образовать собственные национальные государства. С целью подорвать могущество Габсбургов при помощи российских властей в 1914—1917 годах были сформированы Сербский добровольческий корпус в Одессе, Чехословацкий корпус и Отделение чехословацкого национального совета (ОЧНС) в России.

В первые месяцы 1918 года Германия оккупировала огромные территории бывшей Российской империи (Белоруссию, Украину, Прибалтику) и вынудила сербские и чехословацкие военные части, дипломатов и политиков отправиться в далекий путь — на Волгу, а потом и в Сибирь. Части Сербского добровольческого корпуса через Архангельск и Мурманск были переправлены на Салоникский фронт. А консул Сербии в России Йован Миланкович 3 марта 1918 года, в день подписания Брестского мира, прибыл из Одессы в Самару, где открыл консульство. Одновременно в Поволжье перебрались и сербские отряды, сформированные из воинов, отколовшихся от Сербского добровольческого корпуса. Некоторые из этих сербов участвовали в боевых действиях против немцев, а также выступали на стороне большевиков, помогая им устанавливать советскую власть.

Мятеж Чехословацкого корпуса, начавшийся 25 мая 1918 года, более всего отразился на судьбе сербов (югославян) в Самаре — как тех, кто входил в состав самостоятельных военных единиц или красноармейских формирований, так и тех, кто находился в городе в качестве гражданских лиц, перебиваясь чем придется. Проблема выживания в большей степени, чем идеологические мотивы, определила их отношение к действиям чехов.

К февралю 1917 года в России имелись следующие части, сформированные из юго-славян: восемь (с 1-го по 8-й) Сербских добровольческих пехотных полков, 1-й, 2-й и 3-й Сербские артиллерийские дивизионы, Сербский горный артиллерийский дивизион, Сербский запасной пехотный батальон. Все они входили в состав сформированного 20 октября 1916 года Сербского добровольческого корпуса. 2-я Сербская добровольческая пехотная дивизия (5—8-й полки и 2-й артдивизион) формировалась в лагерях военнопленных под Одессой, но из-за антисербских настроений среди юго-славян — австро-венгерских подданных — начала формироваться лишь в январе 1917 года (приказ о сформировании от 20.10.1916), а окончательно так и не была укомплектована. Части корпусного подчинения в связи с событиями февраля 1917 года сформированы не были и остались лишь на бумаге. В августе 1917 года управление Сербского добровольческого корпуса было расформировано и принято решение о переброске сербских частей на Салоникский фронт. Тогда же, в августе, были сформированы Сербский ударный батальон в Киеве (он же — 1-й Юго-Славянский ударный), Юго-Славянский ударный батальон (2-й) в Одессе1 и Команда слабосильных в Кишеневе.

В конце сентября 1917 года 2-я Сербская добровольческая пехотная дивизия (фактически бригада по численности) была отправлена из Одессы на Салоникский фронт (через Архангельск) и, прибыв туда, составила основу Юго-Славянской (Вардарской) дивизии Сербской армии. В начале октября 1917 года 1-я Сербская добровольческая пехотная дивизия была вывезена с левобережья Дуная и также отправлена на Салоникский фронт. 1-й бригаде (1-й и 2-й полки, Сербский горный артдивизион) благополучно удалось добраться до Архангельска, откуда в середине ноября она отправилась через Ньюкастл, Оранж, Таранто на Салоникский фронт и в начале января 1918 года вошла в состав Юго-Славянской дивизии. 2-я бригада (3-й и 4-й полки, 1-й Сербский артиллерийский дивизион), выдвинувшаяся позднее, в конце ноября 1917 года была задержана большевиками в Вологде и направлена через Екатеринбург, Челябинск, Омск, Ново-Николаевск, Иркутск и Читу во Владивосток (для переправки затем на Салоникский фронт). Бригада успешно добралась до Дальнего Востока к концу января 1918 года, откуда через Индийский океан, Красное море и Суэц попала (к апрелю 1918 года) на Салоникский фронт и там соединилась с Юго-Славянской дивизией.

Сербский запасной пехотный батальон, выдвинувшийся из Одессы позднее, был задержан в Самаре, официально расформирован 18 марта 1918 года, после чего перебазировался на Север, составив с остававшейся в Архангельске одной Сербской горной батареей Сербский отряд в Северной России. Отряд с июля 1918 года принимал участие в боях с большевиками и был эвакуирован 12 октября 1919 года на транспорте «Воронеж» вместе с прочими войсками интервентов.

Команда слабосильных (5000 штыков при 25 пулеметах) из Кишинева перебралась сначала в Одессу, а затем к Киеву. Именно об этих «сербских квартирьерах» в ноябре 1918 года писал М. А. Булгаков. Это формирование фактически прекратило свое существование, дав жизнь множеству маленьких отрядов, в частности — Делича, Радаковича, Дмитриевича, Барабаша, 1-му Сербскому революционному отряду, Одесскому интернациональному отряду Красной гвардии, Конотопскому эскадрону.

