Отправлено: 12.02.23 00:15. Заголовок: Последний приказ и смерть рыцаря Дона атамана Каледина

Последний приказ и смерть рыцаря Дона атамана Каледина.

Последний приказ и смерть рыцаря Дона атамана Каледина.

Ровно 105 лет назад, 11-го февраля 1918-го года в результате третьего покушения был убит атаман Алексей Максимович Каледин.

К тому моменту уже стало ясно, что переломить роковой ход событий невозможно, со смертью полковника Чернецова словно душа ушла из антибольшевицкого сопротивления на Дону. Фронт рассыпался под ударами красных, большевики взяв Таганрог, с нескольких сторон приближались к Новочеркасску, защитить который было некому.

Партизанские отряды, состоявшие преимущественно из молодежи, понесли большие потери в борьбе с многократно превосходящими силами большевиков и были не в состоянии остановить наступление красных, фронтовые полки в основном предали атамана, отказавшись воевать. В ночь на 11-е февраля генерал Корнилов накануне сообщил о своем решении покинуть Дон и увести армию на Кубань.

В сложившейся ситуации донской край был обречен, поднять казачество на бой было невозможно. Это понимал атаман Каледин, понимал и генерал Корнилов, но ничем помочь не мог. Он спешил вырваться из западни, которую добровольцам готовили красные, пересекая путь к отступлению. Промедление было смерти подобно, тем более Корнилов планировал неожиданным ударом разгромить стянутые к Тихорецкой войска красных, а для этого надо было спешить.

10-го февраля Каледин обратился к казачеству с последним приказом:

"Граждане казаки! Среди постигшей Дон разрухи, грозящей гибелью Казачеству, я, ваш Войсковой атаман, обращаюсь к вам с призывом – может быть, последним.
Вам должно быть известно, что на Дон идут войска из крас- ногвардейцев, наёмных солдат, латышей и пленных немцев, направляемых правительством Ленина и Троцкого. Войска их подвигаются к Таганрогу, где подняли мятеж рабочие, руководимые большевиками. Такие же части противника угрожают станице Каменской, и станциям Зверево и Лихой. Железная дорога от Глубокой до Чертково в руках большевиков.

Наши казачьи полки, расположенные в Донецком округе, подняли мятеж и, в союзе с вторгшимися в Донецкий округ бандами красногвардейцев, и частью его уничтожили, после чего большинство полков, участников этого гнусного и подлого дела, рассеялись по хуторам, бросив свою артиллерию и разграбив полковые денежные суммы, лошадей и имущество.

В Усть-Медведицком округе, вернувшиеся с фронта полки в союзе с бандой красногвардейцев из Царицына, произвели полный разгром на 108 линии железной дороги Царицын - Себряково, прекратив всякую возможность снабжения хлебом и продовольствием Хоперского и Усть-Медведицкого округов.

В слободе Михайловке, при станции Себряково, произвели избиение офицеров и администрации, причем погибло, по слухам, до 80-ти одних офицеров.
Развал строевых частей достиг последнего предела и, например, в некоторых полках удостоверены факты продажи казаками своих офицеров большевикам за денежное вознаграждение. Большинство из остатков уцелевших полевых частей отказываются выполнять боевые приказы по защите Донского Края.

В таких обстоятельствах, до завершения начатого пере- формирования полков, с уменьшением их числа и оставлением на службе только четырех младших возрастов, Войсковое правительство, в силу необходимости, выполняя свой долг перед Родным Краем, принуждено было прибегнуть к формированию добровольческих казачьих частей и, кроме того, принять предложение и других частей нашей Области – главным образом, учащейся молодежи – для образования партизанских отрядов.

Усилиями этих последних частей и, главным образом, до- блестной молодежи, беззаветно отдающей свою жизнь в борьбе с анархией и бандами большевиков, и поддерживается в настоящее время защита Дона, а также порядок в городах и на железных дорогах, части Области. Ростов прикрывается частями особой Добровольческой организации.

