Отправлено: 14.03.23 14:22. Заголовок: Неизвестные интервенты Гражданской: Греция

https://dzen.ru/media/id/5aeded89c3321b1f23ef6c78/neizvestnye-interventy-grajdanskoi-greciia-6234eec3b6488c0db6df9470?utm_referer=away.vk.com

Неизвестные интервенты Гражданской: Греция

В центре Афин, у здания парламента, находится греческая «могила неизвестного солдата» — мемориал, посвященный павшим во всех войнах современной Греции последнего столетия. Среди мест знаковых для новогреческого оружия сражений там указаны и хорошо знакомые россиянам географические названия: «Севастополь», «Херсон» и «Одесса». Взятые, кстати, из греческого языка.


Могила Неизвестного солдата в Афинах. Севастополь на ней можно найти на ступенях слева (Wikipedia)

Когда же греческая армия успела побывать в Крыму и Северном Причерноморье? Более 100 лет назад, в разгар Гражданской войны в 1919 году.

«Великая Греция» под Одессой

Под конец Первой Мировой войны у англо-французского командования созрел план высадки войск на территории нынешней Украины, чтобы бороться одновременно с Германией и российскими большевиками.

«Продолжить там борьбу против Центральных держав, но и осуществить экономическую блокаду большевизма, чтобы вызвать его падение», — писал французский премьер Жорж Клемансо генералу Франше д’Эспере, командовавшему союзными силами на Балканах.
Клемансо обратился к своему греческому коллеге Элефтериосу Венизелосу с просьбой оказать поддержку Франции во вторжении в Россию. И Венизелос, лидер небольшой балканской нации, охотно согласился на участие греков в чужой гражданской войне — в обмен на поддержку Францией греческих претензий на обломки Османской Империи. Некоторые авторы утверждают, что кабинет Венизелоса имел виды и на осколки империи Российской, населенные греками, хотя подтверждений тому в иностранных источниках нет:

«Границы великой Греции вмещали также и Одессу», — заявлял советский автор Владимир Канторович в своей книге 1922 года «Французы в Одессе».
Греческий корпус было решено перебросить на юг России из Восточной Македонии. Венизелос выразил готовность включить в контингент Антанты сразу три дивизии — даже больше, чем французы. Но реально в Россию поехали только две — третью пришлось срочно перебрасывать в Турцию для борьбы с отрядами Ататюрка.

Общее число греческих «освободителей России от большевиков» составило 23 350 солдат и офицеров. Афины назначили командующим экспедиционным корпусом генерала Константина Нидера — человека с небезынтересной биографией: эллинизированного православного немца, чей отец прибыл в Грецию в свите первого ее посттурецкого короля Оттона Баварского. До этого Нидер участвовал в Балканских войнах и Первой мировой.


Генерал Нидер (Wikipedia)

В реальности же единого греческого командования корпус так и не получил. Поскольку Венизелос направил свой корпус в помощь союзникам в пожарном порядке, по прибытии на место обе дивизии были раздроблены на отдельные полки, батальоны и роты, которые были поставлены под командование французов.

Первые интервенты под флагом Эллады — два пехотных полка общей сложностью две тысячи штыков — высадились в Одессе 20 января, за ними прибыли и другие подразделения. Часть греков союзное командование перебросило на восток, под Николаев и Херсон. Впоследствии, 24 марта, еще один греческий полк был направлен в Севастополь для «обеспечения тыла» — но одну роту греков все же отправили в качестве подкрепления к войскам, оборонявшим от Красной армии Перекоп. Также в походе в Россию участвовали 12 греческих военных кораблей.


Греческие офицеры и солдаты

Интересно, что среди греческих офицеров, воевавших весной 1919 года в России, были два будущих главы кабинета министров — Николай Пластирас и Александр Отонеос. А один из наиболее успешных командиров, полковник Георгий Кондиллис, впоследствии и вовсе стал на родине диктатором.

Кроме десанта в мундирах, правительство Венизелоса направило к православным единоверцам в Северное Причерноморье десант в рясах. Как пишет историк Татьяна Никитина, в Россию из Греции выехали три епископа, четыре архимандрита и сорок обычных священников в сопровождении переводчиков.

Летом 1919 года на другую часть охваченного войнами построссийского пространства — в Закавказье — прибыла миссия полковника Полемархакиса и Никоса Казандзакиса: будущий всемирно известный писатель и автор скандального «Последнего искушения Христа» был тогда правительственным чиновником. Им было поручено провести эвакуацию местных греков, дабы «вывести их из-под влияния большевиков».

Свои пришли!