Киевский Сербский ударный батальон полковника Воислава Гойковича в конце 1917 года начал двигаться к Москве, и к весне 1918 года перестал существовать, распавшись на четыре части: Юго-Славянский отряд Красной Гвардии Эмиля Чоппа (из Полтавы перебазировался в Пензу, затем в Самару), отряды Чанака и Груловича и роту майора Сертича. Отряд Чанака позднее объединил в своем составе упомянутые ранее отряды Делича и Радаковича, переименован в 1-й Социалистичекий Революционный Юго-Славянский отряд. Отряд Груловича объединился с Конотопским эскадроном и отрядом Сиверса (остатки 1-й бригады 1-й Сербской добровольческой пехотной дивизии, действовавшие в районе Вознесенска) под общей командой Сиверса. Во время обороны Царицына слит с Сербским Советским Царицынским отрядом (бывший 1-й Сербский революционный отряд и отряд Дмитриевича) в 1-й Юго-Славянский Коммунистический Царицынский полк Дмитриевича-Сердича. В конце 1919 года полк был разделен на конный эскадрон (бывший Конотопский), вместе с частью людей Сердича вошедший в состав 3-го Крымского конного полка, и пехотный батальон, влившийся в состав 2-й стрелковой бригады 37-й стрелковой дивизии красных.

1-й Социалистический Революционный Юго-Славянский отряд и Самарская караульная команда (бывший отряд Э. Чоппа) в мае 1918 года сведены в батальон, позднее развернутый в четырехбатальонный 1-й Самарский интернациональный полк (1-й и 2-й батальоны — сербские, 3-й и 4-й — русские). Во время взятия Самары войсками Народной армии Комуча 2-й сербский батальон (командир — капитан Жарко Магарашевич) перешел на сторону белых. Согласно донесению Миланковича, в тот момент, когда чехи приближались к Самаре, Магарашевич «выступил против большевиков и весьма поспособствовал освобождению этого города». 1-й сербский батальон под командованием бывшего сербского полковника Воислава Гойковича находился в Самаре во время вступления чехов в город. Из состава батальона к чехам присоединилась группа офицеров и около ста солдат.

В августе того же года остатки красного 1-го Самарского интернационального полка были объединены с Саратовским интернациональным батальоном двухротного состава в Самарско-Саратовский интернациональный полк, вошедший в состав 25-й «Чапаевской» дивизии и получивший позднее номер 222. Саратовский же батальон ведет свою историю от ранее упомянутого отряда Барабаша, большую часть своего состава отдавшего в 3-й полк (Щорса) 1-й Украинской повстанческой дивизии.

Одесский интернациональный отряд Красной гвардии весной 1918 года вошел в состав Морозово-Донецкого отряда Красной Гвардии Щаденко (под командой Дундича) и затем вместе с ним ушел на укомплектование частей 10-й армии красных.

Также из чинов 2-й бригады 1-й Сербской добровольческой пехотной дивизии в Чите атаманом Семеновым был сформирован 3-й батальон 1-го Семеновского полка, позднее преобразованный в Сербский конный дивизион Конвоя атамана Семенова.

Хорват Амброз Премужич и словенец Гаспар Пекле, отколовшиеся от Сербского Добровольческого корпуса, сформировали в Самаре 1-й Юго-Славянский полк в 800 человек, вошедший в состав Чехословацкого корпуса. Их целью было создание «югославянской революционной армии», не зависимой от Королевства Сербия. Премужич и Пекле организовали в Екатеринбурге Юго-Славянскую комиссию при ОЧНС, которая по их замыслу должна была стать «верховным органом сербско-хорватско-словенской организации в России». Создание комиссии было частью плана чехов из ОЧНС путем мобилизации югославян создать революционную армию «для разрушения Австро-Венгрии».

Юго-Славянская комиссия, пользуясь материальной и политической поддержкой ОЧНС и французской миссии в Сибири, развила бурную деятельность. Культурно-агитационный отдел комиссии издавал газету «Югословен» («Югослав»), выступал в роли организационного и политического центра. Территория Поволжья и Сибири была поделена на пять частей, получивших название «Югославянские сборные пункты» (Самарский, Екатеринбургский, Тюменский, Омский, Томский). В каждый из них была направлена группа эмиссаров. В «Инструкции эмиссарам, направленным на сборные пункты», говорилось, что «на события в России следует смотреть в том ключе, что Германия с помощью наемных агентов поселила смуту в эту огромную страну с целью ее порабощения». Смысл собственных действий авторы инструкции видели так: «Мы не должны дело нашего освобождения уступать другим. Иначе нашу судьбу будут решать, не спрашивая нас... Мы хотим не “Великую Сербию”, а свободную Югославию, в которой серб, хорват и словенец будут иметь одинаковые права и обязанности, в которой не будет ни религиозных, ни политических, ни национальных отличий».

Во второй половине 1918 года Юго-Славянской комиссии при ОЧНС удалось собрать в Томске значительное число югославян, бывших военнопленных. Часть их вступила в организованный комиссией 1-й Юго-Славянский полк «Матия Губец». Его история вкратце такова.