Поставленная себе Войсковым Правительством задача – довести управление Областью до созыва и работы ближайшего (4/17февраля) Войскового Круга и Съезда неказачьего населения – выполняется указанными силами, но их незначительное число и положение станет чрезвычайно опасным, если казаки не придут немедленно в составы добровольческих частей, формируемых Войсковым правительством.

Время не ждет, опасность близка, и если вам, казакам, до- рога самостоятельность вашего управления и устройства, если вы не желаете видеть Новочеркасск в руках пришлых банд большевиков и их казачьих приспешников – изменников долгу перед Доном, то спешите на поддержку Войсковому правительству посылкой казаков-добровольцев в отряды.

В этом призыве у меня нет личных целей, ибо для меня атаманство – тяжёлый долг. Я остаюсь на посту по глубокому убеждению в необходимости сдать пост, при настоящих обстоятельствах, только перед Кругом.
28 января(10-го февраля) 1918 года Войсковой атаман Каледин"

На утро следующего дня Каледин созвал экстренное совещание донского правительство, на которое пришло помимо самого атамана и Митрофана Богаевского всего девять человек. Алексей Максимович уже знал об уходе Добровольческой армии и прямо заявил о том, что для дальнейшей успешной борьбы с большевиками сил больше нет.

В его подчинении оставалось порядка 147-и штыков, в
основном это были молодые партизаны, юнкера и офицеры, сдерживающие из последних сил натиск красных на Персияновском направлении.

Ввиду ухода Добровольческой генерал Корнилов предложил срочно перебросить их Ростов, но этого было явно не достаточно для того, чтобы сдержать наступление многотысячных отрядов красных, да и какой смысл в том, чтобы бросаться спасать один город, оставив весь Персияновский фронт без последней опоры.

Далее Каледин сказал самое основное и важное, это были его последние слова на посту войскового атамана:

"Дальше, как видите, борьба не- возможна. Только лишние жертвы и напрасно пролитая кровь. Прихода большевиков в Новочеркасск можно ожидать с часу на час. Моё имя, как говорят, «одиозно»... Я решил сложить свои полномочия, что предлагаю сделать и правительству.
Предлагаю высказываться, но попрошу, как можно короче. Разговоров было и так достаточно. Проговорили Россию..."

Кто знает, возможно именно атаману Каледину вторил в те дни великий русский поэт Максимилиан Волошин, увидевший страшный результат этих самых "разговоров", которые и он (Волошин) сам вел раньше.

С Россией кончено... На последях
Ее мы прогалдели, проболтали,
Пролузгали, пропили, проплевали,
Замызгали на грязных площадях,
Распродали на улицах: не надо ль
Кому земли, республик, да свобод,
Гражданских прав? И родину народ
Сам выволок на гноище, как падаль.
О, Господи, разверзни, расточи,
Пошли на нас огнь, язвы и бичи,
Германцев с запада, Монгол с востока,
Отдай нас в рабство вновь и навсегда,
Чтоб искупить смиренно и глубоко
Иудин грех до Страшного Суда!

На это раз предложений практически не было, все понимали, что время разговоров уже прошло. Вступая летом в должность войскового атамана, Алексей Максимович клялся на верность казачеству, которое в ответ подобных клятв ему не давало. Возможно, поэтому не задумываясь, казаки так легко предали Каледина, оставив его один на один с врагами Дона.

Также помимо Каледина сложил свои полномочия и Митрофан Богаевский, после чего было решено передать власть Новочеркасской городской Думе. Алексей Максимович сложив с себя полномочия, умыл руки, не желая разделить позор равнодушного молчания казачества.

После заседания он поехал к походному атаману Назарову, попрощавшись с генералом, он продиктовал полковнику Сидорину свой последний приказ оставшимся верными казакам, в котором предоставил им свободу действий. Это были полные горечи слова, которые навечно остались бичом в памяти встрепенувшегося вскоре казачества:

"Кто хочет, может присоединиться к Добровольческой армии, кто хочет, может перейти на положение обывателя и скрыться."

Каледин пытался сделать все, что не допустить кровопролития в самой донской столице. Боевой генерал, который не раз стоял в шаге от гибели, не желал возлагать на себя ответственность за междоусобную резню, не осознавая, что она таковой уже перестала быть и теперь это война за выживание еще ничего не понимающего казачества.