В Северном Причерноморье на момент революции в России проживали десятки тысяч греков (всего греческое население империи в начале ХХ века по данным переписи 1897 года насчитывало около 187 тысяч человек). Греческие общины Одессы, Севастополя и других городов, как правило, приветствовали вступление в страну войск исторической родины.


Греки Приазовья (ok.ru)

«Греческая колония встретила своих сородичей с помпой и великолепием и в застольных речах заверяла гостей, что только они призваны поставить упавшую Россию на ноги. Греки бряцали своими кривыми саблями, щёлкали шпорами и, вспоминая ахейских предков, обещали вернуться из похода со щитами», — писал Владимир Канторович.
Официальные Афины в разгар интервенции неоднократно выступали с обвинениями большевиков в гонениях на греков Причерноморья. В связи с этим Совнарком направил радиограмму в МИД Греции, в которой говорилось:

«Если речь идёт о греческих биржевиках и спекулянтах, захвативших в сети своей эксплуатации черноморское побережье Украины и России, то борьба против них… составляет главную задачу советского правительства. Что же касается бедного греческого населения греческих рыбаков побережья Украины и Крыма, а также полутораста тысяч греческих бедных крестьян, живших в Закавказье, все их симпатии определённо на стороне советской власти».
До прибытия интервентов грекам Северного Причерноморья угрожали скорее национальные некоммунистические силы — так, в Крыму в 1918 году старая вражда греков с крымскими татарами вылилась в кровопролитные стычки и взаимные погромы, особенно после того, как греческая беднота поддержала революционных матросов в подавлении татарских националистов-«эскадронцев». В 1919 году «Крымский вестник» сообщал, что «на всем побережье между Ялтой и Алуштой не осталось сейчас ни одного греческого семейства, все разбежались и многие терпят большую нужду и лишения». Впрочем, мстить татарам греческое командование не стало.

Зато когда греческие войска вместе с остальным ограниченным контингентом Антанты покидали южные порты, вместе с ними из России уплывали несколько тысяч ее граждан греческого происхождения.

«Этот поход дорого обошёлся греческим общинам юга России, которые стали рассматриваться новым советским режимом общинами сомнительной благонадёжности и многие члены которых, около 3000 чел были вынуждены покинуть страну и искать убежище в Греции», — сообщает об этом «Энциклопедия греческой нации».

«Спартанцы» против «батек»

Итак, греки высадились в России. С самого начала сделалось понятно, что Антанта уготовала греческому корпусу участь одной из главных «рабочих лошадок» кампании:

«Французские дивизии были ослаблены, поскольку за 15 дней до их отправки началась демобилизация французских солдат и сдача их оружия. Как следствие, самой значительной, и по сути основной силой, которой располагал генерал д Ансельм, был греческий 1-й корпус армии, который сохранял свой военный состав», — пишет автор издания «Русские Афины» Панайот Кесмеджи.
На материке греки заняли позиции под Березовкой (100 километров к северу от Одессы), Николаевом и Херсоном. В марте 1919 года интервентам пришлось вплотную столкнуться здесь с силами РККА. Точнее, с их очень специфической частью — «1-й Заднепровской бригадой» небезызвестного атамана Григорьева. Григорьев, ранее воевавший с немцами, австрийцами и гетманом Скоропадским, после падения гетманщины примкнул было к Петлюре, но когда правительство петлюровской Украинской народной республики согласилось уступить интервентам часть его «вотчины» на правобережье Днепра, вышел из повиновения и переметнулся на сторону Советской власти.


Атаман Григорьев в 1907 году - еще не атаман, а прапорщик

Первый удар бригада Григорьева в марте 1919 года нанесла по Херсону, в обороне которого участвовал 1-й батальон 34-го греческого пехотного полка под командованием майора Константина Влахоса — почти 900 человек. В усиление батальону была придана рота французов.

Бои за город заняли примерно неделю. 2 марта 1919 года войска атамана под красным знаменем начали артобстрел и попытались взять греческие и французские позиции с налета, но атака была отбита. Тогда Григорьев продолжил обстрел, его советские партнеры подтянули бронепоезда, и уже пять дней спустя его пехота заняла восток города — бои переместились уже на улицы Херсона. 9 марта григорьевцы взяли железнодорожный вокзал, после чего командованию интервентов стало ясно — делать здесь больше нечего. На следующий день остатки антантовского контингента по морю отбыли в Одессу.

Писатель Христос Караяннис в книге «История одного солдата, 1918—1922» приводит такой телефонный разговор батьки Григорьева с греческим лейтенантом Матиосом, чье подразделение удерживало железнодорожную станцию.