Рота Сертича из состава Сербского ударного батальона Гойковича весной 1918 года прошла через Москву и в июне того же года остановилась в Самаре, затем через Златоуст, Челябинск, Омск и Ново-Николаевск проследовала в Томск. В декабре 1918 года на основе этой роты в Томске был сфомирован Томский сербский батальон капитана Рукавина, подчиненный командованию 2-й Чехо-Словацой дивизии. В январе 1919 года батальон был развернут в 1-й Юго-Славянский полк «Матия Губец» в составе Сербского, Хорватского и Словенского батальонов. Корме того, в полку имелись ударные роты боснийцев (остатки батальона 4-го Босно-Герцеговинского полка Императорско-Королевской армии) и личан (сербов Краины). В полку имелись пулеметная и инженерная роты. В состав последней входили два блиндированных поезда — «Hajduk» и «Rijeka». В полку на момент сформирования (февраль 1919) было 1700 человек, по большей части хорватов и словенцев (сербов было 300 человек). Полк вместе с 12-м Чехо-Словацким полком нес гарнизонную службу в Томске, а с ноября 1919 года охранял Трансибирскую железную дорогу в районе Нижнеудинска.

К 8 января 1920 года Словенский батальон был передислоцирован на ст. Тулун, где также охранял железную дорогу. Прочие же два батальона со штабом полка оставались в Нижнеудинске до 30 января 1920 года, когда они с 12-м Чехо-Словацким полком начали отсупать к Иркутску. Когда полк добрался до Иркутска, стало известно, что чехи заключили соглашение с большевиками, по которому так называемое «золото Колчака» должно было быть передано Советам, а в обмен на это большевики обязались беспрепятственно пропустить все иностранные части на Дальний Восток для отправки домой. 16 февраля 1920 года Сербский и Хорватский батальоны во главе с майором Сертичем перешли на сторону красных и вскоре были переформированы в 1-й Юго-Славянский советский батальон дивизии III Интернационала. В июне того же года батальон был переименован в 3-й батальон обороны железных дорог и переброшен в Петроград, а затем переформирован в Юго-Славянскую роту Вторых Московских пехотных курсов.

Оставшиеся от полка «Матия Губец» Словенский и Технический батальоны двинулись в Забайкалье и через Гыршелун прибыли в Читу, где к ним присоединился Сербский конный дивизион Й. Божича, вырвавшийся со ст. Клюквенная при взятии в плен полка Благотича. Через некоторое время полк оставил Читу и в середине апреля 1920 года был уже во Владивостоке, где разместился в лагерях на ст. Вторая Речка. Полк, в рядах которого на тот момент насчитывалось около 3000 человек, поступил под начальство Югославской военной миссии и стал готовиться к отправке на родину. Первые 1400 добровольцев покинули Владивосток 21 июля 1920 года на корабле «Kildanon Castle», a остававшиеся на тот момент в лагерях около 1300 солдат и офицеров 1-го Юго-Славянского полка «Матия Губец» 3 августа погрузились на транспорт «Himalayas» и отправились в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев через Гонконг, Сингапур и Порт-Саид. Этот полк вместе с прочими полками русской службы вошел в состав Вардарской (Юго-Славянской) дивизии и получил номер 21, а 25 октября 1921 года в память о боевой страде 1918—1920 годов стал назваться 21-м Чехословацким полком.


Параллельно с Юго-Славянской комиссией в духе официальной сербской политики действовал и консул Й. Миланкович, в конце июня переехавший из Самары в Омск.

Миланкович и его доверенные лица с 8 по 12 сентября 1918 года провели в Челябинске в здании Народного дома «Скупщину югославянских групп и организаций». Скупщина (собрание) приняла резолюцию, которая хорошо проясняет цель ее созыва: «...сейчас, когда Россия стала подниматься на ноги, все сербы, хорваты и словенцы, разбросанные по всей России, должны объединиться и помочь братьям чехословакам и союзникам возродить Россию. Ибо только с помощью свободной России мы сможем вернуться в наше общее освобожденное отечество...» Ставились вполне конкретные задачи: «1. Считая сербов, хорватов и словенцев представителями одного народа, который стремится к культурному, национальному и политическому единству, Скупщина приходит к выводу, что и здесь, в России, а также в других частях света имеет право существовать только одна организация, только один политический и военный курс, который следует проводить в тесном контакте с нашим естественным и главнейшим представителем Королевством Сербия. Никакие другие обособленные действия не допустимы, так как они были бы на руку Австрии, создавшей, для того чтобы помешать естественному решению югославянского вопроса, свое “югославянское” движение — так называемый триализм. 2. Для консолидации организационной, агитационной, политической и военной деятельности необходимо избрать один верховный орган всех югославян в России. 3. Созывается Временный югославянский народный комитет в России (ВЮНК), который будет действовать до тех пор, пока все югославянские военные и политические организации в России, стоящие на позиции полного освобождения и объединения всех сербов, хорватов и словенцев, не изберут вышеуказанный верховный орган. 4. ВЮНК руководствуется совместным курсом и предписаниями Королевского сербского правительства и Югославянского комитета в Лондоне». Было принято решение о том, что политическим рупором ВЮНК станет газета «Уединенье» («Объединение»).