Назаров и Попов вместе с другими офицерами не признали такого шага и категорически выступили против, призывая Каледина сохранить атаманскую власть, оба генерала были уверены в необходимости сражаться дальше. Они даже послали в Атаманский дворец конный отряд под командованием полковника Каргальского, чтобы не допустить попадание Каледина в руки красных в случае падения Новочеркасска.

11-го февраля было решено созвать общее заседание донского правительства и Думы к четырем часам дня, на котором обсудить передачу власти. Однако заседание не состоялось, а что произошло дальше - до сих пор остается одним из самых роковых вопросов в истории донского казачества и всей антибольшевицкой борьбы.

По официальной версии атаман Каледин застрелился, оставив предсмертное письмо, которое позже было установлено как фальшивка. Согласитесь, странно, что письмо якобы пролежало больше двух месяцев в комнате и не было никем не найдено. То есть само появление фальшивого письма, в котором атаман якобы пишет, что решил покончить с собой из-за предательства казачества, уже говорит о сомнении в версии самоубийства. Однако и это еще не все.

Большинство находившихся в Атаманском дворце в один голос говорят о том, что не слышали звука выстрела. Более того, до сих пор точно не известно кто первым обнаружил тело. Показания относительно дальнейших событий также разнятся.

Первым, по утверждению брянского исследователя Михаила Астапенко, в комнату вбежал Митрофан Богаевский. Он осматрел рану атамана и понимая, что тот уже мертв, повернул ему голову, нашел из под кроватью смятую полю и полодил себе ее в карман (зачем он забрал пулю и зачем месяцами ранее отпустил бунтовщика Голубова???). Соратник Каледина Мельников написал в эмиграции о том, что он вместе с супругой атамана вбежал в комнату первым, а затем туда вошел Митрофан Богаевский (история про забранную пулю совпадает).

Помимо вышеизоженного есть еще моя сугубо личная версия. Я первым обратил внимание на то, что в момент убийства Каледина в одном здании с ним находились председатель 3-го Большого Войскового Круга Павел Агеев и адьютант атамана Александр Агеев. Оба позже открыто призывали казаков возвращаться в из эмиграции, а Александр даже возглавлял союз возвращенцев, издавал в Болгарии агитационную газету и был убит по приказу генерала Покровского. Павел Агеев в молодости был революционеров и другом Миронова, а затем уже в феврале 1919-го года устроил провокацию против теперь уже атамана Краснова, что вынудило Петра Николаевича уйти в отставку, таким образом история отчасти повторилась.

В пользу версии убийство говорит и то, что
Каледин советовал перебрасывать казаков в партизанские отряды. Вероятно он сам планировал повести казаков в поход (он не раз в годы Первой Мировой войны водил цепи в атаку и в декабре 1917-го года также лично освободил Ростов).

Каледин был глубоко верующим человеком и, чтобы пойти на смертный грех он должен был иметь слишком вескую причину. Будучи опытным стратегом, Каледин не мог не понимать, что большевики долго не продержатся со своими методами правления. .

Ответ на все вопросы один - Алексей Максимович Каледин не убивал себя, его застрелил кто-то из присутствовавших в Атаманском дворце, уж слишком неудобен был несговорчивый и прямолинейный атаман для многих. Не жаловали его эсеры, не любили и меньшевики, которых он отказался допустить к власти, когда они предлагали свою дружбу. Большевики же и вовсе считали его одним из самых главных врагов (просто так после отказа сотрудничать с Лениным на его было устроено целых два неудачных покушения, судя по всему, это было третье покушение).

В пользу версии с убийством и говорит то, что покойный атаман был отпет по всем православным канонам, что в случае с самоубийцами запрещается. Никакого особого подхода не могло быть даже в отношении такого человека, как атаман Каледин, если бы он действительно сам пустил бы себе пулю в сердце.

Кто конкретно убил атамана с точностью мы уже не узнаем, но ясно одно - Алексей Максимович Каледин до конца боролся за свободу Дона и России. Пока был хотя бы один шанс, пока остался последний офицер, последний казак и последний солдат, он не мог опустить руки и сдаться, не таким характером обладал Каледин.