«Если мы оккупировали ваши земли и не знаем того, мы вернём их, если мы должны вам рубли, мы вернём их вам, и не забывайте, что русские также пролили кровь за вашу свободу. Советую вам уйти. Оставьте нас позаботиться о ваших союзниках», — сказал Григорьев.
Когда Матиос объявил, что позиции не сдаст, атаман напомнил ему, что у него 10 тысяч штыков и сабель, а у греческого лейтенанта только горстка солдат.

«Раз вы, атаман, знакомы с греческой историей, я напоминаю Вам, что спартанцев Леонида было только триста. Приди и возьми», — сказал лейтенант.
«Жаль», — ответил ему Григорьев.
После падения Херсона союзное командование приняло решение очистить и Николаев. 14 марта греки, французы и белогвардейские формирования убрались оттуда в Одессу. За время сражения за Херсон потери интервентов составили, по разным оценкам, несколько сотен человек, из них порядка 257 погибших пришлось на греческие силы.

Украинские авторы, такие, как Андрей Лисенко и Всеволод Савченко, приводят историю о том, как атаман Григорьев приказал расправиться с пленными греками, загрузить их телами пароход и отправить его командованию интервентов в Одессу. Лисенко, например, оправдывает его тем, что греки якобы сожгли портовые склады, в которых держали несколько сотен арестованных херсонцев. Но Панайот Кесмеджи со ссылкой на греческие источники опровергает эту кровожадную байку.

Удерживая «жемчужину у моря»

7 марта красные и григорьевцы вышли к Василиново в 120 км от Одессы, где позиции удерживали отряд французских зуавов из Алжира и батальон 34-го греческого полка, а также формирования белых. Красноармейская пехота и артиллерия атаковали левый фланг обороны союзников, но неудачно.


Греческие гвардейцы в Одессе, 1919 год
Уже через четыре дня из Одессы пришел приказ французского командования — перевести все силы ближе к городу, в район Березовки, бои за которую заняли неделю с лишним. 17 и 18 марта части РККА атаковали позиции греков, причем второй раз действовали при поддержке бронепоезда, но успехов не снискали. Бой 18 марта продолжался целый день, пока французские интервенты, побросав даже раненых, не сдали позиции, вынудив отступать и своих подопечных.

В двадцатых числах марта союзники сформировали новый фронт в районе станции Сербка, укомплектованный греческими, французскими, белогвардейскими и румынскими частями. Им командовал французский генерал Нерел. Греки как могли пытались удерживать фронт — особенно под Сербкой отличился полковник Кондиллис, тот самый будущий диктатор, ходивший в контратаки под огнем бронепоездов. Но РККА начала окружать группу Нерела, и 5 апреля под давлением красных его разношерстное воинство покатилось назад к самой Одессе.


Портрет полковника Кондиллиса, 1921 год

К тому времени большие перемены произошли и во французском правительстве, инициировавшем всю эту авантюру. 3 апреля в Париже пал кабинет Клемансо, а французские парламентарии отказались финансировать интервенцию дальше. Верховное командование Антанты объявило о выводе из Одессы всех союзных сил, в том числе греческих.

«Крым наш» по-гречески

Крым, где в ноябре 1918 года под прикрытием Антанты сформировалось антисоветское «краевое правительство» Соломона Крыма, прикрывала довольно слабая белая армия генерала Боровского, занимавшая позиции от устья Днепра почти до Мариуполя. Позже в Крым отступил генерал Шиллинг, который формировал свой корпус в районе Екатеринослава. Союзные войска и корабли сосредоточились в Севастополе, «обеспечивая тыл».

После падения Херсона и Николаева в марте 1919 года Крым оказался в особенно угрожаемом положении — теперь РККА могла наседать на полуостров и с северо-запада, а в тылу оживились красные партизаны и обычные бандиты. Крымские профсоюзы в открытую выступали против интервентов и их союзников-белогвардейцев. Отряды Боровского и Шиллинга вынуждены были отступить из северной Таврии на Перекоп.

Генерал Франше д’Эспере обещал белым генералам направить им в помощь греков, но в результате к Перекопу была послана только одна рота греческого 2-го полка XIII дивизии. Эта «подмога» участвовала в обороне Ишуньских позиций совместно с войсками Шиллинга, Слащева и других будущих видных командиров ВСЮР. Но преимущество в силах было на стороне красных, бригадами которых командовали Павел Дыбенко и временно вступивший в союз с большевиками батька Махно.