Работа Скупщины и ВЮНК с сентября 1918 года финансировалась из казны батальона в Челябинске (65 тысяч рублей) и батальона майора Благотича (70 тысяч). В феврале 1919 года правительство адмирала А. В. Колчака открыло ВЮНК ежемесячный кредит в 25 тысяч рублей под гарантии югославянского государства.

Регистрация всех югославян в Сибири и установление связей со всеми югославянскими отрядами оказались для ВЮНК непосильной задачей. Примечательно донесение санитарного капитана 1-го класса Драгутина Костича от 29 января 1919 года, который два раза «проехал по маршруту Иркутск — Челябинск и один раз по маршруту Челябинск — Владивосток».

К первой группе («наши официальные части») Костич относил:

«1. Полк “майора Благотича” в Челябинске в составе 5500 (человек)2,

2. Сербский отряд во Владивостоке числом 200 человек.

Полком командует артиллерийский капитан первого класса М. Маринкович, отрядом — резервный пехотный подпоручик Риста Ристич, бывший в мирное время инженером общины города Белграда.

Ко второй группе относятся следующие части:

1. Сербский отряд по охране города Тюмени. 270 человек. Командует прапорщик Перко, бывший унтер-офицер Сербского добровольческого корпуса.

2. Сербско-чешский эскадрон в Бугульме. 200 человек. Командует также наш бывший унтер-офицер Магарашевич.

3. Сербский отряд гарнизонной службы в Омске. 260 человек. Отрядом командует бывший денщик подпоручика Урбанчича, теперь русский капитан первого класса Богдан Джурджилов.

4. Сербский отряд по охране железной дороги Троицк — Оренбург. 100 человек под командованием прапорщика Мандича, бывшего унтер-офицера Сербского добровольческого корпуса.

5. В Омске на службе в полиции 100 бывших наших солдат под русским командованием.

6. В отряде казачьего атамана Анненкова сербский эскадрон из 150 солдат под командованием нашего рядового, теперь русского поручика Душана Милошевича.

7. В отряде атамана Семенова сербский кавалерийский дивизион силой в 250 человек под командованием бывшего нашего офицера, сейчас русского подполковника черногорца Драговича, и бывшего нашего офицера хорвата Пишкулича, свидетеля со стороны венгерского правительства на Загребском процессе по делу о государственной измене сербов.

8. Сербский отряд по охране Маньчжурской железной дороги... 300 человек под русским командованием.

9. Сербский батальон по охране города Саратова на Волге. 700 человек под командованием бывшего унтер-офицера Радаковича. Этот батальон находится в районе, контролируемом большевиками, но занимает нейтральную позицию.

10. 50 солдат под русским командованием в отряде атамана Калмыкова в Хабаровске на Амуре.

11. В полиции Владивостока 75 наших бывших солдат.

Всего 7655».

 Отправлено: 24.11.13 16:26. Заголовок: В третью группу Кост..

В третью группу Костич записал «наших бывших военнослужащих, которые находятся на свободе, занимаются торговлей, ремеслом, а по большей части спекуляцией».

В четвертую группу входили пленные. Костич пишет, что с мая 1918 года чехи охраняют все лагеря в Сибири и что, по их сведениям, хорватов, словенцев и боснийцев-мусульман в плену находится около семи тысяч. Дальше пишет, что объехал все лагеря для военнопленных от Челябинска до Иркутска и не нашел в них ни одного серба. «А хорваты, словенцы и боснийцы-мусульмане всегда от меня скрывались, боясь, как бы я их не забрал в армию. Поэтому количества их я не знаю». Примечательно, что капитан Костич не упомянул томский 1-й Юго-Славянский полк «Матия Губец» численностью около 2000 человек.

По состоянию морального духа Костич на первое место поставил челябинский полк Благотича и отряд во Владивостоке. Весьма интересны его наблюдения о мотивах участия сербов в борьбе с большевиками: «Каждый наш солдат охотно дрался с большевиками, так как в большевистской армии было 70 процентов венгров, 20 процентов немцев и 10 процентов русских. Борьбу с большевиками наши рассматривали как войну против Австрии... Немцев и венгров убивали, а русских жалели, прятали...»

Костич остановился и на деятельности Юго-Славянской комиссии при ОЧНС в Екатеринбурге. Пишет, что она пользуется исключительным вниманием чехов, которые ее, несмотря «на протесты наши и французской военной миссии, во всем поддерживают и финансируют». Поскольку капитан Костич это донесение адресовал военному министру в Белграде, то в конце он его просит, «чтобы наше правительство сразу приняло необходимые меры в отношении союзников, особенно чехов, с целью скорейшего аннулирования Юго-Славянской комиссии в Сибири».