Даже после смерти его имя осталось символическим в антибольшевицкой борьбе. Казаки быстро поняли, что несут им красные, возмутилось казачество. Прошло чуть больше месяца и восстание полыхнуло по всему Дону. В те дни казаки шли в бой не только за себя, но и за покойного атамана Каледина. Они говорили:

"Не сберегли, вина за его смерть лежит на нас, это за нас он погиб."

В те дни в журнале "Донская волна" было опубликовано стихотворение памяти атамана Каледина, написанный будущим авторам буденовского гимна, а тогда еще простым журналистом Анатолием Д'Актилем.

Памяти атамана Каледина

Вы его ненавидели -
Вы, больного безумства больные сыны!
Он их знал, ваши замыслы, ваши планы преступные.
Неподкупного воина, демагоги подкупные
Привиденьем победы, как хмелем пьяны -
Вы его ненавидели!

Картонажные чертики под рукой Сатаны.
Розенфельды, Крыленки, Нахамкесы, Ленины,
В лужах крови, что вами старательно вспенены^
Он не видел бальзама для бедствий страны.
Оскорбленье! Обида! Простите, обиде ли
Столь невыгодной вам? Никогда! Вы умны -
Вы недаром его ненавидели.

Но зато -
На его одинокой могиле.
Яме, яме - которой унылей
Не видал никогда и никто,
Чтоб потомки прочли, услыхали, увидели
Мы напишем три слова всего:
«Вы его ненавидели».
Для него
Нет почетней тех слов ничего.

Атаман Каледин был похоронен 14-го февраля на городском кладбище Нововчеркасска. Хоронили поздно вечером, тайно после отпевания его отвезли на кладбище, при этом помимо супруги покойного присутствовал только Волошинов и пять самых надежных офицеров.

В надежде скрыть настоящее место захоронения тела Каледина на отпевание было принесено сразу два гроба, один был внешне великолепен как и полагается атаману, а второй - невзрачный цинковый, именно во второй гроб положили покойного.

Так пытались спасти тело от поругания, для этого было создано временное захоронение в стороне от установленного креста с табличкой, сообщающей о том, что здесь похоронен атаман Каледин.

Однако после прихода красных Волошинов был схвачен и после изощренных пыток убит, судьба остальных пяти офицеров не известна. Официальное захоронение, если его так можно назвать, было уничтожено большевиками, а реальное место потеряно на долгие годы и до сих пор не признано.
Тем не менее, мы можем с уверенностью говорить, что место захоронения Каледина уже установлено. Оно находится под слоем асфальтовой дороги, однако власти не торопятся извлечь останки и перезахоронить их с воинскими почестями, положенными геройскому военачальнику.

Для того, чтобы ни у кого не возникали сомнения относительно того, что красные уничтожили не настоящее захоронение, следует обратить внимание на доклад специальной комиссии ДонЧК. В нем говорится о том, что вскрыв могилу и гроб, чекисты не обнаружили тело атамана, гроб был пуст, что полностью подтверждает версию с ложным захоронением.

После окончания Гражданской войны и эмиграции оставшихся в живых белогвардейцев, память Каледина была предана забвению. На его упоминание был фактически наложен запрет, даже фамилию атамана при надобности произносили неправильно, ставя ударения второй слог, хотя в действительности правильно говорить с ударением на "и".

Однако прошли годы и совдепия рухнула, а имя атамана Каледина вновь засияло на небосклоне героев Донского края. Да, к сожалению, даже пять лет спустя после столетия с его кончины, приходится с горечью напоминать о том, что до сих пор нет ни одного памятника Каледину, хотя он этого заслужил как никто другой. Не известно, как сложилась бы судьба всего белого движения на Юге России, если бы не атаман Каледин, давший убежище русским офицерам и юнкерам, пришедшим на Дон в поиске свободы.

Все это свято помнили и чтили казаки в первые дни после освобождения донской земли от большевиков, так в 1918-м году город Миллерово был переименован в Калединск. Также приказом атамана Краснова от пятого сентября 1918-го года Донскому политехническому институту было присвоено имя Каледина, а большим Войсковым Кругом была учреждена именная студенческая стипендия Каледина.