В итоге союзники разошлись в разные стороны: греки — на Севастополь, который они обороняли вместе с французами, белые — на Феодосию, чтобы затем в Керчи или Новороссийске соединиться с основными силами Деникина. 15 апреля под Севастополем показались красные знамена, и войска Дыбенко атаковали город.

В отражении атаки участвовали не только армия, но и флот — французские корабли, остатки Черноморского флота под знаменами белогвардейцев. Вели огонь по Красной армии и два греческих корабля — линкор «Килкис» и эсминец «Пантир». В итоге взять город с налета РККА не удалось, и 17 апреля было объявлено перемирие для эвакуации Севастополя.


Линкор "Килкис" (бывший американский "Миссисипи")

Бунт на корабле

Известен случай, когда грекам пришлось выступить в качестве карателей, причем для антантовских братьев по оружию — французов. Это произошло в Севастополе 20 апреля 1919 года, когда моряки французских кораблей «Жан Барт», «Мирабо» и других, сагитированные большевиками, подняли красные флаги и решили устроить в городе небольшую демонстрацию. Для ее разгона французское командование бросило одну десантную роту и одну роту греческих союзников.

«Вступив на Хрулевский спуск, я не перешёл на тротуар Вероятно, поступил я так, увидев впереди себя небольшую группу греческих солдат с пулемётом и, естественно, решил обойти их и пулемёт сзади. Обернувшись назад, я увидел небольшую группу (в 5−6 человек) французских матросов, шедших от Нахимовского проспекта по мостовой Большой морской улицы, держась правой её стороны, матросы шли сомкнутой шеренгой, взявшись об руки. У кого-то из них, а может быть и у впереди идущего, как мне помнится, был красный флаг. В этот момент я услышал почти рядом с собой стрельбу упомянутого выше пулемёта. Стрельба продолжалась всего несколько секунд. Стреляли ли греки в воздух, или прицельно, я сказать не могу», — вспоминал этот инцидент севастополец Игорь Бренев.
По данным Панайота Кесмеджи, французские моряки во время демонстраций сначала призывали греков идти с ними, а затем начали их оскорблять. Когда ротный командир нажаловался французскому коменданту Севастополя де Вильпену, тот приказал ему действовать самостоятельно. По версии Кесмеджи, поначалу греки стреляли в воздух и только после обстрела демонстрантами атаковали всерьез.

Когда остальные моряки с охваченных революционным брожением судов узнали, что родное командование науськало греческую пехоту на их товарищей, то грозились открыть огонь по позициям и кораблям союзников-эллинов. Разнимать братьев по Антанте пришлось английскому контингенту. Британский вице-адмирал Калторп высоко оценил верность древнего народа союзным идеалам, телеграфировав правительству Венизелоса в Афины: «Греческие солдаты и моряки могут сегодня гордиться тем, что они греки».

Но и греческую армию затронула советская пропаганда. Как сообщал полковник Неокосмос Григориадис, командовавший греческими частями в Крыму, большевики успешно вели агитацию среди его солдат, и в полку началось дезертирство. Чтобы остановить беглецов, полковнику пришлось распустить слух, что красные якобы убивают перебежчиков.

Интересно, что в годы Второй мировой войны сам Григориадис пошел на сотрудничество с греческой компартией, вступив в прокоммунистические силы сопротивления ЭЛАС, и после войны даже отсидел за это в концлагере, а когда Григориадис умер, то хунта «черных полковников» запретила хоронить его с воинскими почестями. Другой офицер-участник интервенции — Стефан Сарафис — стал начальником штаба ЭЛАС, а впоследствии баллотировался в парламент от левых и критиковал вступление Греции в НАТО.

Война начинается, война заканчивается

Наконец 28 апреля эвакуация контингента Антанты из Севастополя завершилась. Греческий полк был направлен в Румынию, где соединился с частями, отступавшими из-под Одессы. Вскоре 1-й корпус прямо с войны с русскими был направлен на войну с турками в Малую Азию. Больше грекам и русским поднимать оружие друг против друга не приходилось.

Любопытно, что греческие историки практически всех направлений сейчас расценивают отправку экспедиционного корпуса в пылающую Россию как политическую ошибку премьера Венизелоса. Взявшись таскать для Франции и Англии каштаны из огня, Афины потеряли в степях Причерноморья более тысячи солдат и офицеров убитыми и ранеными, не так уж много получив взамен. Есть даже мнение, что во многом участие Греции в боевых действиях на стороне белой гвардии подтолкнуло красную Москву на сотрудничество с кемалистами в Турции и косвенно поспособствовало «малоазийской катастрофе» — разгрому Ататюрком и его генералами греческих сил в Малой Азии в 1922−23 годах.