Вышеуказанная просьба отражала главную политическую задачу консула Й. Миланковича, ВЮНК и их преданных сторонников. События на родине были им на руку. 1 декабря 1918 года было провозглашено создание Королевства сербов, хорватов и словенцев (СХС), послужившее решающим толчком для объединения всех югославян, в том числе и в Сибири. Королевское правительство в Белграде интересовалось судьбой соотечественников, находившихся в тот момент в Сибири, и согласилось с тем, чтобы все сербские и югославянские военные формирования перешли под командование французского генерала М. Жанена, командующего союзническими войсками в Сибири. Об этом 21 января 1919 года военная миссия Франции из Владивостока проинформировала консула Миланковича.

После многомесячных переговоров 11—12 марта 1919 года наконец-то был согласован устав единой югославянской политической организации в Сибири, названной Югославянское национальное вече. Миланкович подписал этот устав 22 марта 1919 года в Омске. Такое развитие событий означало полную политическую капитуляцию Юго-Славянской комиссии при ОЧНС. 23 марта комиссия известила Миланковича, что 1 марта 1-й Юго-Славянский полк «Матия Губец» вышел из состава чехословацких войск в России и перешел под командование генерала Жанена, а 24 марта будет ликвидирована и сама Юго-Славянская комиссия при ОЧНС, которая просила «дипломатического представителя взять в свои руки все политико-гражданские функции нашей бывшей организации». 25 марта был упразднен и ВЮНК.

Югославянское национальное вече было учреждено 4 апреля 1919 года. Королевскому правительству в Белграде сообщили его состав: «Председатель — инженер Божидар Еремич, серб из Срема, первый заместитель председателя — инженер Илия Чавлииа, хорват из Далмации, второй заместитель председателя — банковский служащий Франц Шуштершич, словенец (из Триеста), третий заместитель председателя — инженер Константин Перич, серб из Баната, секретарь — Пайо (Павло) Грегорич, хорват из Загорья (Хорватия), кассир — Анте Добровольни, хорват из Хорватии, редактор «Югословенского уединеньа» («Югославянского объединения») — профессор Мирко Йованович, серб из Боснии».

Наступление красных на Урал и прорыв в Западную Сибирь летом 1919 года нарушили планы югославянских политических и военных организаций. Перспективы желанного возвращения домой становились все более туманными. Единственным вопросом было, каким путем добираться домой — через Дальний Восток, Тихий и Индийский океаны к Суэцкому каналу, или по суше через европейскую часть России.

В Москве в исполкоме III Интернационала и в Югославянской группе при РКП(б) знали, что в Сибири находится около 10 тысяч югославян, что существуют два полка в Челябинске и Томске, есть маленькие отряды, при этом все югославяне «очень хотят как-нибудь вернуться домой. Колчак использует это, говоря им: путь в Сербию лежит через Россию — проложите его с оружием в руках». Большевики стремились путем подпольной политической деятельности в тылу у Колчака ослабить его власть и армию, подготовить почву для установления советской власти.

Миланковичу было ясно, какую позицию следует занять в Гражданской войне в России. В письме командиру полка в Челябинске от 31 марта 1919 года он указывал: «Наша политическая позиция должна быть следующей: главнокомандующий — генерал Жанен. Он будет нашей моральной опорой и нашей вывеской. Но мы никогда не должны забывать, что мы автономная самостоятельная единица, представляющая свободное независимое государство. (Мы не должны координировать свои действия с румынскими, карпаторусскими и польскими силами.) Будем поддерживать русских (подчеркнуто в оригинале.— И. К.) всегда и в любом случае, насколько нам позволяют наши скромные силы. Это наша святая обязанность. Поэтому я никогда не принимал чешского покровительства. Постараюсь, чтобы и наш полк в Томске перешел с французского на русское кредитование». На вопрос командира 1-го Юго-Славянского полка «Матия Губец», как себя вести, Миланкович ответил: «Политическое положение в Сибири для нас таково, что мы обязаны поддерживать правительство адмирала Колчака, признанное нашим королевством».

Участие сербских, югославянских частей в военных операциях против большевиков летом 1919 года свелось лишь к активным действиям полка имени майора Благотича, находившегося в Челябинске. Остальные формирования находились в глубине Сибири, и их возвращение на фронт и вовсе не планировалось.

Пребывание основных групп сербов и югославян в Сибири продолжалось до августа 1920 г. Их эвакуация была связана с прибытием Военной миссии Королевства СХС и нового поверенного в делах Божидара Пурича. Передача полномочий Миланковичем произошла 13 февраля 1920 года.

Шеф военной миссии подполковник Жарко Мичич 15 августа 1920 года докладывал Военному министерству в Белграде: «3 августа отправил отсюда (из Владивостока) наших подданных на пароходе «Гималая». Отправлено 648 офицеров и солдат и 393 наших подданных. <...> Миссия в основном закончила свою работу. Приступили к ликвидации». Пурич рапортовал: «Эвакуация завершена. Миссия ликвидирована. 12 августа отправляюсь в Америку»...

 Отправлено: 24.11.13 16:27. Заголовок: 2-й Юго-Славянский у..