Множество казачьих станиц были названы именем Алексея Максимовича как на Дону, так и в эмиграции, где некоторых до с

Атаман Каледин: самоубийство или спланированное убийство?

 Отправлено: 12.02.23 15:21. Заголовок: Да можно согласиться..

Да можно согласиться с Денисом Романовым,что убийство А.М.Каледина вполне реально и возможно.А также в том,что братья Митрофан и Африкан Богаевские никогда и не при каких обстоятельствах не могли пойти на убийство своего атамана и ближайшего товарища.А вот насчет участия в убийстве братьев Агеевых вполне возможно!!

 Отправлено: 13.02.23 10:04. Заголовок: Эхо Калединского выс..

Эхо Калединского выстрела
Опубликовано 15.02.2018
Как это было

(Комментарии к прошлому. К столетию со дня смерти донского атамана.)

Богатый плакал, смеялся кто беден,
Когда пулю в себя бросил Каледин.
Велимир Хлебников.



Новочеркасск.
29 января 1918 г. 16 ч.10 мин*.
«Уныло падают капли небесных слёз на мостовую, печально поникли своими ветвями деревья в сквере перед дворцом… Незабываемая картина тоски по атамане и страха, отчаяния перед грядущим. Безысходно – унылая картина… Каледина нет.
Горсть партизан, стерегущих дворец, окружает толпа, жадно глядящая на двери, за которыми скрыта пока тайна смерти атамана. Толпа чуек и серых шинелей. Толпа враждебная Дону и его вождю. Под руками у многих мешки, в руках у иных корзины.
Слетелось вороньё. И как островки, в толпе скорбные лица и печаль в глазах у немногих».
Тайна смерти атамана. Жадная до сплетен публика ждёт подробностей. Медленно угасает хмурый, сырой январский день, уже навсегда вошедший в историю Дона.
По городу расползается липкий сырой туман, растаскивает по улицам и переулкам, шикарным особнякам и убогим домишкам, прилепившимся на склонах новочеркасской горы, приглушённый шепоток — Каледин застрелился. И как горько продолжает В.Курганов, с воспоминаний которого началась эта статья, «доносится пиликанье гармоники с пролётки проезжающего извозчика. И песенка гармоники звучит кощунством в такую ночь, когда во дворце спит мёртвым сном Каледин, «единый за многих». Для кого-то это кощунство, для других – радость. Пока затаённая, тщательно скрываемая, но спустя всего пару недель выплеснувшаяся на Соборной площади при встрече «революционных казаков» из отряда войскового старшины Голубова…
Достоверно о смерти атамана знает лишь узкий круг людей, но уже звонят телефонные аппараты, телеграммы уходят из Новочеркасска — сначала в Ростов, затем и в столицу, в Москву и далее по всей России. Редакторы газет требуют деталей произошедшего. Появляются первые, порой самые нелепые предположения и домыслы. Но о них позже. Сейчас же обратимся к доступным нам источникам информации, выходившим на Дону в 1918 году.
Популярная ростовская газета «Приазовский край», в 1914-1917 гг. достигавшая тиража до сорока тысяч экземпляров, публикует первое сообщение в номере от 31 января.
«События в Новочеркасске. Самоубийство войскового атамана ген. А.М. Каледина. Вчера днём, после заседания объединённого правительства в атаманском дворце, покончил с собой выстрелом в сердце войсковой атаман ген. Алексей Максимович Каледин».
Бросается в глаза ошибка в сообщении: «вчера днём». Нет, на самом деле позавчера, но, очевидно, что текст был написан ещё 30-го, а номер печатался ночью, чтобы утром 31-го января попасть к читателям. В спешке пропустили «вчера». Но «Приазовский край» распространяется по всему северокавказскому региону, и неверная информация поступает к читателям. Спустя несколько дней в газете будет указана правильная дата – 29 января.
Но пока, в номере от 31-го, других подробностей о гибели Каледина нет. Только сообщение: «Похороны войскового атамана ген. Каледина состоятся сегодня 31 янв. Тело атамана находилось в церкви атаманского дворца, где перебывала масса народа; многие плакали и целовали руку атамана. Вчера состоялось перенесение тела атамана в войсковой кафедральный собор».