2-й Юго-Славянский ударный батальон под командованием майора Матии Благотича (Матија Благотић) из Одессы к началу 1918 года перебазировался в Царицын, находился на службе у большевиков, в мае переименован в Сербский революционный батальон, в конце июня переброшен в Ярославль, а 10 июля — в Казань, для усиления охраны золотого запаса России. Численность населения Казани тогда составляла около 146 тысяч человек. Город обороняли части 1-й Латышской дивизии в составе 4-го и 5-го полков латышских стрелков, Мусульманский коммунистический отряд, Интернациональный батальон имени Карла Маркса, 1-й мусульманский социалистический полк, 1-й татаро-башкирский батальон, отряд во главе с Муллануром Вахитовым и другие «интернациональные» формирования. Спешно формировались красногвардейские отряды, численность которых составила около 5000 бойцов. Всего для обороны города против трехтысячного отряда белых было стянуто около 10 тысяч штыков и сабель. К вечеру 5 августа части Народной армии вышли к Казани. Речная флотилия белых, пройдя Казань, дошла вверх по Волге до Романовского моста и завязала там перестрелку с береговыми батареями красных, высадив по пути отряд подполковника В. О. Каппеля на правый берег Волги у деревни Верхний Услон, который стремительным ударом захватил ее. Таким образом, Волга была перехвачена выше Казани. Чехи в это время высадились у Казанских пристаней (в пяти километрах ниже Казани) и, развернувшись в боевой порядок, при поддержке артиллерии повели наступление на город. Однако сражение затягивалось из-за упорнейшего сопротивления латышских стрелков (5-й Латышский полк), начавших было даже теснить чехов обратно к пристани. Решающим оказался переход на сторону белых 300 бойцов Сербского батальона майора Благотича, который в решающий момент нанес 5-му Латышскому полку неожиданный фланговый удар. В результате сопротивление латышей было сломлено. Красные отошли в город. Ночью белые их не преследовали. Начался сильный дождь, который продолжался до утра.

Утром 6 августа подполковник Каппель, высадившись с частью своего отряда на левый берег Волги выше Казани в районе деревни Большие Отары, вошел в город с тыла, вызвав панику в рядах оборонявшихся большевиков. Против Капелля бросили потрепанный накануне 5-й Латышский полк, Интернациональный батальон имени Карла Маркса (составленный из австрийцев и венгров) и татарские части. В полдень того же дня чехи, воспользовавшись тем, что самые боеспособные («интернациональные») части красных были отправлены на северную окраину города против Каппеля, высадились в районе Адмиралтейской слободы и при поддержке артиллерийского и пулеметного огня опрокинули малобоеспособные красногвардейские отряды. Высадка этого десанта послужила сигналом для офицерского восстания внутри города. На красные отряды с чердаков и окон посыпались пули, внося панику в ряды обороняющихся. К вечеру 6 августа город был окружен белыми с трех сторон. Вечером 6 августа остатки обороняющихся красных разделились на две части. Одна часть с боями стала пробиваться на восток к Свияжску, другая на север — к Арску. Однако большая часть пробиться из окружения не смогла и была пленена. В плен сдался в полном составе во главе с командиром и 5-й Латышский полк. (К слову сказать, военно-полевой суд белых приговорил их всех, как иностранцев, «взявшихся не за свое дело», к расстрелу.)

По воспоминаниям участников тех событий, сербский отряд всегда был на острие атаки и на самых опасных и ответственных направлениях. Считавший себя главой операции по взятию Казани капитан А. П. Степанов дает такое описание боя в своих воспоминаниях «Поход на Казань»: «Майор Благотич доходит до Богородского на правом берегу Волги, а затем соединяется с чехами на левом берегу и участвует во взятии Казани. Явившись к Степанову, входит в подчинение и просит указать задачу».

«Это было как раз в тот момент, когда командовавший чехословацким отрядом поручик Швец докладывал мне по телефону, что энергично поведенное им первоначально наступление запнулось, напоровшись на во много раз превосходившего численно противника... Вследствие больших потерь цепи чехословаков безнадежно залегли и их дальнейшее продвижение поручик Швец считает невозможным… В этих условиях я дал майору Благотичу приказание поступить в распоряжение поручика Швеца, усилив его центр и правый фланг и войдя таким образом в разрез между чехословаками и русскими добровольцами… Ободренные прибытием братьев югославян и удачным действием нашей артиллерии, под могучий боевой клич сербов “На нож” цепи поднимаются и одним неудержимым, все сметающим со своего пути порывом сбивают красных и на их плечах врываются в предместье города, где встречаются огнем броневых автомобилей красных, на миг их задерживающих. Под влиянием того же еще неослабевшего порыва соединенные войска с помощью ручных гранат ликвидируют броневики и врываются в город. Казань взята».

После занятия города командование белых приняло решение пробиваться на Нижний Новгород и далее — на Москву. Для этого необходимо было захватить стратегически важный Романовский железнодорожный мост в нескольких десятках километрах от Казани. Мост этот был хорошо укреплен и оборонялся отборными и многочисленными силами большевиков. Тем не менее, сербский отряд во главе с майором Благотичем бесстрашно пошел в атаку на укрепленные позиции противника. В этом бою майор Благотич пал смертью храбрых. Произошло это в день памяти Св. Иоанна Воина, 12 августа 1918 года. Городская дума, созванная в освобожденной от большевиков Казани, постановила: «1. Взять на свой счет воспитание и образование двоих детей покойного; 2. Учредить по одной стипендии его имени в мужских и женских гимназиях; 3. Присвоить одному из городских училищ имя майора Благотича». Имя майора Благотича было решено сохранить и в названии сербского батальона, который в начале сентября в Самару, а затем в Челябинск привел поручик Чедомир Протич. Там же, в Самаре, уже находился сформированный капитаном Йованом Божичем и самим Миланковичем Самарский сербский батальон, слившийся с бойцами батальона Благотича.

Еще в середине августа 1918 года из отставших чинов 2-й бригады 1-й Сербской добровольческой пехотной дивизии в Челябинске был сформирован Челябинский сербский батальон под командованием подпоручика Янко Ковачевича. 25 сентября 1918 года на заседании ВЮНК было принято решение объединить Челябинский батальон, батальон майора Благотича и отряды из Самары в новое формирование. 29 сентября батальон Благотича, Челябинский и Самарский сербские батальоны были сведены в 1-й Добровольческий полк Сербов, Хорватов и Словенцев им. майора Благотича. Командиром его был назначен капитан 1-го класса М. Маринкович. Чуть позднее в составе полка был сформирован конный дивизион капитана Йована Божича.

С 15 октября 1918 года полк вошел в состав 3-го Уральского армейского корпуса белых. Командование Западной армии поручило полку охрану города. После ухода чешских частей из Челябинска в Сибирь и на Дальний Восток (зима 1918/19) на полк была возложена задача охраны железнодорожного пути на участке от Челябинска до линии фронта Западной армии. На 29 января 1919 года состав полка насчитывал около 5,5 тысячи человек, подразделения его находились в Челябинске, Миассе и Златоусте. При полку издавалась газета «Юго-славянское объединение». С февраля 1919 года вместо заболевшего и уехавшего в Европу капитана Маринковича полком командовал капитан 1-го класса Владимир Павкович. В ходе весеннего наступления армий адмирала А. В. Колчака части полка были направлены на охрану отбитой у красных Уфы (март 1919). После оставления Уфы (июнь 1919) полк вновь дислоцировался в Челябинске, в Красных казармах.

После падения Златоуста (13 июля 1919) и прорыва красных через Уральские горы, когда Челябинску стала угрожать непосредственная опасность, командир полка майора Благотича капитан В. Павкович обратился с просьбой к генералу Жанену выделить вагоны для эвакуации полка. Жанен ответил, что полк находится на службе у «русских, которые распоряжаются им по своему усмотрению», что это дело русского командующего Восточным фронтом. Командующий Западной армией генерал-майор К. В. Сахаров 23 июля 1919 года пригласил Павковича и сказал ему: «Я рассчитываю на то, что в данный момент сербы участвуют в борьбе, так как сейчас, очевидно, наступает перелом и делу большевиков приходит конец». Генерал Сахаров просил (!) сербов в соответствии с планом разработанной Челябинской операции выступить в ночь с 23 на 24 июля 1919 года на защиту города с северо-запада. С юго-запада город прикрывали также оставленные в городе малочисленные части Саткинской егерской бригады.

Павкович повиновался, но на фронт послал далеко не весь полк3, а только три отряда по сто штыков с четырьмя пулеметами и эскадрон в шестьдесят сабель. Командиром соединения был назначен капитан 2-го класса Шимунич. Бойцы полка заняли позиции на северо-западной окраине Челябинска, в районе от кожаных и кирпичных заводов до Красных казарм. Утром 24 июля они вступили в неравный бой с частями наступавшего по Екатеринбургскому тракту 235-го Невельского полка 27-й стрелковой дивизии красных. В ходе ожесточенного трехчасового боя погибли почти все офицеры отряда (командир отряда капитан 2-го класса Шимунич, командир роты подпоручик Гаврич, бывший адъютант майора Благотича поручик Любомир Пиля (герой взятия Казани), начальник пулеметной команды Хас, взводный офицер Шрамцер и адъютант батальона поручик Попович) и до 150 солдат, остатки отряда отошли на восток южнее Первого озера в направлении деревни Чурилово. Одновременно две роты 2-го батальона полка при подавлении начавшегося разгула уголовных элементов, грабежа купеческих лавок, магазинов и домов обывателей, потеряли убитыми двух офицеров (подпоручиков Кларича и Финка) и около пятидесяти солдат. К 26 июля 1919 года части полка расположились в эшелонах на станциях Чумляк и Шумиха. В разгар Челябинской операции, 2 августа 1919 года, когда положение белых было уже критическим, Павкович отправил адмиралу А. В. Колчаку донесение, в котором просил «в связи с большими потерями в ходе боя под Челябинском» сосредоточить полк в Красноярске. Последовало согласие адмирала, и полк перебазировался в Красноярск. Уход из челябинской мясорубки (которую некоторые исследователи небезосновательно считают одним из ключевых моментов в истории Гражданской войны), где по самым скромным подсчетам полегло около 15 тысяч человек, не спас самого Павковича. Прибыв в Красноярск, полк расположился в Казачьих казармах в Покровке. Солдаты полка в условиях боевой бездеятельности и яростной эсеровской и большевистской пропаганды пьянствовали, скандалили, не подчинялись приказам офицеров. 10 октября 1919 г. произведенный в сентябре в полковники Владимир Павкович за отказ выдать на расправу офицера, застрелившего незадолго перед этим фельдфебеля, был убит в помещении штаба полка одним из своих солдат и 12 октября похоронен на Троицком кладбище города.