Ещё одна краткая заметка, в частности, сообщает, что «настроение в городе – тревожное. Говорят о возможности предоставления самых широких полномочий генералу Назарову». Напомню, что Анатолий Михайлович Назаров после событий 29 января был повторно избран походным атаманом Войска Донского и сразу же издал приказ о всеобщей мобилизации. 30 января на экстренном заседании делегаты 1-го и 2-го Круга будут просить А.М.Назарова принять на себя всю полноту власти. Он категорически отказывается, но позже, подчинившись просьбе черкасских станичников — соглашается. Новый избранный Войсковой атаман вступает на свой путь к Голгофе. Весьма краток будет этот путь – лишь девятнадцать дней.
Второго февраля в «Приазовском крае» появляется статья «Последние минуты А.М. Каледина». Это перепечатка из газеты Войского правительства «Вольный Дон», издававшейся в Новочеркасске в 1917-1918 гг. Подробный отчёт о последнем заседании Войскового правительства и в конце четыре абзаца о самоубийстве донского атамана.
29 января 1918 г. 14 ч. 34 мин.
«Спокойно простившись с членами правительства, атаман ушёл к себе. После этого, члены правительства начали выходить из дворца. В то время, когда внизу ещё оставались некоторые члены правительства, в спальне атамана раздался выстрел. Через несколько минут по лестнице сбежал вниз дежурный офицер, принесший весть о несчастьи.
После того, как раздался выстрел атамана, находившаяся в столовой супруга его вбежала в спальню мужа, наполненную пороховым дымом.
А.М. выстрелил себе в грудь стоя у кровати. После выстрела он несколько мгновений продолжал стоять на ногах. В этом положении его застала вбежавшая в комнату супруга.
По словам вошедших вслед за этим лиц, глаза у атамана были открыты. Медленно окинув последним взором вошедших, А.М. сомкнул глаза и упал на кровать. Смерть последовала моментально».
Автор текста не указан, возможно, им является известный публицист Виктор Севский. Высказываю подобное предположение в связи с тем, что помещённый ниже на этой же газетной странице репортаж «Погребение А.М. Каледина» также не подписан. Однако, впоследствии, он будет опубликован в журнале «Донская волна» № 2 от 18 июня 1918 года за подписью Виктора Севского, редактировавшего это издание.
Но вот, что любопытно. 4 февраля помощник донского атамана, Митрофан Петрович Богаевский, непосредственный участник тех страшных событий, сделает своё описание и оно значительно отличается от газетного текста.
«Около половины третьего стали расходиться члены Войскового правительства.
Во дворце становилось тихо и жутко. Я несколько раз хотел подойти к A.M. и попрощаться с ним как с бывшим Атаманом, но каждый раз что-нибудь мешало.
Я спустился вниз в свою квартиру, но уже через несколько минут был вызван криком войскового есаула: «Алексей Максимович застрелился»…
Я бросился наверх, пробежал через большой кабинет и вбежал в маленькую комнату. Посередине стояла деревянная небольшая кровать, а на ней лежало еще теплое тело Атамана Каледина…
Когда наверху никого не осталось, A.M., видимо, стал искать Марию Петровну, подошел к столовой, где она вела деловой разговор с посетителем, глянул в дверь и быстрыми шагами прошел через зал и кабинет в комнату.
Снял тужурку и шейный георгиевский крест, лег на кровать и выстрелил в сердце из большого револьвера системы Кольта. Пуля обожгла белую рубаху, пронзила A. M. насквозь, прошла через тюфяк и матрац, расплющилась о железную решетку кровати и была мною найдена на полу (передана в музей).
Выстрела, благодаря коврам на полу, слышно не было, но в комнату очень скоро вошли Мария Петровна и денщик Алексея Максимовича. Крик М.П. заставил чуть живого А.М. повернуть голову и слегка приоткрыть глаза. Но уже не было в них жизни.