Когда осенью 1919 года белые начали отступление на восток, за ними последовал и консул Миланкович со своим окружением. 14 ноября части РККА вошли в Омск, а Миланкович и его люди уже были в Иркутске, где стали свидетелями окончательного развала армии и властных структур правительства адмирала А. В. Колчака. Б. Еремич, бывший председатель Югославянского национального вече (к тому времени упраздненного), 10 декабря 1919 года писал Миланковичу, уже добравшемуся до Харбина: «Нам нужно как можно быстрее выбираться из этой каши. Хватит с нас Одиссеи от Одессы до Красноярска». Миланкович отвечал так: «Я только беспокоюсь о наших войсках, которые находятся как раз посреди этой русской “каши”. На счастье, у нашего полка в Красноярске есть на станции свои эшелоны, приспособленные к зимнему путешествию. В Нижне-Удинске Югославянский полк (“Матия Губец”), охраняя пути, тоже живет в вагонах. В случае необходимости у него будет возможность прорваться на Восток».

Но судьба распорядилась иначе. 4—6 января 1920 года после предательства генерала Б. М. Зиневича часть полка взбунтовалась, и вместе с частями 1-й армии на сторону красных перешли в Красноярске около 2,5 тысячи военнослужащих полка имени майора Благотича, которых советская власть зачислила затем в Красноярске в состав 1-й Енисейской военно-инженерной рабочей бригады. Бывших «колчаковцев» регулярно посещали агитаторы — члены Югославянской группы при РКП(б) [позднее — Центральное югославянское бюро агитации и пропаганды при ЦК РКП(б)]. Два других батальона полка майора Благотича, решившие не сдаваться большевикам в Красноярске и двинувшиеся по железной дороге в сторону Иркутска, вскоре остановились — железная дорога была забита эшелонами 5-й Польской дивизии,— и 10 января 1920 года остатки полка были взяты в плен на станции Клюквенная Канского уезда Енисейской губернии. Прорвался на восток лишь конный дивизион капитана Й. Божича, ушедший затем в Читу. Попавшие в плен югославяне оставались на службе у красных до 1921 года (вплоть до возвращения домой), причем с конца 1920 года части 1-й Енисейской военно-инженерной бригады принимали участие в подавлении партизанско-повстанческого движения против коммунистического режима в Восточной и Западной Сибири4.


ПРИМЕЧАНИЯ


1 См. вторую часть настоящей статьи.

2 Возникает естественный вопрос о ежедневном продовольственном снабжении такого количества здоровых мужчин.

3 А случись невероятное, и сербский полк в полном составе принял бы участие в Челябинской операции? Исход ее, скорее всего, был бы иным. Иным в таком случае был бы исход и всего вооруженного противостояния в России. К примеру, на 1 августа 1919 года весь состав 6-й Уральской дивизии горных стрелков, сражавшейся с красными на направлении станица Петровская — Круглое — Першино, насчитывал два полка горных стрелков (21-й Челябинский и 22-й Златоустовский) общим количеством одиннадцать рот (3 кадровых офицера, 32 офицера военного времени, 902 штыка, 405 сабель, 19 пулеметов, 6 орудий). Примерно такое же количество бойцов было и в других частях белых. Для сравнения: на 15 июля 1919 года одна только 27-я дивизия красных имела три бригады из девяти стрелковых полков общей численностью 14 270 человек, 184 пулемета и 10 орудий. Разгром в ходе Челябинской операции всей 5-й армии красных летом 1919 года, без сомнения, в корне изменил бы общую ситуацию на фронтах Гражданской войны.

4 См.: Еленев Ю. Сербский полк имени майора Благотича // Русская Армия (Омск). 1919. 8 авг. № 169; Свободная Сибирь (Красноярск). 1919. 17 окт. № 228; Попович Н. Б. Одиссея от Одессы до Красноярска. Сербы в Сибири в 1919—1921 годах // Родина. 2006. № 7. С. 84—87; Купцов И. В. Добровольческий полк сербов, хорватов и словенцев им. майора Благотича // Челябинская область : энцикл. Т. 2. Челябинск, 2008. С. 126—127.

http://rudocs.exdat.com/docs/index-398965.html?page=6