На кровати лежал труп Атамана. В белой рубахе, в подтяжках, в казачьих брюках с лампасами и высоких со шпорами сапогах лежал он, закинувши голову на подушке и со скрещенными руками. И никто ему их не складывал, а сам он, очевидно, выстрелив, имел силы так сложить их, вытянуть ноги и выпрямиться во весь рост.
Лицо было совершенно спокойно, смерть наступила быстро и не терзала его так, как шесть месяцев делали это с ним русские люди, а особенно донские братья-казаки…
На кровати рядом лежал большой револьвер: он помог Атаману не дождаться зверской расправы большевиков над собой…».
Представленный фрагмент взят из очерка М.П. Богаевского «29 января 1918 года», опубликованного в том же втором номере «Донской волны», но написан был, напоминаю, спустя всего неделю после рокового выстрела.
Казалось бы, текст Митрофана Петровича выглядит более убедительным. Особенно касательно выстрела, произведённого из большого револьвера в сердце. Выстрел должен был свалить Алексея Максимовича, и сколько же времени он ещё простоял, пока в комнату не вбежала Мария Петровна. И почему дежурный офицер не уложил его на койку?
Но вот появление супруги атамана в комнате раньше Богаевского в соответствии с газетным текстом выглядит более вероятным. Услышав выстрел, Марии Петровне нужно было пройти из столовой всего лишь 10-15 метров. И вряд ли ковры, как отмечает Богаевский, заглушили выстрел в высоких, гулких залах атаманского дворца. В тоже время дежурный офицер (или адъютант) должен был вбежать в комнату или хотя бы заглянуть, затем выскочить из неё, пробежать длинный кабинет атамана, приёмную, спуститься на первый этаж. Всем находящимся здесь потребовалось время проделать обратный путь к комнате, где уже остывало тело донского атамана.
Удивительно, но существует и третья версия событий этого ужасного дня, точнее дополнение ко второй. И принадлежит она супруге М.П. Богаевского – Елизавете Дмитриевне.
«Члены правительства стали расходиться. Митрофан Петрович заглянул домой (квартира Богаевских располагалась на первом этаже дворца — Е.Х.), попросил чистый носовой платок и не успел ничего сказать, как послышался крик Г.П. Янова у двери: «Митрофан Петрович, Алексей Максимович застрелился!..».
Мы бросились наверх, вбежали через кабинет в комнату, в которой жил брат Алексея Максимовича. На кровати лежал Алексей Максимович, уже мёртвый. Голова немного свесилась на правую сторону, слегка приоткрытый рот. Левая рука на груди, правая вытянулась, уронив револьвер.
Митрофан Петрович сложил руки на груди, поправил голову на подушке, обратился ко мне: «Сложи платок и подвяжи подбородок…». Я машинально повиновалась. Он осмотрел ранку в сердце, осмотрел матрац… Пробит насквозь… Полез под кровать, нашёл пулю…
В это время распахнулась дверь и вбежала Мария Петровна с криком: — Alexis, Alexis, qu”est-ce que tu a fait? (Что ты сделал?)
За нею вбежали денщик и горничная, и любимый пудель Алексея Максимовича, влетев стрелой, забился в угол под кровать. Вытащить его оттуда было невозможно… Мы вышли».
В целом это изложение событий Е.Д. Богаевской близко к тексту её супруга. За несколькими явными несовпадениями. В первом случае Алексей Максимович какие-то мгновения ещё жив и даже поворачивает голову и приоткрывает глаза на крик Марии Петровны. Во втором случае он уже мёртв, и Елизавета Дмитриевна подвязывает ему подбородок. И, конечно, положение рук. Богаевский подчёркивает, что руки атаман скрестил сам, его супруга пишет, что он сжимал в вытянутой правой руке револьвер. Несколько деталей в повествовании: крик Калединой на родном ей французском совершенно естественен, как и обращение Alexis. В одном из очерков, посвящённых памяти Марии Петровны, читаем: «В частной жизни Алексей Максимович называл её «Маа», а она его Alexis, но при совершенно посторонних людях, а в особенности в официальных случаях, твёрдо выговаривала «Алексей Максимович». И последний трогательный штрих – чёрный пудель Каро или Неро, один из двух любимцев четы Калединых.
Воспоминания Е.Д. Богаевской, написанные в эмиграции, цитирую по книге Н.М. Мельникова «А.М. Каледин — герой луцкого прорыва и донской атаман», изданной в Мадриде в 1968 году. Других вариантов смерти атамана автор не приводит, хотя указывает в списке источников книги «Донскую волну», но по каким-то причинам выбрал именно текст Елизаветы Дмитриевны.
Возможно, иной читатель, читая эту статью, с раздражением заметит: зачем через сто лет копаться в подробностях самоубийства? Какое теперь это имеет значение?
Всё дело в том, что после восьмидесяти лет забвения события в атаманском дворце 29 января 1918 стали предметом изучения историков, архивистов, краеведов, журналистов. Два хрестоматийных текста в «Тихом Доне» М. Шолохова и «Хождении по мукам» А. Толстого не добавляли ничего нового к уже известным подробностям. Было понятно, что автор «Тихого Дона» взял за основу газетный текст, практически повторив первую его часть, приняв эту версию неизвестного газетного автора.
Но вот пришло время вспомнить, как ни странно, те самые первые публикации в прессе, появившиеся сразу после самоубийства Каледина. В целях экономии места остановимся лишь на одной. Петроградская «Вечерняя Звезда»: «Генерал Каледин после его разрыва с частью Войскового правительства, редко приглашался на заседания и только 31 января в день его самоубийства он по приглашению помощника главного атамана Богаевского, принял участие в заседании Войскового правительства»**. В одном предложении – нагромождение откровенного вранья: «редко приглашался на заседания», «31 января» и нелепостей: «помощника главного атамана». Но главное открытие столичный автор приберёг к концу заметки. «…генерал Каледин встал, стал взволнованно ходить взад и вперёд, затем вышел в соседнюю комнату и двумя выстрелами покончил с собой».
Спустя девяносто лет после подобных сообщений тема гибели донского атамана снова начала обсуждаться, как на страницах газет и книг, так и на многочисленных исторических и казачьих сайтах в интернете. Одна из популярных теорий настаивает на убийстве Каледина шпионом то ли красногвардейцев, то ли революционных казаков Голубова. В весьма популярном ныне источнике знаний – Википедии, читаем: «генерал Каледин покончил с собой выстрелом в сердце (по другим данным, А.М. Каледин был убит в результате третьего покушения). Далее следует ссылка на одного донского автора, посвятившего значительный фрагмент биографической книги о Каледине расследованию этой «теории заговора». Приведу лишь один аргумент, подтверждающий по мысли автора (кстати, кандидата исторических наук), теорию об убийстве донского атамана выстрелом в голову: «…такой версии придерживались некоторые исследователи, а в разговоре с автором действующий Атаман Всевеликого Войска Донского генерал Н.И. Козицын твёрдо и однозначно заявил, что Каледину стреляли в голову».***
К сожалению, вся эта мишура теорий и домыслов бросает тень на значимость поступка боевого генерала, волею судеб принужденного нести тяжкий крест власти и оставленного в одиночестве в самую тяжёлую минуту его жизни. Причины, побудившие Алексея Максимовича Каледина свести счёты с жизнью, хорошо понимали его современники: сослуживцы, донские интеллигенты, новочеркасцы, пришедшие в домовую церковь атаманского дворца почтить память покойного. «…там усопший Атаман был окружён живыми цветами и слезами тех, кто искренно, горячо любил его».**** Аромат цветов, смешиваясь с запахом ладана, плыл по комнатам атаманского дворца, в чьей звенящей тишине, казалось, лишь затаилось эхо калединского выстрела.

Евгений Халдаев.

__________________
* Все даты приводятся по старому стилю.
** С. Корягин «Тихий Дон: чёрные пятна».
*** В.Родионов «Тихий Дон атамана Каледина».
**** С. Рытченков «Каледин», «Родимый край» № 32.
Орфография и пунктуация приведенных публикаций сохранены.